Бог Войны - Рина Кент

Я бросаю взгляд на него через плечо и немного жалею об этом, потому что, видимо, забыла, насколько незаконно ослепителен мой муж.

Одетый в темно-синий костюм и держащий руку в кармане, он выглядит так, будто сошел прямо с модного подиума, несмотря на то что весь день находится в офисе.

Я позволила своему взгляду бесстыдно блуждать по нему. Черные волосы, ледяные глаза, каменно-холодное лицо, поджатые губы…

Я приостанавливаюсь. На нижней губе у него рана, достаточно большая, чтобы выделяться на фоне всего остального.

— Что на тебе надето? — спрашивает он.

Я вздыхаю.

— Max Mara. Серьезно, с каких пор тебя так интересуют дизайнеры моих платьев?

— С тех пор, как они стали неприличными.

— Они достаточно приличные.

— Достаточно, чтобы показать твою задницу.

Я оглядываюсь через плечо, и, да, край моего кружевного белья отлично виден.

Мои щеки пылают, но я пожимаю плечами.

— Не знала, что мы собираемся развлекать короля. Я здесь одна, расслабься.

— А если бы вошел кто-нибудь из персонала?

— Тогда у них осталось бы кое-что веселое на память обо мне.

Я наматываю сладкую вату на пальцы, подношу их ко рту и чувственно посасываю. Сахар взрывается на моем языке, но не только сладость посылает мне прилив эндорфинов.

Его глаза потемнели до расплавленного серого цвета, когда он сосредоточился на моей руке.

Я понимаю, что это опасная стратегия, когда тоже хочу его, но я должна как-то его обезоружить. И если соблазнение — единственный способ, то я с радостью приму участие в этой игре.

Когда я провожу языком по среднему и указательному пальцам, его ноздри раздуваются, а челюсть напрягается. Я продолжаю, глубоко заглатывая пальцы, с жадностью посасывая и облизывая их, подражая тому, что я делала с ним совсем недавно.

Хотя он остается неподвижным, я чувствую, как его желание кипит под гладким фасадом, словно огонь, который ждет, чтобы разгореться. Когда он небрежно прикасается к своим часам, мне кажется, будто я чувствую, как его сдержанность уходит, но он все равно продолжает стоять на месте.

Раздражает, что он ничего не показывает внешне.

Как чертов психопат.

Чувствуя, что не получу желаемого, я разжимаю пальцы.

— Если ты закончил размышлять, мне нужно вернуться к очень важной сцене…

В одно мгновение я лежу, а в следующее сильные руки обхватывают мои лодыжки. Я вскрикиваю, когда меня переворачивают, раздвигают ноги, и Илай кладет обе руки по обе стороны от моей головы.

Он нависает надо мной, его тело находится в опасной близости от моего, и я с трудом пытаюсь перевести дыхание. Воздух вокруг нас трещит от напряжения, каждый нерв в моем теле на пределе. Его запах заполняет все мои чувства, ошеломляя своим знакомым опьянением и притягивая меня еще больше. Как будто мы два магнита, которых непреодолимо тянет друг к другу невидимая сила.

— В таком случае, дорогая жена, лучше мы подарим им что-нибудь веселое на память.

И тут его губы прижимаются к моим.

Глава 18

Ава

За моими веками вспыхивают белые звезды, когда требовательные, жесткие губы впиваются в мои в порыве пламенной страсти.

На мгновение моя кружащаяся голова настолько дезориентирована, что мне кажется, что я нахожусь в странном сне.

Но почувствовала бы я его тяжесть на себе, если бы это было так? Сжался бы мой живот от ощущения, что его пресс напрягается и становится все более твердым с каждым прикосновением к моим губам?

Мой рот открывается сам собой — всему виной шокирующий поворот событий — и он просовывает свой язык между моими зубами. Кусает, извивается и всасывает мою душу через губы.

Он целует меня.

После многих лет отвержения и унижения именно Илай Кинг целует меня прямо сейчас.

И это не просто поцелуй. Это собственнические притязания, наполненные кипящей тьмой.

Меня ошеломляет осознание того, что Илай обладает способностью выполнять каждое действие с эклектичным запугиванием. И хотя он контролирует себя во всем, вплоть до количества вдохов в минуту, в его поцелуе есть что-то первобытное. Его губы и зубы — это прекрасная грубость и изобилие неестественности.

Он прикусывает мою нижнюю губу и впивается зубами в мягкую плоть. Я напряглась в ожидании укуса, крови, унижения, но он присасывается к коже и снова покоряет мой язык.

Как дикарь.

Небрежный звук наших столкновений отдается в воздухе, как леденящий душу афродизиак.

Я пытаюсь понять, почему мне следует прекратить это, и когда с треском проваливаюсь, мои трясущиеся руки поднимаются к его груди в полубезумной попытке положить этому конец или хотя бы замедлить его.

Он слишком настойчив. Слишком жесток. Мне кажется, он высосет мою душу и оставит пустое тело.

Продолжая лакомиться моим ртом, Илай берет оба моих запястья в одну руку и удерживает их над моей головой. Над холодными страницами книги.

Другая его рука обхватывает мое горло тисками, пока я не чувствую, как сглатываю, прижимаясь к его ладони.

Ударная волна желания проносится по моим изголодавшимся конечностям и оседает между бедер. Я тру их друг о друга в поисках столь необходимого трения, наполовину изумленная, наполовину напуганная тем, как мало нужно, чтобы довести меня до исступления.

Внезапно Илай отрывает свой рот от моего. Каждая клеточка моего существа оплакивает потерю, и я высовываю язык, чтобы облизать губы. Я чувствую привкус металла, когда замечаю вновь открывшуюся рану на губе.

Звуки моего дыхания эхом раздаются вокруг, а кожа зудит и пульсирует, словно я подверглась безжалостной тренировке. Илай, напротив, дышит глубоко и тяжело, по-прежнему нависая надо мной с угрожающей силой.

Я хочу впиться когтями в этот контроль и уничтожить его.

Уничтожить его всего.

Это будет справедливо после того, как он безвозвратно разрушил меня.

— И это все? — я пытаюсь казаться бесстрастной, что, честно говоря, не очень-то и удается из-за моего дрожащего, слегка хрипловатого голоса. — Я немного разочарована.

— Заткнись, Ава, — его грубый голос отдается эхом вокруг нас, когда он наблюдает за мной с опасным намерением.

Видимо, я выбросила все свои инстинкты самосохранения в окно, потому что извиваюсь под ним и шепчу:

— Или что? Ты заставишь меня?

Глубокий рык вырывается из его горла и пронизывает меня холодом страха и желания.

— Не испытывай меня, когда я едва сдерживаю себя.

— Сдерживаешь от чего? — я снова трусь об него вверх-вниз, на этот раз раздвигая ноги и потираясь внутренней стороной бедра о его эрекцию.

Его лицо напрягается, маска трескается по краям и