Энн Стюарт - Под покровом ночи
Так почему же, черт побери, у неё не хватило ни ума, ни здравого смысла, чтобы устоять перед Ричардом Тьернаном? Чтобы не влюбиться, да ещё по самые уши.
На окраину Уичкомба Кэссиди въехала уже затемно. Целый день она провела за рулем "воксхолла", наконец привыкнув к правостороннему движению, ручной коробке передач и прочим несуразностям. Она приняла твердое решение, что заставит Ричарда говорить начистоту; если понадобится — в присутствии его детей и любовницы. Она уже созрела для того, чтобы получить ответ на свои вопросы.
В темноте ферму Херринг-Кросс разыскать оказалось непросто. Узкий серпантин прибрежных дорог во мраке казался особенно зловещим, да и отдаленный шум прибойных волн в сочетании с порывами ветра, которые разметали заросли кустарника, не прибавлял Кэссиди настроения. Словно сама природа пыталась предупредить её не совершить роковую ошибку. Однако Кэссиди не слушала голоса разума. Замирая от страха, но стиснув от решимости зубы, она отчаянно рулила по петляющей как заяц дороге.
Но вот наконец и знакомая подъездная аллея, и дом на холме. Света почти не было. Не было больше перед домом и массивного седана, в котором ездила Салли и с которым она едва не столкнулась накануне. Что ж, похоже, Ричард Тьернан был в доме один, и ей придется с этим смириться.
Но Кэссиди не собиралась больше пасовать перед трудностями. Она устала удирать. Устала праздновать труса. Ей казалось, что за последние годы она окрепла, стала закаленнее телом и духом, однако Ричард быстро разуверил её, преподнеся ей несколько болезненных, но поучительных уроков. Но больше она ему не уступит. Кэссиди твердо собралась призвать его к ответу. Она должна знать правду. Всю правду. И готова, если понадобится, рискнуть всем, даже самой жизнью, чтобы её выяснить.
Дверь не была заперта, и Кэссиди вошла в дом. В гостиной не было ни души. Кэссиди огляделась по сторонам. Комната поразила её вкусом и элегантностью обстановки. Старинная мебель, диван и кресла, обтянутые строгим ситцем, розовый палас на полу и повсюду — книги, книги, книги. В углу стояла ваза с нарциссами, и Кэссиди невольно засмотрелась на нее. Нет, не может быть мужчина, выращивающий такие нарциссы, быть хладнокровным убийцей!
Однако Тьернан им был, и не раз уже предъявлял тому доказательства. И сейчас в доме он был один — Кэссиди вдруг поняла это с пугающей ясностью. Вокруг было темно, хоть глаз выколи, и никто не знал, что она здесь. Даже Салли Нортон, его сообщница, и та видела, что Кэссиди уехала. Тьернану ничего не стоило убить её, закопать в саду, а потом избавиться от машины…
Кэссиди встряхнула головой, отгоняя прочь мрачные мысли. Но ведь Салли Нортон и собственных детишек он все-таки не убил! Может, он вообще никого не убивал, и начинать с неё тоже не станет?
Кэссиди медленно повернулась и едва не ахнула, увидев его в дверном проеме. Ричард стоял там, одетый во все черное; лица его, скрытого тенью, видно не было.
— Вы вернулись, — бесстрастно промолвил он.
Кэссиди не шелохнулась. Потом произнесла первое, что пришло в голову:
— В первый раз я сбежала из дома, когда мне едва исполнилось восемь. Я добралась до автовокзала "Порт Оторити", где меня нашел полицейский, который и доставил меня домой. Мама дала ему денег, а меня угостила увесистой оплеухой и на три дня заперла в детской. После этого я сбежала в первый же день, как только она выпустила меня на свободу. Иногда это единственный выход.
— И с тех пор вы только и делали, что сбегали, — вкрадчиво заметил Тьернан.
— О нет, — покачала головой Кэссиди. — Я уже думала, что навсегда избавилась от этой привычки. Научилась не бояться, смотреть в лицо опасности. Пока не встретила вас. И вот теперь я опять удираю со всех ног.
— Я вам пугаю?
— Конечно — пугаете! Причем специально, и я никак не могу понять почему. С какой целью. Может, сами скажете?
— Не исключено. — Тьернан прошел в гостиную и, приблизившись к ней, остановился в полушаге. Кэссиди тщетно пыталась прочесть хоть что-нибудь ободряющее в его непроницаемом лице. Все, что ей удавалось разглядеть, таило нескрываемую угрозу. Казалось, человек этот источал запах опасности.
— Ваши дети живы.
— Да, — согласился он.
— И Салли Нортон — тоже.
— Разумеется, — кивнул Тьернан. — Она о них заботится. С ней они в безопасности.
— В безопасности? — переспросила Кэссиди. — Вы говорите так, словно им что-то угрожает. Но что?
Тьернан улыбнулся; мимолетно и зловеще. У Кэссиди душа ушла в пятки.
— Сама наша жизнь таит в себе множество опасностей, — загадочно ответил он.
— Я приехала, чтобы задать вам один вопрос: почему?
— Что — почему?
— Почему вы не открыли правду? Почему позволили обвинению навесить на вас убийства детей и этой женщины, вместо того, чтобы предъявить их суду, живых и невредимых?
— А с какой стати? Меня ведь осудили не за их убийство. Одной Дианы было достаточно, чтобы вынести мне смертный приговор.
— Но почему вы не боролись? — Кэссиди словно со стороны расслышала истеричные нотки в собственном голосе. — Открой вы им правду, вы могли бы хоть на что-то надеяться. Детишек отдали бы родителям Дианы. Вместо этого бедные старики убиваются от горя, уверенные, что все их родные погибли. А ведь детишки могли бы скрасить существование генерала и его жены…
То, что последовало, ошеломило Кэссиди. Кровь отхлынула от лица Ричарда, который в мгновение ока сделался белый как мел. Глаза зажглись испепеляющим огнем, и Кэссиди впервые в жизни ощутила, что такое настоящий страх. Она словно приросла к месту, глядя в безмолвном ужасе на надвигающегося Ричарда, в глазах которого читалось одно слово: смерть. Еще миг — и его пальцы сомкнулись на её горле.
— Убить вас, Кэссиди — пара пустяков, — пробормотал он, проводя большими пальцами по впадинке на её шее. — Вы это знаете? Чуть-чуть нажать, и ваше хрупкое горло не выдержит. Всего несколько секунд спустя вы задохнетесь. Чистая и аккуратная смерть, хотя и поначалу. Потом, как всегда бывает в случае внезапной и насильственной смерти, сфинктеры разжимаются, и мочевой пузырь с прямой кишкой опорожняются. Диана жутко воняла, когда я её нашел.
Кэссиди с трудом удержалась, чтобы не сглотнуть. Тьернан почувствовал бы её страх подушечками пальцев.
— Так все-таки вы её нашли? — выдавила она, пытаясь казаться естественной, хотя была наполовину парализована от страха.
— Ну да, и я всегда это утверждал. — Пальцы его разомкнулись, и один из них прикоснулся к отметине на шее, оставленной им менее сорока восьми часов назад.
