Проданная монстру - Ева Мелоди
Меня на каталке возвращают обратно в палату. Давида нет, он остается в коридоре, и я эти минуты себе места не нахожу, задыхаюсь от паники.
– Что они тебе сказали? – спрашиваю требовательно, как только Бахрамов возвращается в палату.
– Тебе оформят выписку утром.
– Что? Я в порядке? – не верю своим ушам.
– Легкое сотрясение. Нам очень, очень повезло, Эрика. Но теперь я не выпущу тебя из поля зрения. Ты так напугала меня, детка. Я чуть с ума не сошел…
– Я сама ужасно испугалась, – вздыхаю.
* * *
На следующее утро Давид привозит меня в свою квартиру.
– Почему мы здесь? – спрашиваю удивленно. Конечно, я рада так же, как и удивлена. Потому что меньше всего хочу в данный момент вернуться в дом, где могу встретить Марго. Не уверена, что смогла бы сдержаться и не выплеснуть на нее всю ненависть, что сейчас бурлит внутри.
Очень хочу рассказать мужу обо всем, что произошло. Не собираюсь покрывать гадину. Просто в больнице у меня не было на это сил… Да и Давид вымотался. Он уснул, держа меня за руку, сидя рядом с моей кроватью, в жестком неудобном кресле… Мне было ужасно жаль, что любимый должен спать после тяжелой длинной дороги в таком положении. Я не хотела тревожить его, хотела, чтобы хоть немного поспал. Но больше нельзя молчать. Нам предстоит очень сложный разговор. Которого, к сожалению, не избежать.
Стискиваю кулаки, чтобы набраться смелости. Наливаю себе стакан воды на кухне. Давид вышел поговорить по телефону. Видимо не хочет, чтобы я слышала разговор. Конечно, он не успокоится пока не выяснит что произошло. Есть еще и фотографии, которые заказала сестра. Что если муж увидит их раньше, чем я все объясню.
Давид возвращается в квартиру таким мрачным, что меня начинает потряхивать.
– Все в порядке? – спрашиваю подрагивающим голосом.
– Нет, Эрика, – мрачно отвечает Давид. – Все совсем не в порядке. Ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Хочу. Я очень многое тебе хочу рассказать… но прошу выслушать спокойно.
– Я не собираюсь кричать, или еще как бы то ни было эмоционировать, Эрика. Я взрослый мальчик. Мне можно рассказать обо всем.
– Хорошо… дело в том, что вчера меня позвала в ресторан моя сестра…
Замолкаю, потому что мне сложно продолжать. Внутри растет ледяной ком. Он будто сдавливает горло. Давид вдруг берет меня за руку, ведет в гостиную. Усаживает там в кресло, затем возвращается на кухню. Приходит обратно со стаканом воды, который протягивает мне. Беру и пью жадно, словно это может дать мне силы… которых все меньше. Чувствую усиливающуюся слабость. В глазах блестят слезы. Почему мне так трудно? Я же не сделала ничего плохого!
– Эрика, прежде всего пожалуйста, не нервничай. Ты беременна. Это самое главное. И все же поговорить на неприятные темы нам придется. О том, что произошло вчера, о многом во всяком случае, я уже узнал. И понимаю, что тебе сложно самой говорить об этом… потому что это твоя сестра. Поэтому я начну первым. Возможно, так будет проще нам обоим открыться друг другу.
Киваю. Смотрю на мужа с благодарностью. Его рассудительность и спокойствие очень помогают. Мне почти не страшно.
– Очень жаль, но у нас обоих были и есть тайны друг от друга, – вздыхает Бахрамов. – У меня этой тайной изначально было то, что я первым узнал о Марго. О том, что твоя сестра жива. Я не сказал тебе, потому что хотел защитить. Но с момента, как у нас с тобой начались отношения, я понял: умалчивая, недоговаривая, даже из лучших побуждений, мы делаем хуже совей второй половинке. И все же у меня есть еще одна тайна. Я поручил своему человеку следить за тобой. Чтобы он не был раскрыт, только ради этого, я не сказал тебе. Мне предстояло много командировок, и важно было, чтобы за тобой приглядывали. Ведь в доме, в котором я оставил тебя и свою дочь мог жить убийца…
Давид замолкает. Внимательно смотрит на меня.
– Ты сердишься?
– За слежку? Нет…
– И все же, я хочу, чтобы ты поняла я никогда не видел повода не доверять тебе.
– Что было дальше? – облизываю пересохшие губы. – Охранник… этот человек доложил тебе… о вчерашнем вечере?
– Да. Но важно другое. Эта сука, твоя сестра, ему голову задурила. Всегда умела мужиками манипулировать, этого у нее не отнять. Она обманом увела его из гостиницы. Видимо узнала, что он следит за тобой по моему приказу… Вытянула его оттуда. Я знаю, что она подстроила тебе вчера ловушку. Эта сука слишком заигралась, – лицо Бахрамова мрачнеет. – Но я задушу эту гидру собственными руками.
– Нет, пожалуйста… Она моя сестра.
– Она чудовище, которому наплевать на всех.
– Знаю. И все же… давай просто забудем о ней.
– Я забуду о ней только тогда, когда отниму у этой суки дочь. Она же отравляет Николь своим ядом. Сразу заметил, что девочка изменилась. Стала хуже спать. Ей снятся кошмары. Эта сука, оказывается, внушала ей, что если у нас с тобой будут дети, то ее мы разлюбим. Что она будет больше не нужна! Какой надо быть гребаной сукой, чтобы так поступить со своей дочерью? Заставить ребенка страдать, лишь бы она ненавидела твою сестру-соперницу! У меня нет слов. Как же хочется задушить гадину!
На Давида страшно смотреть. Его лицо сейчас искажено от ярости. Мне становится страшно за Марго.
– Когда ты успел узнать так много? О Николь… Да, она действительно немного изменилась… Боже мой…
– Я направил девочку к психологу неделю назад. Пара сеансов и она все рассказала. Отвратительно. Вчера, когда я был в дороге мне позвонил ее врач и рассказал все это. Я был в диком бешенстве. Ну а потом… Потом мне позвонили из больницы. Черт, Эрика, я не хочу говорить о Марго, но не получается… Она как темное пятно. Чудовище, мразь конченая. Никогда не думал, что буду воевать с женщиной…
– Интересно, чего она хотела?
– Очернить тебя, конечно же.
– Это понятно, но цель? Вернуть тебя? Но почему тогда дала тебе столько лет сидеть в тюрьме, а сама пряталась…
– Как крыса. Потому что она и есть крыса. Она такая. Есть только она и больше никто, на всех наплевать…
– Это ужасно. Но что мы ей можем сделать? – вздыхаю. – Ничего даже не докажешь… она просто интриговала. Играла на чувствах других. И только. Такая мелочь… Я… правда боялась, что не поверишь мне. Марго решила представить все так, будто я тебе изменила…
