Виктория Коннелли - Идеальный герой
Адам посмотрел на нее с укоризной:
— Очень смешно…
— Я вовсе и не думала насмехаться, — поспешила заверить Кей. — Просто ты меня поразил. Мужчины, с которыми мне приходилось встречаться, не могли открыть банку с консервами, не то что испечь торт.
— Это все последствия бабушкиного воспитания, — пояснил Адам. — Благодаря ей я умею стряпать, пришивать пуговицы и отличать дельфиниумы от штокроз. Ты только не слишком распространяйся об этом. Мне надо держать марку.
— Хочешь сказать, ты против, чтобы Джемма об этом знала?
Адам подавил вздох. Кей прямо-таки зациклилась на его мнимой симпатии к Джемме.
— Это для того, чтобы мои кулинарные таланты не пытались использовать те женщины, которые с их помощью хотят завлечь других мужчин.
Кей внимательно на него посмотрела:
— Ты ведь знаешь, для кого предназначен этот торт?
— Догадываюсь.
Она залилась краской.
— Кажется, я не слишком хорошо умею хранить тайны, — пробормотала она, снимая фартук и вешая его на дверной крючок.
Адам ждал, что она еще что-то добавит, но Кей промолчала, а он не стал допытываться, так как не был уверен, что она скажет что-то обнадеживающее.
— Ну что, — спросил он вместо этого, — теперь ты готова отправиться на поиски окаменелостей?
— Прямо сейчас? — улыбнулась Кей.
— Ты обещала, — напомнил Адам. — И ты обязательно должна увидеть Чармут.
— Хорошо. Я только переоденусь. Присмотришь за тортом?
— Есть, мой капитан!
Он проводил ее взглядом и еще какое-то время прислушивался к ее легким шагам на лестнице, а затем в смятении пригладил рукой волосы. О господи, что же делать?!
«Признайся ей», — нашептывал внутренний голос, тот самый, что так поторапливал его по пути в Лайм.
«Но я ей неинтересен, — возразил он самому себе. — Она влюблена в Оли».
«Ты сам лишаешь ее возможности тобой заинтересоваться, потому что все время держишься в тени!»
«Верно, — подумал Адам. — Если сидеть на месте и молча ждать неизвестно чего, проку не будет. Надо действовать, надо как-то сказать ей».
Минут двадцать он расхаживал по кухне, прикидывая, к каким последствиям приведет его признание, и то и дело начиная паниковать, не вышло бы хуже, как уже бывало прежде.
«Не думай о плохом, — увещевал он себя. — Вовсе не обязательно повторится то, что случилось лишь однажды».
«Но нет, похоже на то, что именно так и будет».
Отчего же? Почему одна-единственная неудача производит такое разрушительное действие? Нана Крейг беспрестанно твердила Адаму, что нужно оставить неприятности в прошлом, а сама, как это ни смешно, до сих пор не могла простить своему бывшему мужу бесчестный поступок — бегство с актрисой.
«У тебя совершенно неправильный настрой, — не раз рассуждала она. — Нельзя, чтобы досадное происшествие омрачило всю оставшуюся жизнь».
Адам с ней соглашался, и вполне охотно, но тем не менее до сих пор не мог отделаться от боязни рецидива.
— Вот и я! — вернул его в настоящее веселый голос Кей.
Она остановилась на пороге. Адам заметил, что волосы она распустила и причесала, повязав вокруг головы красивую цветастую ленточку.
— Я, вообще-то, не знаю, в чем обычно ищут окаменелости, — нерешительно добавила Кей, оглаживая подол платья цвета небесной лазури.
— Нужна прочная обувь, — посоветовал он.
— А-а, — задумчиво произнесла Кей. — Значит, сандалии не подойдут?
— Это не только песок, к сожалению…
Она забавно сморщила нос, и Адам вдруг испугался, что она передумала ехать, но потом догадался, что она почувствовала запах из духовки. Кей расторопно взяла прихватки и открыла дверцу — кухню наполнил восхитительный лимонный аромат.
— Вот это да! — воскликнула она.
Вынула форму, придирчиво осмотрела, проткнула шпажкой и вынесла вердикт, что торт готов.
— Должен признаться, я давно уже не видал такого аппетитного торта, — заметил Адам.
— Правда нравится?
— Вышло просто потрясающе. Остались пустяки.
Еще раз взболтнув в плошке смесь сахара и лимонного сока, он отдал ее Кей, легонько проткнул бисквит вилкой и подал знак: можно!
— Я немного волнуюсь, — призналась она и медленно вылила сироп на горячую корочку, отступила и полюбовалась кулинарным шедевром: — Чудо!
— Замечательно! — улыбнулся ей Адам.
— Не знаю, как тебя благодарить! — с признательностью посмотрела на него Кей. — Если бы я готовила сама, получилась бы кучка пригоревшего теста.
— Думаю, ты справилась бы не хуже меня, — пожал он плечами.
— Ничего подобного! Мой прошлый торт весь съежился, высох, а потом сгорел. Просто катастрофа! Даже соседский пес не стал его есть.
— Но от этого никто бы не отказался.
— Ты так думаешь?
Адам молча улыбнулся.
— Ну что, тогда поехали?
Он побледнел от досады. Значит, она не собирается его угощать? Еще бы! Его подозрения полностью подтвердились: она испекла торт для другого — с его помощью! Какой же он идиот!..
Глава 30
Оли ни разу не взглянул на Джемму, так что она почти обиделась.
— Можно подумать, я нарочно все делаю так, чтобы ее расстроить! — возмущался он, нахмурив брови и переменившись в лице, что его, впрочем, совсем не портило. — Как будто от меня вообще никакого толку!
— Оли…
— Зачем я все это терплю, сам не знаю, — не унимался он.
— Потому что она талантливый постановщик.
— Постановщик! — скривился Оли, словно выплевывая порцию яда. — Нервотрепщик — вот она кто!
Джемма впервые видела его таким рассерженным. Она и не подозревала, что у Оли с Терезой настолько напряженные отношения, хотя слышала, что знакомы они не один год и уже работали вместе на нескольких проектах. Об этом можно было судить по их общению на площадке: они то орали друг на друга, то вдруг начинали работать на редкость слаженно, обмениваясь только им известными условными знаками. Между актерами и режиссерами это встречается сплошь и рядом, и наблюдать за рабочим процессом — сплошное удовольствие.
— Думаю, она просто очень беспокоилась за дочь, — попыталась урезонить его Джемма.
— Но я привез сюда Энабел, чтобы она повидала маму! Я хотел сделать ей сюрприз.
— Тебе это удалось, — подтвердила Джемма, — только ей пришлось поволноваться. Она же не знала, куда подевалась Энабел. Честно говоря, я никогда не видела, чтобы Тереза так тревожилась.
— В последний раз я работаю с ней — правда, в последний. — Он тяжело вздохнул.
— Оли…
— Она разговаривает со мной, как с ребенком, и я больше не буду с этим мириться.
