Мой кавказский отчим - Нина Северова
Аслан замирает и смотрит с грустью. Проводит рукой по животу, мышцы сразу напрягаются. Под его горячей кожей тело сразу превращается в пластилин.
— Не был, — кивает.
Такой сильный с виду, но такой хрупкий внутри. Аслан пережил много сложных моментов. Как и все люди, конечно. Ни у кого не бывает только белой полосы. Но на всех жизненные обстоятельства влияют по-разному.
У Аслана звонит телефон и он привстает на локтях. Лицо моментально ожесточается, от прежнего спокойствия ничего не осталось.
Подносит телефон к уху и я вижу, что это звонит Марина.
Вот и сказке конец.
Глава 41
Аслан
— Забери меня, — Марина говорит что-то ещё, но ветер в динамике всё заглушает.
— Что это значит? Где ты? — сжимаю телефон до хруста. Сегодня такой день и всё было так хорошо.
— Я на трассе, но не знаю на какой, — шмыгает.
— Марина, ты должна быть у отца под замком, — кладу руку Софии на ногу, чтобы чувствовать почву под ногами.
— Я сбежала.
Сука.
Это плохо. Это очень плохо.
— Что есть рядом с тобой? Заправка может или кафе?
— Заправка Газпрома. Ты приедешь? Холодно, — голос дрожит.
— Иди на заправку и спроси адрес.
Что в голове у этой женщины? Она точно не в себе. С Мариной в доме отца нормально обращаются. Слежу за этим. Она просто помогает на кухне, но без фанатизма. Отец не выпускает её в город, она гуляет только по территории дома. Для той херни, что Марина наделала — у нее очень лёгкое наказание. И даже здесь опять всё пошло по одному месту.
София целует меня в плечо и выходит из комнаты. Она видела, кто звонит. Расстроилась? Обиделась? Почему как только мы забываем про внешние проблемы, они сразу дают нам подзатыльник.
— Заводская, шестьдесят восемь, — наконец называет адрес. — Аслан, я замёрзла, ты приедешь?
Приеду и придушу тебя.
— Зайди внутрь и жди, — сбрасываю.
Отец не звонил, значит, не знает, что она сбежала. И как смогла через охрану пройти? Помог кто-то? Вряд ли. Никто бы не стал кликать на себя беду.
София возвращается через пару минут. Волосы у лица влажные. Умывалась или плакала? Чувствую тяжесть в груди и вину, что опять это всё. Достало. Не хочу потерять доверие Софии.
— Всё нормально? — спрашивает.
— Не знаю. Но Марина сбежала и теперь на заправке за городом.
— Откуда сбежала? — поднимает брови.
Я не говорил Софии, куда в тот день отвёз Марину. Уверен, она бы отреагировала остро. А я не хотел ругаться.
— После того инцидента, я отвёз Марину к своему отцу. Она помогала на кухне и не выходила в город. Никаких шмоток и развлечений. Это было её наказание за оскорбление в твою сторону.
София качает головой и вздыхает.
— Аслан, мы вроде не в каменном веке живём.
Начинается.
— Да, тогда наказание было бы гораздо хуже. А так, она легко отделалась.
— Марина очень боится твоего отца, это было заметно на дне рождения Халида. Ты думаешь, такой стресс — нормально для ребенка? А если что-то случится?
— Ничего с ней не случится, потому что никто её не нагружает. Сидя почистить картошку — это не нагрузка, София. Тем более, что она физически здорова и ребенок тоже, — встаю.
Не хочу обсуждать Марину с Софией, но вечно всё идёт не по плану.
— Что теперь? — спрашивает тихо.
— Сначала заберу её, потом будет видно, — провожу пальцем по подбородку, София опускает голову. — Подними.
Моя любовь. София не должна грустить. Эти красивые зелёные глаза должны блестеть только от счастья. Всё для этого сделаю.
— Ты практически Байсарова, помни об этом, — касаюсь губами макушки. — Никому тебя не отдам, София. Ты только моя. А я — только твой.
* * *
Ненавижу женские слезы, потому что это всегда манипуляция. Но слезы Софии — это кислота, которая меня разъедает. Не хочу, чтобы она плакала и расстраивалась. Когда я уезжал, она смотрела так, будто мы больше не увидимся. Понимаю, как для Софии это всё выглядит, но я не знаю, что делать с Мариной.
Доезжаю до заправки за двадцать пять минут. Марина сидит у аппарата с кофе. Заплаканная, перепуганная. Одета в форму, в которой ходят персонал отца. На ногах тапочки. Сжимаю кулаки.
— Вставай, — киваю в сторону выхода.
— Заплати, пожалуйста, — крутит в руке стакан с кофе.
Рассчитываюсь на кассе, даю девушке сверху ещё пару купюр. Марина выглядит странно, поди распугала всех клиентов.
В машине тепло, с меня три ручья пота. Я взбешён, но даю себе время остыть. Если Марина скажет хоть слово, я её прибью, честное слово.
— Спасибо, что приехал.
— Не обольщайся, — проверяю телефон, может София написала? Но ничего.
— Даже не спросишь, что случилось? — поджимает ноги под себя.
— Марина, ты играешь на моих нервах, но я не понимаю зачем. С нами всё понятно, с ребенком тоже. Какого хрена ты так себя ведёшь? Не можешь спокойно доносить и свалить к чертовой матери⁈
Марина дёргается и начинает плакать. Сжимаю переносицу. Хочу обратно к Софии.
— Почему ты всё время орёшь на меня? Я сбежала, потому что твой отец чудовище и ты сам не лучше! — визжит.
— Я знаю, Марина. Кто он и кто я. Но ты сама накосячила, — открываю окно. Нужен воздух, иначе сойду с ума.
— Он заставлял меня мыть посуду. У меня маникюр вообще-то! И чистить овощи, потом грязь под ногтями, — машет рукой.
— Грязь под ногтями — это ты. Тебя не просили делать ничего сложного. Но ты даже на элементарное не способна.
— Я не прислуга, Аслан. Я — женщина для радости. И ты, между прочим, этим пользовался, пока… — осекается.
— Пока, что? Договаривай.
— Пока София не появилась. Думаешь, я не знаю, что у вас сегодня помолвка была? И что ты потратил космические деньги на подарки? Меня так не баловал.
Если бы мои брови могли взлететь в небо, они бы это сделали. Какого хрена происходит? Саша больше не нужен, теперь я подвернулся?
— Ты не была моей любимой женщиной, Марина. Я пользовался твоим телом,
