Ирландское обещание - М. Джеймс
Он делает паузу, и я вижу, как что-то мелькает на его лице, печаль, которую я узнаю. Я могу сказать, что он пытается это скрыть. Но я узнаю это, потому что я видела это на своем собственном лице в зеркале, знание того, как много я потеряла и как много я никогда не смогу вернуть.
— Когда-то я был другим человеком, не таким, как тот, кто сидит перед тобой сейчас, — тихо говорит Макс. — Вещи происходили вне моего контроля, и я реагировал на них. Был ли выбор, который я сделал, правильным или неправильным, покажет только время. Но я живу каждый день с тяжестью того, что я сделал, и последствий этого выбора вместе со всем, что я потерял из-за этого. А теперь… — Он качает головой, натянуто улыбаясь мне. — Прости. Я здесь не для того, чтобы говорить о себе. Я просто хочу, чтобы ты знала, есть части того, через что ты прошла, которые я понимаю. И я хочу, чтобы ты знала, что какой бы разбитой ты себя ни чувствовала, у тебя есть будущее после всего этого. Тебе просто нужно решить, каким ты хочешь, чтобы оно было.
— Я любила Александра, — тихо говорю я. — Я знаю, что это неправильно, что я любила его. Я знаю, что не должна была этого делать по крайней мере, так мне все говорят. И из-за того, что я любила его… потому что я все еще люблю его, даже после того, что он сделал, я могла потерять любой шанс на будущее с Лиамом… даже если я этого хочу.
— Лиам рассказал мне, что он заставил его сделать, — тихо говорит Макс. — Это все, чем он поделился со мной. Это был жестокий и ужасный поступок, — добавляет он. — Я не могу этого отрицать.
— Я знаю, — шепчу я. — Я должна ненавидеть его. Я не должна думать о нем после того, как он сделал это. Он оскорбил меня, мое доверие к нему, и он также оскорбил Лиама. Все, кем я его считала, что я видела в нем…
— Но ты действительно что-то видела.
Я пораженно поднимаю глаза.
— Что?
— В каждом человеке есть добро и зло, — тихо говорит Макс. — Это то, чему меня учили, и я в это верю. Что бы злого Александр ни натворил а, по крайней мере, из того, что я знаю, этого немало, в нем тоже должно было быть что-то хорошее, что ты видела, если любила его. Ты не дура, Ана, даже если думаешь, что это делает тебя дурой. Ты также не слабая, никто не смог бы пережить то, что есть у тебя, и не быть сильнее большинства. Итак, если ты любила Александра, если ты нашла в нем что-то, что можно полюбить, значит, для этого была причина.
— Спасибо, — шепчу я. — Я не… я не знала, как сильно мне нужно было это услышать.
— Но… — Макс поднимает руку, глядя на меня своими проницательными глазами. — Сейчас тебе нужно хорошенько подумать, Ана, о том, чего ты хочешь. Каким бы ты выбрала будущее для себя, не из-за того, чего хочет Лиам, чего мог бы хотеть Александр, если бы все еще был здесь, или чего могла хотеть девушка, оказавшаяся в парижской квартире, которой нужно было выживать. Тебе нужно подумать о том, чего ты хочешь и в чем нуждаешься сейчас. Вот. Если это Лиам, то для этого есть путь вперед. Но это будет означать оставить Париж и Александра в прошлом. Ты не можешь ожидать, что он проживет свою жизнь, любя тебя и зная, что ты тоскуешь по мужчине, который делал то, что делал Александр. Это невозможно. Никто не может так жить, по крайней мере, долго.
— Я знаю, — шепчу я. — Я просто… я потеряла себя там. И я не ненавидела это. Это было приятно во многих отношениях. И часть меня… часть меня хочет вернуться.
— То, что ты чувствовала, было настоящим, — мягко говорит Макс. — Но это не значит, что это была любовь, не в том смысле, который мог бы понять кто угодно, кроме тебя. Это было не в том смысле, что это было правильно, полезно или могло бы продолжаться. И это не значит, что в конце концов зло в Александре не перевесило добро. Все мы в какой-то момент проходим испытания, — добавляет он. — И Александру это не удалось.
— Я подвела его. Я провалила его испытание…
— Нет, Ана. — Макс качает головой, и я вижу печаль в его глазах. — Ты этого не делала. Никто не верит в это, кроме тебя, даже Лиам.
— Ты уверен в этом?
— Ана…как ты думаешь, зачем еще ты здесь?
18
ЛИАМ
Я нажимаю на телефон так сильно, что, кажется, могу его раздавить, и меня охватывает мелкая дрожь ярости, когда я узнаю голос с французским акцентом на другом конце провода. Нет сомнений, кто это… важно только, где он, нашел ли он уже нас или все еще в Париже.
— Откуда ты знаешь мою фамилию? Откуда у тебя этот номер?
— Не у тебя одного есть связи и средства, и уж точно не у тебя одного есть деньги.
— Оставь ее в покое. — Я слышу едва сдерживаемый гнев в своем голосе, и я уверен, что он тоже слышит. — Она больше не твоя.
Александр мрачно смеется.
— О, но это так. Насколько я помню, я заплатил за нее огромную сумму. А ты? Ты украл ее. Ты вор, грязный вор, и я приду за тем, что принадлежит мне. Тебе не мешало бы вернуть ее, пока я не буду вынужден показать свою уродливую сторону.
— Я должен был убить тебя там в Париже.
— Верно. Ты должен был это сделать. Но ты этого не сделал. — На мгновение воцарилась тишина, а затем снова раздался треск, его голос пробился сквозь помехи. — Будь осторожен, Лиам Макгрегор. Воры всегда получают по заслугам.
Щелчок на другом конце провода говорит мне, что он повесил трубку. Я опускаю телефон к себе на колени, костяшки пальцев белеют от того, как я сжимаю его, сердце бешено колотится в груди. Я должен был, блядь, убить его. У меня не так уж много сожалений в жизни, но не убить Александра Сартра, когда я уложил его и он истекал кровью на полу его квартиры, величайшее из них.
К тому времени, как я возвращаюсь в свой многоквартирный дом, я нахожусь в мрачном настроении,
