(не) Только Секс (СИ) - Ласка Уля

Я продолжаю вытирать потекший макияж с лица, в то время как Мерцев размашистым подчерком оставляет некое послание на обратной стороне какого-то документа на столе у Бориса Григорьевича.

— Андрей, а у вас не будет проблем с этим? — наконец-то выдавливаю я из себя хоть что-то, глядя на шефа в отключке.

— Не переживайте, Надежда Павловна, моя работа как раз и заключается в том, чтобы разбираться с ситуациями подобного рода. Но я больше чем уверен, сюда вы больше не вернетесь. Поэтому сейчас сходите и заберите свои личные вещи, за документами — это уже с Александром Денисовичем, — уголком губ улыбается он, как будто представляя что-то забавное. — Хотя нет, я с вами, — придерживает он меня, берет мою ладонь в свою руку и ведет за собой, и правда, как маленькую…

— Андрей, а как вы узнали, что со мной … ну… это?.. — у самого кабинета задаю я вопрос, ответ на который мне очень хотелось бы узнать.

— Надежда Павловна, вы же смотрите детективы? — он хитро щурит глаза. — Вот и придумайте любой вариант со слежением. Надеюсь, вы не будете отрицать, что это было только на пользу? — он вопросительно выгибает бровь.

— Нет… но вы все слышали? А… как давно? — На меня накатывает паника, потому что мне очень не хочется, чтобы Саше в подробностях стал известен мой вчерашний вечер.

— Перестаньте, прослушка только в целях вашей же безопасности, но у меня кое-что есть, что мне хотелось бы вам сказать вне протокола наших деловых отношений. После, — кивает он на дверь, проходя первым и прикрывая меня от всеобщего обзора.

Безошибочно определяет мое рабочее место и встает таким образом, чтобы меня практически не было видно.

— А что, собственно, происходит? — подает голос моя непосредственная начальница спустя секунд тридцать полнейшей тишины. Даже не сомневаюсь, что Андрей произвел неизгладимое впечатление и ростом, и прокаченной фигурой, и очень привлекательным лицом. Тем более что расположился он, присев на краешек моего стола, и внимательно разглядывал весь наш коллектив.

— Надежде Павловне нужно срочно отлучиться по семейным обстоятельствам. Борис Григорьевич дал добро. Вы, — обращается он к кому-то, кого я не могу видеть из-за его спины, — когда у вас будут брать показания про первую встречу, — делает он особый акцент на последнем слове, — я советую рассказать всю правду.

Я все же успеваю выглянуть из-за преграды и замечаю перепуганный взгляд Леночки.

— Какие показания? — упавшим голосом бормочет моя начальница, но Андрей уже разворачивается, получает от меня утвердительный кивок, что я готова, и точно так же, не открывая на меня обзор, выводит из кабинета.

— Или надо было просто оторвать ему яйца? — почти про себя проговаривает мой сопровождающий. — Так нет же, сука, руки же начал бы распускать. И, уже обращаясь ко мне:

— Я отвезу вас домой, Надежда Павловна, и мы по-прежнему на связи до прибытия Белова, поэтому ни о чем не беспокойтесь. Но я все же рекомендовал бы вам поумерить вашу активную социальную жизнь до прибытия Александра Денисовича, — сообщает он мне.

Его слова в противовес первому ощущению паники и тревоги начинают успокаивать своей уверенностью и непоколебимой надежностью. Не до конца осознаю, в чем причина такой моей реакции, но Андрею хочется верить. К тому же все его слова о Саше пропитаны уважением и одобрением.

— И еще то, о чем мне хотелось бы сказать вам лично от себя… — Он выдерживает небольшую паузу, притормаживая на перекрестке. — Александр Денисович не тот человек, который начинал бы отношения, не будучи уверенным в их дальнейшем если не идеальном, то точно приемлемом для себя развитии. А он — перфекционист, поэтому ваши, Надежда Павловна, преувеличенные сомнения не имеют под собой основания. Конечно же, стопроцентных гарантий вам никто не даст, но доверие — это то, что у Белова всегда в приоритете. Таких людей по пальцам пересчитать, — добавляет он, а я расплываюсь в довольной, радостной улыбке, окончательно избавляясь от психологического груза последних дней.

