Янина Логвин - Гордая птичка Воробышек
Мы выходим за пределы крытого паддока и я подбегаю к месту, с которого Люков внезапно «украл» меня. Седовласого мужчины не видно, как и его партнеров, освещение манежа заметно тусклее, я оглядываю место, где осталась лежать выскользнувшая из рук сумка и удивляюсь:
– Странно.
– Что случилось, Воробышек? – спрашивает остановившийся рядом Илья.
– Не знаю, – признаюсь. – Я точно помню, что выронила сумку здесь, а теперь ее нет. А там ключи от комнаты, от дома, паспорт и… – «джемпер, странно пахнущий тобой», едва не срывается с языка. – Неважно, – отмахиваюсь я. – Как думаешь, мог твой отец поднять ее? Даже не знаю, что и думать. Вряд ли в этом доме кто-то способен всерьез позариться на мое барахло. Разве что Роман Сергеевич из вежливости подобрал, чтобы не валялась бесхозной. Но тогда надо бы разыскать его.
– Чертов старый лис! – сплевывает себе под ноги Люков и решительно разворачивается к дому. – Догоняй, Воробышек! – командует за плечо, и я послушно увязываюсь следом.
Он стоит у массивных мраморных ступеней – хозяин огромного сказочного поместья, внимательно смотрит на нас и что-то коротко и недовольно замечает стоящей с ним бок о бок Ирине. Девушку просят уйти, догадываюсь я, но хладнокровия и выдержки ей не занимать, и она игнорирует просьбу возможного тестя красноречивым молчанием. Картинно вздергивает голову, приоткрывает пухлый рот и, глубже запахнувшись в мех, затягивается длинной сигаретой. Мужчина рядом не может видеть выражение ее глаз, а жаль. Они так и загораются неприкрытым призывом и обещанием при виде высокого светловолосого парня с колючим взглядом. Отсверкивают холодом, едва его рука находит мое запястье и придвигает к себе.
Ну да, вскидываю я глаза на хмурый профиль Ильи, мы же для них пара.
– Ну, как тебе понравился Валдай, Женя? – очень мягко обращается ко мне мужчина. – Чудный конь, не правда ли?
– Правда, Роман Сергеевич, – отзываюсь я. – Валдай замечательный! И вы были правы насчет Ильи – ваш сын отличный наездник.
– Где сумка? – без предисловий обращается к отцу Люков. – Я не вижу ее в твоих руках. Где она?
– В доме, – невозмутимо отвечает тот, словно этот факт сам по себе разумеющийся. – Где же еще? Твоя девушка вежливо согласилась поужинать со мной, надеюсь, ты не против? Я всего лишь помог.
– Еще как против, – отрезает парень. – Без твоей помощи обойдемся. У тебя гости, если ты не заметил, зря распыляешься. Давай, зови своего дворецкого или кто там у тебя на дверях. Пусть вынесет сумку, и мы сразу уедем.
– А потом? – между прочим интересуется мужчина, допуская в вопрос непонятный контекст, и Илья тут же сужает взгляд. Я так и чувствую волну холода, откатившуюся от парня, и невольно ежусь.
– Все что потом, тебя не касается, Большой Босс, – словно ворочая руками тяжелые камни, отвечает он. – А что касается, так это совет: спрятать подальше от меня своего наследника. А лучше запереть надежду рода под замком, потому что потом я не обещаю ему простой разговор по душам. Не в этот раз.
– Жаль, сынок, что ты меня не услышал, – огорченно выдыхает хозяин дома. – Как я уже сказал: вопрос с Яковом ты волен решать сам. Я не стану вмешиваться. Сейчас меня волнует обещанный мной ужин и Донг. Я уже сказал китайцу, что ты здесь. Думаю, он очень расстроится, если увидит Женю одну.
– Так Донг действительно у тебя? – недоверчиво спрашивает Люков у отца, и я вижу изумление, промелькнувшее в его глазах. – Впрочем, неважно, – тут же прогоняет непрошеное чувство. – Это ничего не меняет. Когда это ты успел Воробышек склонить к совместной трапезе? С чего вдруг? Она не голодна.
Господи, как глупо. Дернуло же меня признаться незнакомцу. Я чувствую (не настолько я наивна, чтобы принимать участие мужчины ко мне за чистую монету), что по большому счету безразлична ему. Что для седоволосого хозяина поместья родной сын куда важней ужина с какой-то незнакомой девчонкой. А те концы нитей, за которые он пытается ухватиться в надежде остановить Илью, – пустой пшик, распознать который мешает личное упрямство. Я не могу дать ему желаемое и поспособствовать тому, что непонятно моему пониманию и меня не касается, кем бы он нас с Люковым не считал.
– Это совершенно неважно, – серьезно замечаю отцу и сыну. – Прошу вас, Роман Сергеевич, не берите в голову случайно сказанные мной слова. Так уж случилось, ничего непоправимого и страшного в том нет. Пожалуйста, верните сумку, нам с Ильей действительно хотелось бы уйти. Уже довольно поздно, а у нас еще куча незаконченных дел.
