Я не сдамся! - Аврора Добрых
— Спасибо. Это правда очень классный и полезный подарок. — Маша повернулась к Игорю и, слегка наклонившись, поцеловала его в щеку. — Буду учиться с удовольствием. Кстати, я так и не сказала, но ты самый лучший учитель из всех, кого я знала. Я ужасно тупила сегодня, а ты даже ни разу не вышел из себя.
— Ты не тупила.
— Еще как тупила. А ты продемонстрировал просто поразительное спокойствие. Ты самый уравновешенный человек в мире!
— Рад, что тебе все понравилось, но я не уравновешенный. Это обманчивое впечатление.
Игорь произнес это таким тоном, что Маше даже перехотелось шутить. Небольшой холодок пробежал по спине, и она слегка поежилась.
— Мне есть, чего опасаться? — спросила она.
— Нет. Девушек я не обижал даже в те далекие годы, когда был совершенно неуправляем. Не принимай мои слова на свой счет, я просто не хочу, чтобы ты думала обо мне лучше, чем есть на самом деле. Чтобы стать спокойным, я не один год посещал курсы управления гневом.
— Серьезно? А разве такие есть? Чего только не придумают…
— Если бы не эти курсы, я бы сейчас либо сидел в тюрьме, либо уже был убит. Но я вовремя сбежал из страны. Дело, конечно, не в ней самой. Просто мне нужно было уехать как можно дальше, чтобы взяться за ум. До сих пор удивляюсь, что мне вообще удалось вовремя это осознать.
— Расскажешь или не хочешь?
— Тебе — хочу. В начале 2000-х, которые по сути мало чем отличались от 90-х, мой дядя, мамин брат, был кем-то вроде «нового русского». Он заменял мне отца, потому что родному отцу никогда не было до меня дела. Дядя помогал нам с матерью деньгами, решал разные вопросы, и я, будучи подростком, видел в нем пример для подражания. Хотел во всем походить на него, хотя мама говорила, что мне стоит найти себе другого кумира. У дяди был легальный бизнес, но основной доход шел совсем из других источников. У нас на районе каждая собака знала, кто он и чем занимается. Если не вдаваться в подробности, он был типичным бандитом из 90-х. Бывало, когда напивался, показывал мне пистолет, даже учил стрелять, рассказывал всякие понятия, учил драться и угощал дорогим бухлом. Но виделись мы не так часто. Мама много работала, чтобы не быть ему обязанной, так что ее я тоже видел редко. В общем, был предоставлен сам себе. У меня были дорогие вещи, карманные деньги, но я ничем не отличался от местной шпаны. Был борзый, амбициозный и хотел добиться уважения старших. А старшие — это «смотрящие» района, каждый из которых с судимостью и богатой жизненной историей. Ты точно хочешь послушать, чем закончилось дело? Там не слишком приятная история. Боюсь, я тебя сильно разочарую.
— Это вряд ли, — возразила Маша, — я ведь вижу, какой ты сейчас. А то, что ты делал двадцать лет назад, никак не определяет твою личность. Это просто часть твоей истории, и мне хочется ее узнать просто потому, что она касается тебя. А разочароваться в тебе я смогу, разве что, если ты меня обманешь. Правдой меня разочаровать сложно.
— Мне было около шестнадцати, когда я и несколько моих друзей начали понемногу выполнять поручения, которые давали старшие. Могли кого-то избить, припугнуть, ограбить, вломиться в чужую квартиру, поджечь гараж, тачку, воровали аккумуляторы с завода для дальнейшей перепродажи, прокалывали шины и делали еще много чего. В перерывах бухали, устраивали вечеринки с кучей девчонок и веселись как могли. В те времена я мнил себя крутым гангстером и даже не понимал, что мне много сходит с рук только потому, что все знали, чей я племянник. Вся иллюзия разрушилась, когда однажды я и мой лучший друг угнали чужую тачку. Мы были сидели, курили травку и обсуждали, как пустим ее на запчасти, а потом в водительское окно постучались. Помню, как мы засмеялись. Нам было плевать, кто стучится. Мы могли избить практически любого, а нас самих не трогал никто. Мой друг опустил стекло, потому что, как и я, ничего не боялся. А в следующую секунду ему выстрелили прямо в лицо. Содержимое его черепной коробки разлетелось по всему салону и попало на меня. Тот, кто стрелял, сразу скрылся, меня не тронул. Вероятно, знал, кто мой дядя. А вот у друга была лишь мать-инвалид, и защитить его было некому. Его убили напоказ, в качестве предупреждения мне, чтобы я перестал путаться под ногами и наводить шуму. На его похоронах я не мог смотреть в глаза его матери и вообще в ее сторону. Она, конечно, все понимала и знала, из-за кого лишилась единственного сына, но не сказала мне ни слова. От этого было еще хуже. После похорон я пил, не просыхая недели две, а потом в голове что-то перемкнуло, и я уехал в Европу. Просто понял, что, если не сделаю этого, начну мстить за друга. А такая месть закончилась бы сразу, ведь это не голливудское кино, а реальная жизнь. Меня бы зарезали и прикопали в местной лесополосе. Забавно, но почему-то этот очевидный факт я осознал только во время своего запоя. Я понял, что все это время был просто глупым пацаном, который даже не понимает, что ему позволяют творить всякое только потому, что он чей-то там племянник. Но всему есть предел и, если бы я перешел черту, мне бы уже не помог ни дядя, ни господь бог, никто. Я уехал поступать за границу и вернулся обратно через пятнадцать лет, когда избавился от последствий прошлого, стал другим человеком и нашел цель в жизни. Что касается дяди, он уже давно живет в Швейцарии. Теперь он образцовый европеец в поло, белых шортах и с клюшкой для гольфа. А я — инженер, который хочет до конца жизни строить доступные, современные и комфортные жилые дома. Вот такая история.
Кроссовер остановился недалеко от Машиного дома. Игорь замолчал и начал буравить взглядом руль, словно боялся, что его прошлое действительно может что-то изменить в настоящем.
— Эй, — позвала Маша, — посмотри на меня. Теперь ты нравишься мне еще больше. Это правда.
Игорь выдал свою фирменную улыбку:
— Надеюсь, не только потому, что я сказочно богат.
— Ну-у, это-то, конечно, на первом месте, но еще
