Анна Берсенева - Гадание при свечах

Алексей только плечами пожал. Трудно было что-либо возразить, Даша рассуждала вполне логично. Но его вдруг поразило несовпадение: только что, счастливой этой ночью, ему казалось, что они стали так близки друг другу… И вот, всего несколько часов спустя, он уже понимает, что совершенно не знает своей жены.

«Ну, что ж теперь, – подумал он. – Значит, так… Да и что сейчас об этом думать, еще четыре года учиться. Пока будем на лето только расставаться, а там посмотрим».

Даша устроилась работать в архив Географического общества. Точнее, Василий Павлович устроил. На такие должности, удобные и не слишком ответственные, всегда хватало претенденток, но профессору Шеметову отказать, конечно, не могли.

– Что ж, девочка, вероятно, права, – вздохнул старший Шеметов, узнав о Дашином решении. – Женщина должна думать о семье, о доме и детях. Вот мы с мамой мотались вместе по Союзу, и что? Мечтали иметь много детей, а родили одного, да и тот в экспедициях выращен.

Алексей улетел на Памир без Даши. Это было их первое расставание, а сколько еще маячило впереди?

Он так скучал о ней, что в глазах у него темнело. Днем, правда, скучать было особенно некогда, да и сорокаградусная жара словно плавила все чувства. А вот ночью, выходя из палатки и глядя на усыпанное крупными звездами южное небо, Алексей чувствовал, что ему не надо сейчас ничего – ни неба, ни звезд, только Дашу. Он все готов был отдать за то, чтобы обнять ее, прикоснуться к ней. Сначала пальцами и губами – к нежной щеке, а потом – всем телом ко всему ее телу…

Пять человек из группы попало в одну геологическую партию. Они и держались все время вместе, не отделяясь друг от друга и не выделяясь, никто не претендовал на лидерство, и Алексей – меньше всех. Ему просто нравилось работать и совсем не хотелось никем командовать.

Возможность решать за других не нравилась ему сама по себе, он не стремился к ней. Но в нем всегда была готовность ко всему – в том числе и к принятию решений, если того потребуют обстоятельства.

Обстоятельства потребовали этого довольно скоро.

Еще до поездки Алексей знал, что именно отсюда, с Памира, привозят мумие – драгоценное лекарство, о действии которого ходят легенды. Никто не мог с уверенностью определить природу этих черных, похожих на смолу камешков. Говорили даже, что это просто «продукты жизнедеятельности» каких-то доисторических горных животных.

Но мумие заживляло раны, излечивало от многих болезней, и, конечно, грех было бы не привезти его с Памира.

– А денег за него платят – закачаешься! – заметила Валя Петрицкая.

– Ты что, продавать его собираешься? – усмехнулся Алексей.

– Нет, не продавать, конечно. У меня сестра после родов болеет, ей надо, – ответила Валечка. – Давайте в выходной за ним слазаем, а?

Возражений не последовало, и в ближайший выходной, все впятером, они отправились за мумием. Проводником с ними вызвался Рахим, улыбчивый молодой таджик, давно подряжавшийся на сезонные работы к геологам и неплохо говоривший по-русски.

Поход их удался на славу, хотя к тому времени, когда солнце встало высоко и пора было спускаться в лагерь, все они устали до красных кругов в глазах. У Алексея даже ноги-руки подрагивали после долгого лазанья по почти отвесным скалам. Мумие не зря ценилось как большая редкость, добраться до него действительно оказалось нелегко.

– Не верь, мумие – не бараньи какашки, – убежденно говорил Рахим. – Из гор сила выходит, мумие получается!

Как бы там ни было, а обратно все едва плелись, мечтая только о том, чтобы добраться наконец до лагеря и окунуться в ледяную горную речку.

Из-за этой усталости, из-за палящих солнечных лучей, от которых, казалось, звенел воздух, Алексей не сразу услышал зловещий, нарастающий гул. А когда услышал – даже не услышал, а всем телом почувствовал – и поднял глаза, то увидел, как там, наверху, в раскаленном небе возникают какие-то темные пятна.

Все стояли и смотрели вверх как зачарованные, не понимая, что происходит.

– Камень падает! – вдруг услышали они сзади голос Рахима, который как раз в это время немного приотстал от остальных. – Камни пошли!

И вдруг, еще прежде, чем кто-нибудь из них успел понять, что надо делать, Валя Петрицкая закричала:

– Ой, нас же убьет, бежим!

Им оставалось пройти не больше пятидесяти метров вдоль длинной и высокой скалы, с которой и начали падать камни. Дорожка между скалой и пропастью была не узкой, но и не широкой, и бежать в общем-то было некуда. Но Валя, скорее всего, не думала об этом и не могла рассуждать здраво, оказавшись прямо под камнепадом. Да и кто мог бы здраво рассуждать в такой ситуации?

Валя шла прямо перед Алексеем, и он увидел, как она бросилась куда-то вперед и в сторону, беспомощно прикрывая руками затылок. Остальные, остолбенев, стояли посреди дорожки, в нескольких шагах от скалы.

– Стой, Валька, стой! – бешено закричал Алексей. – Все – к стене, лицом все к стене!

И, одновременно с собственным криком, он в три прыжка догнал Валю, которая уже остановилась у самого края пропасти, не зная, куда дальше бежать, и отшвырнул ее обратно, придавив собственной спиной к скале.

Все это произошло быстрее, чем можно было об этом подумать. Краем глаза Алексей успел заметить, что все уже стоят, вдавившись в скалу, спинами к потоку камней, докатившемуся наконец до них. Все остальное потонуло в диком грохоте, от которого едва не лопались барабанные перепонки.

Алексей оказался единственным, кто стоял лицом к камнепаду, хотя он с самого начала инстинктивно почувствовал: невозможно выдержать напряжение, возникающее, когда сплошной поток булыжников проносится перед самым лицом. Он зажмурился, руками прикрываясь от хлещущих осколков. Валька билась у него за спиной, как будто хотела вырваться.

Никто не знал, сколько времени все это продолжалось.

Тишина, наступившая после камнепада, была мучительнее, чем грохот. Алексею показалось, что он просто оглох. Он открыл глаза, потом снова зажмурился – теперь уже от солнца, пробивающегося сквозь оседающую пыль.

– Ах ты… – громко, не слыша себя, матюкнулся кто-то. – Неужели пронесло?

Все зашевелились, заговорили – лихорадочно, не веря в то, что действительно обошлось. Алексею хотелось опуститься на землю, обхватить голову руками, чтобы окончательно поверить, что он цел и голова его цела.

– Пошли отсюда, – сказал он. – Может, еще не все…

Они прошли оставшиеся метры, по-прежнему прижимаясь к скале, опасаясь нового камнепада. Валя шла позади Алексея и молчала, но даже сквозь скрипение мелких горных камешков под ногами он слышал, как стучат у нее зубы.

И уже почти у самого лагеря она вдруг закричала – дико, безудержно, словно от боли. Он тут же обернулся, схватил ее за плечи.