Симона Элькелес - Правила притяжения

Родригез держится за щеку, на которую пришелся мой удар.

— Не отпускайте его, — приказывает он, затем ругается на смеси языков. — Ты loco[73] , ты знаешь это?

— Sí. Muy loco[74] , — отвечаю я, когда один из парней по ошибке, ослабляет на мне хватку. Я толкаю его в сторону, и он ударяется об картину на стене. Когда она падает на пол и разбивается, я поворачиваюсь, думая о том, что еще я могу сделать, чтобы показать им, что я не тот, кто будет дрожать от страха, когда кто-то угрожает моей семье.

В комнату влетают еще двое. Черт. Я силен и могу постоять за себя, но пятеро против одного точно не в мою пользу. Не считая Девлина, который сидит в своем кресле, наблюдая за перепалкой, как будто мы делаем это только, чтобы его повеселить.

Я умудряюсь освободиться, и несколько минут даже защищаться, перед тем, как двое парней нападают и откидывают меня на стену. Я оглушен ударом, и не успеваю ничего сделать прежде, чем один из них начинает избивать меня. Это может быть Родригез, или кто-то из четверых. У меня перед глазами все расплывается.

Я пытаюсь сопротивляться у стены, но каждый удар в живот чертовски силен и ослабевает меня.

Когда чей-то кулак ударяет меня в челюсть один, два, затем три раза, я чувствую привкус крови. Я становлюсь их гребаной грушей.

Я собираю всю свою энергию, игнорируя интенсивную боль, и освобождаюсь. Я вырываюсь вперед, сталкиваясь со всего размаха с одним из них. Я не сдамся без боя, даже если у меня нет ни единого шанса победить.

Но моя маленькая удача быстро меняется. Меня оттягивают от того с кем я столкнулся и отбрасывают на покрытый ковром пол. Если я поднимусь, я смогу еще что-то сделать, но меня начинают пинать со всех сторон, и я чувствую, как быстро иссякает моя энергия. Чрезмерно болезненный удар в спину говорит мне, что у одного из них ботинки с железными носами. Из последних сил, я хватаю за ногу того, кто меня пинает. Он падает вперед, но это не важно. У меня больше не осталось ничего. Ни боевого духа, ни энергии… только пронзающая боль с каждым моим движением. Единственное, что я могу, это молиться о том, чтобы как можно быстрее потерять сознание… или умереть. К этому моменту, любой вариант будет спасение.

Когда я прекращаю сопротивляться, Девлин кричит, чтобы они остановились.

— Поднимите его, — приказывает он.

Меня сажают на стул напротив Девлина, который все еще выглядит как властный ген. директор, в своем безупречном костюме. Моя футболка разорвана в нескольких местах и вся измазана в крови.

Девлин откидывает мою голову назад.

— Считай это прыжком от Геррерос дель баррио в семью Девлин. Я знаю, ты меня не разочаруешь.

Я не отвечаю. Я даже не знаю, могу ли что-то сказать, если захочу. Одно я знаю точно, я не Девлин, и никогда не буду одним из Девлинов.

— Я уважаю твой дух, но не вздумай снова драться с моими парнями или наводить хаос в моем доме, иначе ты труп. — Он выходит из комнаты, но сначала приказывает своим парням навести порядок в офисе до того, как он вернется. 

Меня поднимают со стула. И следующее, что я знаю, меня запихивают на заднее сидение джипа.

— Не бунтуй против меня или Девлина, — говорит Родригез, пока мы едем обратно. — У нас большие планы, и ты мне нужен. У Девлина нет тех связей в Мексике, какие есть у нас. Это делает нас чрезвычайно ценными.

В данный момент я не ощущаю себя слишком ценным. Я чувствую так, будто моя голова сейчас взорвется.

— Останови машину, — приказывает Родригез, когда мы находимся в нескольких домах от Уэстфордов. Он открывает дверь и вытаскивает меня из машины наружу. — Позаботься о девчонке, с которой ты живешь. Мне бы не хотелось, чтобы с ней что-нибудь случилось. — Он забирается обратно в машину и кидает конверт с деньгами мне под ноги. — Через неделю ты будешь как новый. Я с тобой свяжусь, — говорит он и уезжает.

Я еле стою, но заставляю себя дойти до входной двери Уэстфордов. Поспорю, что я выгляжу так же, как чувствую: как полное дерьмо. Внутри, я пытаюсь проскользнуть в наверх, чтобы никто не заметил какое я кровавое месиво, осторожно закрывая футболкой нос, чтобы кровь не капала на ковер.

Я направляюсь прямиком в ванную, но проблема в том, что как раз как я пытаюсь зайти внутрь, из нее выходит Киара.

Она кидает на меня один взгляд, ахает, и закрывает рукой рот.

— Карлос! О Боже мой, что случилось?

— Ты все еще узнаешь меня с набитой мордой. Это хороший знак, так?

Глава 42

Киара

Мое сердце колотится в груди от страха и шока. Карлос протискивается мимо меня и наклоняется над раковиной.

— Закрой дверь, — говорит он, издавая стон от боли, сплевывая кровь. — Я не хочу, чтобы твои родители меня видели.

Я запираю дверь и подхожу к нему.

— Что произошло?

— Мне надрали задницу.

— Это я вижу. — Я хватаю полотенце с крючка и мочу его под краном. — Кто это сделал?

— Ты не хочешь это знать.

Он поласкает рот, затем смотрит на себя в зеркало.

Его разбитая губа все еще кровоточит, а левый глаз заплыл. Судя по тому, как он опирается на раковину, я только представить могу, как выглядит все его тело.

— Я думаю, что тебе надо пойти в больницу, — говорю ему я. — И позвонить в полицию.

Он поворачивается ко мне и кривится от боли, ему очевидно больно двигаться.

— Никакой больницы. Никакой полиции, — говорит он. — Утром мне станет лучше.

— Ты не веришь в это, — когда он снова кривится, я чувствую его боль, как будто она моя собственная. — Садись, — говорю я, показывая на край ванной. — Я помогу тебе.

Карлос, должно быть настолько же эмоционально вымотан, насколько же, как и физически, потому что он садится на край ванны и не двигается, пока я снова мочу полотенце и нежно вытираю кровь с его губ, которые только вчера улыбались, когда я его целовала. Сейчас они не улыбаются.

Я осторожно промокаю его открытые порезы, до боли чувствуя, насколько близко мы сейчас друг к другу. Он останавливает мою руку, когда я провожу полотенцем по его опухшему лицу.

— Спасибо, — говорит он, когда я смотрю в его грустные глаза.

Мне нужно прервать этот интенсивный взгляд, поэтому я снова мочу и выжимаю полотенце. —

 Я только надеюсь, что второй парень выглядит хуже.

Он издает тихий смешок.

— Их было пятеро. И все они выглядят лучше меня, хоть я и пытался это изменить в начале. Ты бы мной гордилась.

— Я сомневаюсь. Это ты начал это?

— Я не помню.

Пятеро? Я боюсь даже спрашивать про подробности, потому что меня мутит от одного взгляда на его раны. Но я хочу знать, что с ним случилось. На раковине лежит конверт. Я поднимаю его  и замечаю, выглядывающие из него деньги. Стодолларовые купюры. И их много. Я показываю это Карлосу.