Татьяна Тронина - Магнолии, девушка, солнце…
Иногда, тоже извне, приходили какие-то странные ощущения, которые то нравились ему, то пугали его. Даже злили… Или это радовалось и злилось то целое, частью которого он являлся?
Он двигался – то вытягивался, то сжимался. Он постепенно привыкал к тому, что покой сменяется беспокойством. Он научился ловить те особенные состояния счастья и нежности, которые неизвестно по какой причине вдруг волнами захлестывали его, тоже приходя откуда-то извне…
– С наступившим тебя! – завопила Кристина Пескова, вынырнув из-за угла в огромной коричневой шубе из искусственного меха, делавшего ее похожей на медведя.
От Кристины забористо пахло духами, но Маруся больше не волновалась из-за того, что ее стошнит. Теперь она чувствовала себя великолепно.
– Кристина… Тебя тоже! – улыбнулась Маруся. – Как отметила?
– Отлично! Ну, как дела? Так редко тебя вижу, соседка…
– Вообще-то я почти всегда дома – не работаю, – призналась Маруся. – Нет, вру – еще часто выхожу гулять днем…
– Заходи в подъезд, а то холодно! – Кристина схватила ее под руку, пропихнула в дверь.
– Да, мороз… – послушно согласилась Маруся.
– Лентяйка! А я ни свет ни заря из дома выскакиваю, домой – только когда темнеть начинает… Слушай, а чего ты бездельничаешь, а?
Маруся пожала плечами – ей было неловко говорить о том, что работодатели пугаются каждый раз, увидев ее новенький, не слишком большой, но уже угрожающе-круглый животик…
Потом вздохнула и распахнула полы широкой, очень теплой и легкой итальянской дубленки, когда-то подаренной ей Арсением.
– Гляди.
– Ты чего? Куда глядеть-то? – весело удивилась Кристина, а потом вдруг ее тонкие, выщипанные бровки, странно контрастировавшие с массивным широким лицом, стремительно поползли вверх. – Ты… Маруська, да ты что? Неужели?
– Ага! – тоже развеселилась Маруся. Она чувствовала: Кристина – другая, ей можно сказать свою тайну, не боясь быть непонятой.
– Марусечка… – ахнула Кристина, тщетно пытаясь нашарить кнопку лифта и во все глаза глядя на Марусин живот. – А кто – известно уже?
– Не-а. Я специально попросила, когда ультразвук делали, не говорите мне ничего. Так даже интересней, правда? Уже шевелится… – Она прислушалась к собственным ощущением, и ребенок, словно поняв ее, немедленно толкнулся, заерзал. Маруся прижала Кристинину ладонь к себе. – Чувствуешь?
– Нет, – прошептала Кристина. – Ой! Чувствую… А папка-то кто? Где? Чего-то я твоего нового благоверного еще в глаза не видела…
– Да нет никакого благоверного! – сердито ответила Маруся. – Каждый раз всем приходится объяснять, что я ребенка сама для себя решила родить!
Кристина заморгала глазами. Зажмурилась, затрясла головой. Потом бросилась обнимать Марусю.
– Господи, какая ж ты молодец! Я тоже так хочу… Мне ж сороковник уже стукнул! Всю жизнь одна, как перст, ни одного приличного мужика… Я тоже малютку хочу!
Маруся никогда не вникала во все подробности Кристининой жизни – их отношения были довольно поверхностными, соседскими. Простая, добрая тетка – вот какой до этого видела Маруся Кристину Пескову. Но только сейчас поняла, насколько одинокой и несчастной та была…
Пожалуй, Кристина оказалась единственным человеком, кто действительно понял Марусю и даже по-хорошему ей позавидовал.
– А я только что из магазина, – бормотала Кристина, взволнованная и потрясенная, словно стала свидетелем каких-то невероятных, фантастических событий. – Хлеб, колбаса, икра кабачковая… Можно к тебе? Посидим, поболтаем!
– Да ради бога!
…Алевтина Климовна, обычно выскакивавшая из своей комнаты, едва кто-то чужой появлялся в квартире, на этот раз на шум голосов в прихожей никак не отреагировала. Они с Модестом Павловичем сосредоточенно смотрели телевизор.
– …да, «Ягуар» – это моя машина, – вещал из-за их двери устало-манерный голос известного «светского льва». – Я считаю, что она идеально подходит для светского раута, праздничного выхода, похода в ресторан. Ведь такая машина дает возможность подчеркнуть свою уникальность, стильность: и внешнюю, и внутреннюю. Окружающим сразу становится ясно, что за рулем сидит человек с определенной философией… Вообще, автомобиль – одна из составляющих стиля его владельца… Это же касается и ресторанов: в ресторанном мире появилась возможность выбора. Наступило время, когда стало возможным примерить и кухню, и интерьер, и сервис. В последние годы я действительно выбираю себе ресторан под настроение. Во мне появилась некая изысканность, некая утонченная капризность, требовательность к окружающему миру…
– Живут же люди! – осуждающе вздохнула за дверью Алевтина Климовна.
– Ну, Алечка, не будем завидовать… – примиряюще ответил ей Модест Павлович.
– Прямо голубки! – прошептала Кристина и хихикнула, вешая свою шубу на вешалку.
Из соседней двери выплыл Виталик с покрытым копотью и вмятинами чайником. Примерно такие же выставлялись в военно-исторических музеях – в тех залах, где рассказывалось о тяжелой жизни на передовой, в окопах..
– А, девчонки… Привет! Как дела? – Он попытался похлопать Кристину по плечу, но та сделала такое зверское лицо, что Виталик шарахнулся в сторону и быстро юркнул на кухню.
– Алкоголик несчастный… – прошипела Кристина с ненавистью.
– Ты зря. Он хороший, – заступилась за соседа Маруся.
– Да уж вижу, какой он хороший…
В комнате у Маруси Кристина нарезала хлеб, колбасу – толстыми ломтями, открыла банку с кабачковой икрой.
– Ну, устроим настоящий девичник… Слушай, Маруська, а на что ты живешь?
– Так, остались кое-какие накопления… Тренажер беговой продала, еще кое-что. Главное – коляску с кроваткой найти и чтобы недорого, – призналась Маруся. – Я недавно заглянула в один магазин для новорожденных – какие-то невероятные, просто запредельные цены!
– А ты на новое не смотри, ищи по комиссионкам… Еще объявления возле детской кухни висят – обычно мамочки, чьи дети уже подросли, именно там оставляют информацию. Некоторые вообще бесплатно готовы вещи раздать! Ну, и знакомых поспрашивай… Да ты ешь, ешь!
Кристина яростно уничтожала уже второй бутерброд.
– Мне иногда сны снятся… – произнесла она с набитым ртом.
– Какие сны?
– Будто я тоже ребеночка жду, – призналась Кристина. И покраснела. – Хотя – откуда?.. Это ведь вроде как непорочное зачатие получается! Еще снится, будто рожаю, будто грудью потом кормлю, пеленаю, и все такое… Знаешь, с каким-то мучительным наслаждением, с восторгом! А просыпаюсь – нет ничего.
– Надо же…
– Ты, наверное, думаешь – грубая, глупая Кристина Пескова, примитивное создание, сплошная физиология. Помню еще по школе – Лев Толстой Наташу Ростову самкой назвал, когда она замуж вышла… А чем плоха самка? Одна такая самка этого самого Льва и родила…
