Ночь, которую я не помню - Марина Бастрикова
А ведь Люда рассказывала, что Рада Михайловна еще и постоянно Мишку из школы забирала, пока я не объявился.
Кажется, та, кого я считал самой злобной гадиной нашего подъезда, оказалась…
Мысль оборвал грохот выпавших из пакета книг. Черт, пока я носился, помогая старушке, мог бы заметить, что пакет надорван. Сейчас же я стоял посреди коридора больницы рядом со стопкой книг в мягких обложках, на каждой из которой изображен полуобнаженный мужик и неестественно изгибающая спину назад девушка.
– Интересное чтиво ты предпочитаешь, – усмехнулась Рада Михайловна.
Уж подумал, чего старушка так мягко прокомментировала, как она просто решила уйти. Я бы мог предположить, что это потому, что мы уже все разнесли и она и так собиралась уходить… Но по ее ехидному взгляду понял, что целью было – чтобы я ощутил все прелести одиночного стояния рядом с огромной кучей любовных романов. Посреди больницы. Последние впечатления о мягкости и пушистости старушки развеялись, когда тот, кто только что открыл дверь, не заметив бабулю, случайно ее толкнул.
Мужик сразу подвергся отборному мату и разъяснениям, кто он такой. Да так громко, что все внимание переместилось на нашу соседку по подъезду. Я решил воспользоваться ситуацией. И пока меня никто не заметил, так как прониклись высокими литературными оборотами, собрал все книги в стопку и утащил в палату, где должна была находиться та самая баба Фая, которая подарила мне сегодня столько приключений, сама того не зная.
Выходил из больницы в полнейшем шоке. Во-первых, все подколы старушек оказались ниже пояса. И я бы к подобному спокойно отнесся, если бы их комментарии не были такими меткими. Как будто они меня отлично знают.
Должен признаться, это было одно из самых веселых обществ в моей жизни. Хотя вначале я готов был застрелиться под теми взглядами, что на меня бросали старушки, а затем от пошлых шуток. Например, одна сказала, что ей жалко, что одну из сисек удалили, зато теперь похудела на килограмм. И это оказалось, они только разминаются! О том, что всем им осталось жить максимум по несколько лет, я узнал только после того, как вышел из палаты. Уж очень словоохотливой оказалась медсестра, у которой спросил, где здесь выход.
Мои родители гораздо больше походили на больных, чем эта великолепная троица, зачитавшая мне немало фрагментов из пошлых книг.
Посмотрел на часы и поспешил к отцу. Тот вызвал меня пообщаться, а я уже запаздывал. Мне потом еще Мишку забирать из школы, ведь Люда умотала на очередную свиданку.
Крылов-старший встретил меня с настолько хмурым лицом, что я сразу догадался:
– Помочь не получится?
– Ну почему же. Я готов оказать содействие, – сказал отец, поджимая губы. – Но ты больше не должен пересекаться с этой женщиной. Я не позволю своему сыну связываться с чем-либо противозаконным.
Зря я впервые решился попросить у отца помощи. Он долго не отвечал. Я думал – решает вопрос, ищет способ помочь. А отец же решил разрушить отношения.
Вот только почему? Никогда ранее в мои дела с девушками не лез. Он, конечно, не знал, что мы с Людой не в отношениях. Но все же.
– В противном случае твоя дама лишится работы. И поверь мне, с ее профессией мне несложно сделать так, чтобы новую она не нашла.
Я разозлился, но буквально на мгновение. Потом резко успокоился – понял, отец не стал бы так делать, если бы не считал, что я безумно влюблен.
А я что?
А я понял, что так оно и есть!
Все это время не осознавал, ведь сильной ревности свидания любимой не вызывали. Да, любимой.
– Спасибо, отец, – поблагодарил его, наверно, впервые так искренне. Без него я бы точно еще долго не понимал, почему не могу уехать из чужой квартиры. Ведь в деньгах я не стеснен.
Потому что с первого дня ничего чужого там для меня нет. Люда, Миша и их дом – уже родные. Да я не помню и дня в своей жизни, когда я был настолько же счастлив, как с ними. Раньше я хотел танцевать, чтобы отвлечься. А сейчас танцую, потому что счастье буквально распирает изнутри и требует выхода.
А ревность… по-моему, с самого начала было понятно, что Люда так и не поборола страх перед новыми отношениями. После бывшего-то оно понятно. В какой-то мере его бы даже поблагодарить, ведь с таким энтузиазмом и упертостью Люда давно бы нашла себе мужа. Но за три года, прошедшие с развода, у нее не было даже разовых отношений. Она и меня не подпускала, хотя всегда был рядом и чувствовал, что любимая неравнодушна. Подскочил, желая немедленно вернуться домой. Да, мой дом там.
Но отец отошел от шока, который испытал, услышав мою благодарность, и продолжил убеждать:
– Знаешь, кто ее мать?
– А ты знаешь, кто мой отец? – передразнил его с улыбкой.
– Уважаемый человек. А ее мать – та самая подруга Агаты, – выплюнул со злостью мэр нашего города.
Я вздрогнул. Ведь обе сестры, мама и тетя Агата, до встречи с какой-то чокнутой были адекватными и интересными женщинами. И вера им только помогала, а не портила жизнь. А потом… постоянные церковь, молитвы и отказ от медпомощи. За последнее я тоже ее ненавидел. Теперь даже знаю кого.
Но это не относится к Люде. Мне нужно решить, готов ли я ради того, чтобы быть с ней, поставить ее профессию под угрозу? Отец слов на ветер не бросает. И переубеждать его бесполезно. Все это я давно и крепко запомнил.
Мишка, как всегда, собирался с самым серьезным выражением лица, какое может быть только у взрослых. Ну копия мамы. Улыбнулся и постарался его разговорить:
– А кто у вас в школе самый крутой?
– Ваня. У него айфон.
– Во втором классе?
– Прикинь, как круто!
– А в мое время крут был тот, у кого ножик, – вспомнил я свое детство.
– Думаешь, стоит принести в школу? – спросил Мишка.
– Если только так, чтобы мама не узнала.
– А если учительнице покажу, она мне оценку с солнышком поставит?
Я представил
