Открытая дверь - Вера Александровна Колочкова
Да, странный у них диалог сейчас получился. Очень странный. И это его молчание… Какое оно неуютное, нехорошее. Да и что он хочет от нее, в конце концов? Чтобы сознание у нее в голове в один момент перевернулось, чтобы изменилось отношение к происходящему? Но ведь так не бывает, чтобы в одночасье все произошло и случилось… Ей ведь подумать надо над всем, что он сказал, осознать как-то… А он молчит, мысленно отдалился от нее и молчит!
– Саш… Я обязательно над всем этим подумаю, правда… – произнесла она тихо, поднимая на него глаза. – Согласна с тобой, да, есть в этом что-то… Какая-то аналогия есть… Только я не понимаю, чем эта аналогия мне может помочь…
Он взглянул на нее, улыбнулся грустно. И заговорил тоже немного грустно и очень осторожно:
– Помнишь, я тебе говорил про то, что каждый умеет прощать, только не догадывается об этом? Про то, что дверь прощения всегда и для всех открыта, но ужасно трудно войти в эту дверь? Что хотя бы надо пытаться сделать несколько первых шагов… Уговорить себя их сделать?
– Помню… Конечно, помню. Ты говорил, что мне Роминых родителей нужно простить. Но мы ведь сейчас не об этом говорим, мы о другом…
– Нет, об этом мы говорим, как раз об этом. Это все одна и та же проблема, разве ты не видишь? Все замкнуто в один круг… Ты не хочешь понять, ты не хочешь свои прошлые обиды простить. И в то же время ты делаешь то же самое. Дочь потом не сможет тебе простить… Ты этого хочешь, что ли? Подумай, чем ты сейчас отличаешься от своих обидчиков? Разве не видишь, что зеркально повторяешь их ситуацию? Подумай над этим, Ирина…
– Да, я обязательно подумаю, я обещаю тебе, Саш. А только… Роминым родителям ведь не прощение мое нужно, вот в чем дело. Плевать они хотели на то, прощаю я их или нет. Они столько лет про меня даже не вспоминали, про внучку свою не вспоминали! А сейчас, конечно же, вспомнили, когда совсем одни оказались. Да они просто проблемы своего одиночества сейчас решают, а не прощения моего хотят, вот и все!
– Пусть так, Ирина, пусть так… Но ты сейчас не о них думай, ты о себе думай, чтобы ошибок таких же не допустить. Что ты ведешь себя как школьница, ей-богу? Пальчиком на другого показываешь – он первый начал, мол, не виноватая я! О себе сейчас больше думай, о себе… Разверни пальчик в свою сторону и думай… И вот еще что, совсем забываю это сказать! Вика твоя молодец, просто огонь-девчонка, умница просто! Смотри, как она борется, как не дает себя сломать, а? Молодец… В ее ситуации не дай бог никому оказаться, чтобы вот так с матерью воевать… Думаешь, легко ей все это дается, что ли? Совсем не легко…
– Ну, не надо уж из меня какого-то монстра делать, Саш…
– Да как не надо, Ирин? Ты этот монстр и есть! Ты только посмотри, как ведешь себя с дочерью, как рьяно отрицаешь этого парня, и плевать тебе на то, что Вика любит его! Сама же говоришь, что вчера ее чуть из дома не выгнала… А дальше что может быть, можешь себе представить хоть на секунду? Какие у твоей дочери страшные синкопы в памяти на всю жизнь останутся? Сама-то небось все свои болевые синкопы помнишь, любишь их в заклинаниях повторять!
– Да, но… Это же разные вещи, Саш… Несопоставимые вещи…
– Да, разные. Но только в деталях. Но суть у них все равно одна. И получается так, что именно тебе надо разорвать этот порочный круг, понимаешь?
– А как? Как я должна его разорвать? Что ты мне предлагаешь? Смириться и смотреть на все, что с моей дочерью происходит?
– Нет, просто смотреть не надо. Действовать надо, причем правильно действовать, по-умному, рассудительность включать надо. Ведь есть у тебя рассудительность, верно?
– Не знаю… Есть, наверное. И как же мне действовать с этой самой… рассудительностью?
– А это уж ты сама решай. Для начала просто попытайся ближе к этому парню подойти, да хоть в глаза ему внимательно глянуть… Просто поговорить, борщом накормить… Считай, что это и будут те несколько первых шагов к заветной двери. Или… Знаешь, что бы я сделал на твоем месте? Сказать?
– Ну скажи…
– Только не принимай мои слова сразу в штыки, ладно?
– Хорошо, я не буду… Так что бы ты сделал сейчас на моем месте, Саш?
– Я бы сходил к матери этого Юры, поговорил бы с ней. Просто поговорил. Иногда все дело бывает в том, что кто-то приходит к тебе в дом с добрым намерением. Одного этого бывает достаточно, чтобы ситуация сдвинулась с места, чтобы дрогнул порочный круг…
– Ты думаешь, это нужно?
– Да, я так думаю. Хочешь, вместе пойдем?
– Нет… Нет, не надо. Я лучше сама…
Он улыбнулся, глянул на нее так открыто и весело, будто огладил по лицу теплой ладонью. И она вдруг тоже вздохнула легко… Так легко, словно отпустило что-то внутри. Или натянутая струна лопнула. И показалось, что солнце стало ярче светить, дымка на деревьях стала нежнее, одуванчики разбежались веселым маревом. Боже, какая красота кругом… И весь день еще впереди! Да что там – день! Вся жизнь еще впереди…
* * *
Весь понедельник она думала о том, как пойдет к матери Юры. И что ей скажет. И как. И вся измучилась к концу дня, эта затея казалась уже пустой и никчемной. Зачем ей туда идти? Ведь ужасно не хочется, если честно… И что она скажет этой Ларисе? Пальчиком погрозит, головой покачает – ай-яй-яй, как вам не стыдно? Надо вам правильный образ жизни вести, прекратить вечно пьяной ходить? А она будто сразу и устыдится, и оправдываться начнет, ага… Да как бы она ее сразу в дверь обратно не вытолкала, не обозвала последними словами! Да кто она вообще ей такая? Всего лишь соседка с верхнего этажа! Да она даже не здоровалась с этой Ларисой при встрече! Лариса здоровалась, а она проходила мимо, будто не замечала ее. Гордая такая, правильная… С осуждением на лице, с презрением во