– Женя! – вдруг вскидывается мужчина и говорит так глухо и проникновенно, что мое сердце в ответ на это простое обращение пропускает удар. – Вспомни, девочка, что я тебе говорил. Разве я прошу многого? Ради Бога, пожалей старика.
– Чего вы хотите? – выдыхаю я.
– Желание. Одно-единственное желание, обещанное мне. Знакомство с Валдаем состоялось, ты прокатилась… В ответ на наш уговор я приглашаю тебя разделить с моей семьей радость встречи Нового года. Обещаю, тебе понравится праздник.
– Роман Сергеевич, – спешу я возразить, – я не сомневаюсь, что он окажется вполне достойным вашего дома, но я не давала слово согласия. Вы неправильно меня поняли…
– Я помню, – останавливает меня взмахом руки мужчина и нервно поправляет куртку, – но все равно надеюсь, что ты не откажешь.
Я не знаю, что сказать. Я слышу сердитое от Люкова: «Ты заигрался. Оставь ее в покое!», смотрю в темные, немигающие глаза его отца и вижу там разгорающееся пламя оголенной надежды. Невыносимо обжигающее и болезненное.
– Господи! Ну сколько можно выслушивать это! – нарушает наше молчание Ирина. – Довольно, Роман Сергеевич! Я вас не узнаю. Вы действительно думаете, что словили за хвост удачу?! – Она презрительно фыркает, а затем смеется. – Хватит, перестаньте заблуждаться! Вы ошибочно бьете поклон перед той, кто едва ли стоит внимания вашего сына, это я вам как его бывшая девушка говорю. Ни одного стоящего объятия за вечер, хотя бы показного, и это наш темпераментный Илюша?.. Не верю! Она не смеет его даже коснуться, не то что решиться на большее. Не знаю, для кого Яшка с Ильей разыграли сегодняшний фарс, где нашли эту малолетнюю пигалицу, но меня им не провести, в отличие от вас. Из какого зачухонского городка ты взялась, девочка? Кого пытаешься обмануть? Драмкружок ущербных героинь сразу за углом вокзала, а здесь приличный дом, ориентируйся на местности. Так что протри очёчки, подбери копеечную сумочку и с вещами на выход. Скажешь охране, что ошиблась адресом.
Мне кажется, что отец Ильи сейчас ответит девушке. Скажет что-то ужасно грубое и отрезвляющее, но он молчит, пристально смотрит на сына, и я опускаю ресницы вниз. Я утыкаюсь взглядом в землю, сцепив губы, но вовсе не от смущения или растерянности, а от вспыхнувшего во мне гнева. Такую порцию оскорблений, как сегодня от голубоглазой красавицы, я, пожалуй, не получала никогда в жизни. Мне необходимо мгновение, чтобы прийти в себя.
Не знаю, чья это игра и кто в ней ведущий, но быть отброшенной на обочину самоуверенной королевой пешкой, мне вовсе не хочется. Что бы ни думала про меня какая-то там Ирина – Илье я верю. Да пошло оно все к черту! Права была Танька Крюкова! Я действительно знаю себе цену, и если уж Большому Боссу, как его здесь называют, вздумалось заполучить меня вместо снегурочки на праздник Белой ели – он меня получит. Такую, какой я могу быть. Но он ошибается, если думает, что я стану тянуть за собой Илью. Парень мне ничего не должен, что бы они все ни думали.
Я не вижу, как Люков устремляется вперед, я только вижу его длинные сильные пальцы, перехватившие взметнувшееся вверх запястье девушки, и резкое движение на себя. И слышу голос, почти сломавшийся от сухости:
– Я тебя, кажется, предупреждал, Ирка, чтобы держала пасть на замке. Вижу, ты не расслышала…
– Да! – выдыхает Ирина в застывшее лицо. – И что? Запугивай Яшку, Илюшенька, не меня! Что смотришь? Ты забыл, как я выгляжу? – улыбается с вызовом. – Ну, посмотри! – растягивает пухлые губы и хочет прильнуть к нему, но я не позволяю ей этого.
Я встаю между парой и отвечаю достаточно холодно, чтобы отрезвить пыл девушки. Вскинув подбородок, решительно отстраняю ее от себя рукой.
– Из какого я городка – тебя не касается, Мальвина. Тебе достаточно знать, что таких змей, как ты, там травят собаками и загоняют в террариумы. Оставляют без ядовитых зубов и хвоста, чтобы зря не скалились. Зачухонцы, что с нас взять. А с особо опасных и зарвавшихся, и вовсе чулком снимают шкуру, отправляя в утиль. В следующий раз поостерегись называть кого-то ущербной пигалицей и указывать на дверь, недевочка. Есть риск быть отлупленной копеечной сумочкой по кукольному личику до потери сознания.
Ирина что-то шипит в ответ, но я больше не слушаю ее. Я знаю, что Люков не даст ей достать меня. Я подхожу к замершему в выжидательной позе мужчине и спокойно говорю:
