Будет жестко - Анна Шварц
Блин.
— Я в душ. — бормочу я, подскакивая с кровати. В этот момент мне дорогу преграждает рука, а затем я рывком лечу спиной обратно на кровать, приземляясь возле профессора. Благо, что матрас смягчает мой полет. Я потрясенно смотрю на него, а он, свысока — на меня.
— Цветкова, мне показалось, или ты чего-то смутилась? Я могу выебать тебя еще пару раз, чтобы у тебя даже не оставалось на это сил.
25.2
Сумасшедший монстр. Как у него остаются на что-то силы после такого?! Я хочу узнать секрет его гребаной стойкости.
— Боже, пусти. — рычу я, выкручиваясь из-под его руки. — Я опоздаю в спортзал!
— У тебя что, еще остались на него силы?
— Нет. — мрачно отвечаю, когда его рука, видимо, решив меня пощадить, соскальзывает с тела, отпуская. — Просто меня Алена ждет. А так, благодаря тебе, я посижу в уголочке и понаблюдаю за ней.
Кое-как отбрехавшись, я все же, освобождаюсь, убегаю в душ и быстро привожу себя там в порядок. Пока я этим занимаюсь, в голове бьется одна мысль — этот человек когда-нибудь теряет интерес к сексу? Сколько времени для этого нужно? Кто-то способен вообще пережить его темперамент?
Одевшись, я задумчиво осматриваю ванную комнату, стоя возле зеркала. Где тут вообще фен и есть ли он у мужчин?
Я хочу было вернуться и спросить, но чудовище само находит меня — дверь в ванную открывается, и заходит оно, уже в штанах, но с обнаженным торсом. Как бы я не хотела смотреть ему в глаза, мой взгляд, все же, соскальзывает вниз. Никак не могу привыкнуть. Слишком хорошо для моих глаз, видимо, я не только грешила в жизни, раз мне решили подарить такой сумасшедший, но красивый экземпляр.
— Где у тебя фен? — интересуюсь я, а он молча подходит и выдвигает один из ящичков, доставая нужное. Ого, все-таки, у мужчин он тоже есть. — Спасибо.
— Цветкова, мне тоже нужно. — говорит он мне в ответ. Ни «пожалуйста», ни «пользуйся на здоровье, дорогая». В своем репертуаре.
— Я высушусь и отдам. Это же тебе не душ, им нельзя сушиться вдвоем. — бормочу я, и, потянувшись, втыкаю фен в розетку, пока это чудовище настойчиво торчит рядом со мной. «Мне тоже нужно». Тебе все, блин, нужно. Не только фен. Ни терпения, ни совести. Даже когда у девушки эти дни. Интересно, если б я помирала от боли не один день, а все дни месячных, он бы все равно домогался до меня? Не хочу даже знать.
Подключив фен, я выпрямляюсь и ловлю на себе в зеркале взгляд чудовища.
— Что? — спрашиваю я. Смотрит так, будто что-то сейчас ляпнет.
— У меня короткие волосы, у тебя длинные. Высуши меня, и потом занимайся своими. — говорит оно, а я закатываю глаза. — Цветкова, что за выражение лица? Это вообще мой фен. Скажи спасибо, что я его тебе дал.
— Боже мой. — вырывается у меня и я поворачиваюсь к нему. К этой наглой морде. — Наклонись. Нечего было лезть за мной в душ и волосы б не пришлось сушить.
Он послушно наклоняет ко мне голову, а я, включив фен, дотрагиваюсь до его еще влажных волос. Затем направляю на них поток воздуха, пропуская пряди между пальцами. Такие темные, красивые. Очень приятные на ощупь. На затылке у него волосы подстрижены короче, и поэтому уже сухие, но я все равно провожу по ним рукой просто потому что мне приятно это делать.
Боже. Ну что за внезапная романтично-семейная сценка? Пока сушу волосы, я задумчиво пялюсь на голову, которую склонил передо мной этот чертов эгоист со своими ненормальными наклонностями. Я реально сейчас чувствую себя дрессировщиком дикого животного, которое внезапно немного приручилось и позволяет себя иногда погладить.
— А ты серьезно никогда ни с кем не встречался дольше одного раза в постели? Прямо вообще нет, или это просто твоя сестра так выразилась? Или что-то было более-менее серьезное? — интересуюсь я. Не знаю, с чего я вспомнила про это.
Он выпрямляется после этого вопроса, и его пряди волос выскальзывают из-под моих пальцев. Выпрямляется он кстати, с таким лицом, с чуть закатанными глазами, видимо, в ответ на мой вопрос, что мне тоже хочется скорчить какую-нибудь рожу. Ой, смотрите, какие мы недовольные, блин.
— Цветкова, ты умеешь подбирать вопросы к месту. Как всегда, удачные.
— Просто ответь.
Он отворачивается к зеркалу и приглаживает растрепанные после моей сушки волосы, возвращая себе привычный вид. Затем достает какую-то баночку и уже использует средство из нее, проводя пальцами по прядям. Я наблюдаю за ним, чувствуя, как на мое лицо наползает не очень классное выражение. Мне кажется, глубоко в душе он еще и немного нарцисс. Использует не только средства для укладки волос, но и тканевые масочки по вечерам, любуюсь собой в отражении. Потому что даже у меня состояние кожи не такое хорошее, как у него, а мне двадцать.
— Почти так и было, Цветкова. — отвечает он наконец, не подозревая о моих мыслях. — У меня были только необременительные отношения, заканчивающиеся на сексе. Дальше я не заходил.
Вот потаскун.
— Почему?
— Просто было неинтересно что-то другое.
— И с чего тебе со мной стало интересно другое? — интересуюсь я, приподняв брови. Он смотрит на меня в отражении зеркала.
— Тебя что-то не устраивает в этом? — произносит он. — Цветкова, в твоем случае опции «свернуть отношения после первого секса» не предусмотрено. Ты не избавишься от меня, так что даже не прощупывай почву.
— Я просто спрашиваю, блин!
Он поворачивается ко мне и, протянув руку к моей, в которой я держу фен, щелкает на нем переключателем, и как только прибор начинает шуметь, он поворачивает его к моему лицу. А затем, отвернувшись, уходит.
Я мрачно смотрю ему вслед, чувствуя, как ветерок дует на мой лоб. Это что было, «заткнись и сушись»?
26
Дверь теперь уже не моей квартиры, когда я, досушив волосы и попрощавшись со своим мучителем, спускаюсь вниз за вещами, открывает не теть Лара и даже не ее сын, а ее муж-американец.
Это вводит меня в еще больший ступор, потому что, несмотря на наши нейтральные, еще ничем не омраченные отношения, столкнуться с носителем английского и говорить с ним, я сегодня не планировала.
Просто я в иностранных языках, как собака. Понимать — что-то понимаю, но сказать не могу.
— Хеллоу? — вырывается у меня. Все выученные ранее слова, вдолбленные заботливо учителями в школе, тут же
