Лаборант - Юлия Оайдер
Не припоминаю, чтобы на Ане было что-то подобное, вычурное. Она всегда поражала меня своей простотой и естественностью. Поселилась в моей голове, словно компьютерный вирус, но мне совершенно не хочется от него избавляться.
– Закрой глаза, – наклоняется ко мне Маша с какой-то маленькой розовой губкой в руках и я повинуюсь, лишь бы не видеть ее размалеванное лицо вблизи.
Спустя несколько минут ее возни и неприятного ощущения сырости на моем лице – девушка отходит и начинает собирать свои безделушки.
– Замечательно, Машенька, – замечаю подходящего к нам папашку. – Ты умничка!
Добровольская довольно улыбается, словно только что получила миллион долларов, а не наигранную похвалу.
– Сейчас спустимся к прессе, потом встретимся с юристами, подпишем документы, – говорит отец, что-то выискивая в своем телефоне. – После подписания у нас небольшое интервью, нужно будет… А, ладно, сориентируемся. Едем!
Мария покидает кабинет первой и я, ухватив отца за локоть, спрашиваю:
– После этого цирка я свободен?
– Как пойдет… – скалится папашка, грубо поправляя на мне галстук, затягивая, словно петлю. Не сомневаюсь, что он был бы не против меня придушить.
Глава 30
Анита
Только в такси, уже подъезжая к аэропорту, мне удается успокоиться. С трудом, но все же удается, чтобы не довести своими завываниями до инфаркта пожилого водителя. Мужчина всю дорогу бросает на меня обеспокоенные взгляды в зеркало заднего вида, видимо стараясь понять отчего я плачу.
Опускаю взгляд на свои руки и в памяти резко всплывает один момент из прошлого…
Мне было не больше десяти лет, когда кто-то из мальчишек сказал мне: «Хэй, там приехала семейная пара, хотят удочерить тебя. Заведующая срочно звала тебя к себе!». Моя мечта, как и любого детдомовского ребенка, особенно подросткового возраста, – иметь семью, быть кому-то нужным.
Я помню, как обрадовалась и бежала через весь двор со всех ног, радость переполняла меня, заставляя улыбаться. Но мне солгали, ради потехи разбивая мои надежды и мечты. Тогда я, преисполненная решимостью, вернулась к тем мальчишкам и попыталась пристыдить их, но меня засмеяли и унизили. Не выдержав этих издевок, я убежала. Летела и рыдала, совершенно не глядя по сторонам, пока вдруг не споткнулась о собственные ноги и не упала, со всего размаха угодив ладонями в битое стекло.
В медицинском пункте мне доставали из сочащихся кровью ран осколки, попавшие под кожу. Руки тряслись, поврежденные места невыносимо жгло настолько, что мысли путались, не позволяя связать и пары слов.
Аккуратно и медленно, чтобы осталось меньше шрамов, медсестра ловко орудовала пинцетом, заставляя меня изредка прекращать плакать и вздрагивать, когда извлеченный кусочек стекла отправлялся в металлический поддон, при этом громко звякнув. Затем разрывы зашивали. Слезы неконтролируемо лились по щекам и, казалось, каждый вдох может стать для меня последним, настолько было нестерпимо это ощущение нечеловеческой рези в моих руках.
Я на всю жизнь запомнила ту невыносимую боль и все свои последующие неудачи сравнивала именно с этим случаем, он был моим максимумом в шкале. Я никогда не хотела почувствовать это снова, что угодно, но не это.
Сейчас же, я смотрю на свои зажившие ладони и ощущаю боль, вот только где-то глубоко в сердце. Его словно до отказа нашпиговали этим гребаным битым стеклом! Я не могу ровно дышать, мне катастрофически не хватает воздуха, словно я нахожусь в чертовой трубке Ньютона, в проклятом вакууме! Да, это не физическая боль, это лишь обостренные чувства. От этого не умирают, но… Кажется, я перешла свой ограничитель.
Уж лучше настоящее битое стекло под кожей, чем это.
Я снова обманула, сама сделала этот выбор, кажется что правильный выбор, но от этого легче дышать не становится.
Привожу себя в порядок, насколько это возможно с опухшими глазами, и выхожу из такси. Расплатившись, уже направляюсь к аэропорту, но вдруг слышу громкий сигнал автомобильного гудка. Инстинктивно поворачиваюсь на звук и узнаю этот автомобиль. Тот самый, который я слегка подпортила возле университета, тот самый за рулем которого, в день нашей второй встречи, сидел Хантер.
– Аня! – кричит Лия, торопливо выскакивая с водительского места. – Аня, подожди!
Светловолосая девушка, совершенно не глядя по сторонам, бежит ко мне навстречу. Я жду, пока она приблизится, ведь скрываться уже поздно и глупо.
– Аня, ох, – выдыхает Лия, ухватив меня за локоть, но тут же убирает руку, смущенно переминаясь с ноги на ногу. – Я рада, что успела! – в руках у нее зажат белый , чуть смятый, конверт, о содержимом которого я могу только догадываться.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я и чувствую, как в горле снова образуется ком. – Ты одна?
– Да, Стас не знает, куда я поехала. Он сказал, что ты хочешь побыть одна, но я пришла проводить и вот, – она протягивает мне конверт. – Держи, держи! – она берет мою руку и вкладывает в нее конверт.
– Что это? – непонимающе заглядываю внутрь конверта. Я уже сама вижу содержимое, но Лия поясняет.
– Там просто открытка… Вернее фотография, я просто однажды видела вас с Хантером на набережной и… прости, не злись, но я не смогла удержаться. Ты можешь выбросить, если тебе не понравится, – девушка тараторит настолько быстро, что я не успеваю за ходом ее мысли.
– Спасибо, Лия, не стоило, – закусываю губу, чтобы не заплакать прямо здесь. – Очень красиво, мне очень приятно, но прости, мне уже нужно идти, спасибо тебе.
– Да, конечно… Прости, что я вот так беспардонно, – девушка обхватывает себя за плечи и отводит взгляд. – Просто мне очень хотелось тебе показать этот снимок. Мой творческий гений яростно этого требовал, – мило усмехается она.
– Спасибо, – сама делаю шаг навстречу и обнимаю девушку, а та предательски шмыгает носом.
Такая хрупкая, такая наивная и добрая. С самой первой встречи с ней я поняла, что она и Стас идеальная пара.
Еще минута этих объятий и я снова заплачу, поэтому заставляю себя отстраниться. Попрощавшись с Лией я направляюсь
