Александра Орлова - Золото для Агаты
— Ну да.
— Вот видите! А для этого нужен опыт!
Пара прошла шикарно! Правда, после нее началась ерунда. Народ тут же активировался на пересдачу, десяток рук взметнулся вверх, желая получить заветное «зачтено». Миша сказал, чтобы решали сами, он вмешиваться не собирается. Красавкина, как всегда. Ну и ладно! Хотя бы на препаровку останусь! Пока все суетились, разбираясь, я просто подошла к столу с препаратами и улыбнулась Мише. Он все еще прибывал в благоприятном расположении.
— Ну, теперь-то вы мне покажите сигмовидную кишку?
Не поверив своему счастью, я кинулась на препараты. Дело пошло, конечно, Миша иногда мне подсказывал, он постоянно так делает. Но я отвечала, причем на сложные вопросы тоже! Проблемы начались с почками, когда я не смогла найти большие почечные чашки. Он настоятельно рекомендовал мне подумать, спрашивал, где малые и где лоханка. И в итоге вновь отправил меня учить. Зараза! После меня сдавал Фима. Причем с тем же результатом. Только перед почками он еще долго искал двенадцатиперстную кишку. Пока Фима возился в комплексе, Миша отколол очередную штуку:
— Вот так, Ложкин, и не знаете, что ищите. А кто-то не знает, где большие почечные чашки. — Он смотрел прямо мне в глаза. Красавкина со свитой уже успели удалиться (видимо, решили не мешать мне сдавать колок), но большинство группы все еще стояли вокруг. — А потом такие выучиваются, и ничего вылечить не могут, только танцуют…
Верно поняв намек, я обиделась.
— А чего вы меня троллите? — Миша улыбался.
Вскоре Фима нашел кишку, Миша спросил еще несколько образований и опять спросил ту же кишку.
— О, уже быстрее! А теперь, большие почечные чашки.
И вот тут-то он повалился! Миша чуть не схватился за голову: два дебила — это сила. Позже мы зашли к нему в кабинет. Он складывал халат, и уже не стесняясь даже присутствия Фимы выдал:
— Ну, я же тебе подсказывал!
— Женская логика. — Пожала плечами я. На этот раз завал переживался куда проще. Больно бывает только в первый раз, а потом привыкаешь. И так во всем, за что берешься.
— У него тоже женская логика?
— С кем поведешься? — Не дав Фиме открыть рот, выдала я.
Мы немного поговорили о колке. Миша рекомендовал мне все-таки научиться пользоваться мозгом. Конечно, не в такой форме, это моя нестандартная обработка. Но в целом смысл верный. Нужно учить, а не танцевать. Вот тебе и сон! Так близка к сдаче и так обломалась.
Я посмотрела на Мишу и замерла. Вот он, мой драгоценный, несмотря на то, что чужой. Немного сутулый, астеничный, в простой рубашке и брюках, поверх которых обычно хлопковый халат. В шапке стояком. С лукавой улыбкой на губах и бесенятами в ярких глазах, с морщинками у глаз и на лбу, с блютуз-гарнитурой и потрясающим голосом, которого он немного стесняется, а считаю его самым сексуальным голосом на свете.
— Агата! — Предупредительно произнес он, поймав в моем взгляде былые нотки желания и страсти.
Я постаралась проморгаться. Не так-то просто выкинуть из головы все то, что так хотелось получить. Я попрощалась с любимым, и поехала домой. Вот папашка обрадуется, ему будет над чем издеваться целую неделю. Не, теперь я долго не буду пробовать сдавать анату! Пусть висит, я хочу отдохнуть.
Мои прогнозы оправдались только на четверть. Остальные три мое воображение даже представить себе не могло. Услышав мое тихое «завал!», он встал у лестницы, чтобы я не смогла удрать наверх, и скрестил руки на груди. Блииин….
— Когда ты начнешь учиться? Может, хватит заниматься самоудовлетворением и стоит заняться той же анатомией или биохимией?
— Я учу! Если ты не понял, мед — это не гуманитарная фигня! Учить много!
— Я подумал и понял, что тебе нужно отвлечься. — Вдруг улыбнулся отец. Такая улыбка обычно появляется на лице вампира, который говорит тебе «не бойся, будет не больно, я только пару глоточков сделаю…».
— Ты себе противоречишь!
— Мы сегодня же уезжаем на дачу. До конца выходных. Погуляешь, подышишь воздухом, отдохнешь…
— Я не поеду! — Тут же уперлась я. Еще чего не хватало! Бросить дом, интернет и блага цивилизации ради домика в лесной глуши, где сеть можно поймать, только высунувшись из окна верхнего этажа. Знаете, как круто сидеть на подоконнике с ноутом в минус двадцать? А сейчас там наверняка грязи как в дальнем корпусе!
— Поедешь. — Заверил меня отец. Он наклонился к журнальному столику и сдвинул в сторону газету, под ней лежали распечатки. Он взял их в руки и, не потрудившись даже сдержать злорадной ухмылочки, прочитал, — «Она закрыла глаза и почувствовала, как его губы спускаются вниз к лонному сочленению, немного замирают на нем. Как он носом раздвигает ее бедра чуть шире и целует, так же страстно и требовательно, так же глубоко и проникающе…» — он изобразил стон. — И это все делает старик!
— Не смей! Я… поеду.
— Вот и отлично! Ты знаешь, а этот куда чувственнее. Саше понравился. Кстати, он едет с нами.
— Кто такой… что?! — Мое воображение соображало порой долго, но в этот раз сработало на скорости пулемета.
— Как ты там говоришь? Ага! Только я, он, ты и… никого вокруг в радиусе нескольких десятков километров… — отец улыбнулся. — Нам будет, чем заняться. Собирай вещи! — С этими словами он ушел.
* * *Мы неслись по загородной дороге на нашем Ламборджини, я сидела на самом краю, закинув ногу на ногу и смотря в окно. БХ с отцом сидели впереди, иногда я ловила их взгляды в зеркале заднего вида, и мне хотелось показать им в жестах, что я о них думаю.
Приехали к вечеру. Наш двухэтажный дом был единственным жилым местом на несколько километров вокруг. Лес, деревья, тающий снег. Скамейка и стол во дворе. Я подождала, пока отец откроет дом и быстро юркнула на второй этаж. Косая крыша сразу заставила меня поверить, что я не дома. Хорошо хоть удобства в доме. Дом у нас небольшой. На первом этаже — баня, кухня-столовая и что-то наподобие гостиной, только она завалена барахлом. На втором этаже две спаленки и ванная с санузлом. Я завалилась на кровать и стала смотреть в потолок. Доски карамельного цвета наводили тоску. Где-то там, в городе остался Миша, а я даже позвонить ему не могу! Телефон здесь возьмет только на крыше. Вот полезу на крышу, упаду и сломаю шею. Я лежала долго, может, часа два. Когда в дверь постучали, я с трудом среагировала на звук.
— Агата? Ты не голодна? Спустись, поешь.
— Нет!
Убеждать не стали, шаги, и Разумов пропал. Конечно, это был он, папа бы не стал обо мне беспокоиться. Вот вам и шутка: отцу все равно, а чужому человеку — нет. А, может, он просто хочет попасть в мою спальню и увидеть тут меня, разгоряченную и готовую на все. Ну-ну.