Уже покидая машину, интересуюсь, знает ли Андрей хотя бы приблизительно срок возвращения Саши. Получаю отрицательный ответ, которому все-таки не позволяю омрачить мое приподнятое настроение, туда же отправляются и воспоминания о сегодняшнем происшествии на работе. Все закончилось. Саш, я тебя жду!

Остаток пятницы, вся суббота и воскресное утро проходят под знаком физического труда и освобождения головы от дурных мыслей. Только позитив! Благодаря этому, мамин субботний визит проходит достаточно легко, а на ее вопрос, чего это я такая довольная, я просто обнимаю ее и сообщаю, что у нас все здорово. Скептический взгляд, вопрос, вернулся ли Саша, нежелание разделить со мной глупую необоснованную радость — это ее, не мое! Я просто не позволяю мрачному настроению мамы перебить воздушно-возвышенное мое, и когда мне это удается, ощущаю такой нереальный прилив сил, что хочется пробежаться, чтобы сбросить излишки энергии.

Тобик счастлив, наматывая несколько кругов с мамашей своей хозяйки по небольшому стадиону рядом с нашим домом. Вот и частичная замена моим тренировкам с Олей. Воспоминание о ней отдается очередным тревожным ударом сердца. Невозможно так легко отнестись к исчезновению человека, с которым провел рядом целых два года.

В субботу вечером я получаю приглашение на собеседование по поводу новой работы — понедельник, 10:30. Офис, где мне, возможно, посчастливится работать, находится ближе, чем моя нынешняя работа, рядом с одной из лучших клинических больниц города. И все-таки ночь дается мне хуже, чем день. Воспоминания близости с Сашей окутывают так плотно, что, кажется, я начинаю чувствовать его дыхание у себя на шее. Представляю, сколько мы могли бы сделать прямо сейчас, лаская друг друга, позволяя еще лучше узнать себя, свои реакции на действия другого. Буквально за шкирку вытягиваю себя из созданной моим воображением параллельной реальности. Не сейчас. Потому что, зная себя, страшно представить, каким может оказаться откат от выхода из этого состояния, когда Саши не будет рядом. Я живу и жду. Не наоборот.

— Мам, ну я же не специально, да и почти незаметно, — пытается убедить меня Олег, стоя на стремянке и доказывая необязательность перевешивания шторы. — Я и так потратил на нее десять минут, а теперь опять снимать гардину?

— Потратишь еще десять, и это будет отличным уроком на внимательность! К этому времени как раз будут готовы твои любимые шоколадные кексы, — мотивирую сына я.

И надо сказать, вполне успешно, потому что он, хоть и со вздохом, но поднимается выше и начинает исправлять свои огрехи.

На кухне я присаживаюсь, наблюдая, как таймер духовки отсчитывает последние секунды заданной программы, и чуть ли не падаю со стула, когда телефон оживает… его мелодией.

— Саш, ты вернулся? — даже не дождавшись приветствия, вся превращаюсь в голос в надежде перенестись к нему прямо сейчас, заполнить его своим звучанием, стать частью его мыслей.

Он слишком поспешно что-то сообщает. Он приедет? Когда? Точное время прилетает в мое сознание словно с получасовым опозданием.

— Я жду, Саша, — успеваю ответить, и он тут же отключается.

«Божечки, я же совсем не готова для встречи!» — вспыхивает еще одно запоздалое озарение, и я опрометью бросаюсь к себе, почти сбивая Олега с ног.

— Мам, ты чего? — чуть отступает он, тормозя меня.

— Он вернулся! — я в прямом смысле подпрыгиваю от нетерпения, желая, чтобы сын как можно скорее освободил мне путь.

— Понятно, — тянет он. — И это значит?.. — разворачивается так, что обогнуть его просто невозможно.

— Что о кексах, дорогой, ты позаботишься сам! — все же протискиваюсь я мимо него.

— Без проблем, — прилетает мне в спину, а я думаю, что надо бы побыстрее вернуться и отвоевать хотя бы парочку для Саши.

Время летит с такой скоростью, что я еле-еле укладываюсь в сорок пять минут, и сразу же после этого оно резко замедляется, превращаясь в какую-то невероятно тягучую, бесконечную жвачку.