Галина Врублевская - Вальс одиноких
Глеб пожал плечами, закрыл дверь и вернулся в комнату. Иветта уже оделась, но лицо ее было еще. бледным. Застегнутые в спешке пуговицы были смещены на одну петлю. Глеб улыбнулся:
– Нельзя же быть такой трусишкой. Глядя на тебя, можно подумать, что моя жена или твой муж нагрянули. Тебе надо побыстрее познакомиться с Валерией, и тогда страх уйдет. Увидишь, она все поймет как надо.
Иветта немного успокоилась, поняв, что они по-прежнему вдвоем в квартире.
– А кто это был?
– Черт знает кто. Наверно, агитаторы звонили или миссионеры какие-нибудь. Сейчас много всякого люда по квартирам шастает.
Хотя тревога оказалась ложной, настроение Иветты испортилось бесповоротно. Шальной звонок показался ей дурным предзнаменованием и тотчас напомнил о фальшивых долларах. Джон на занятиях что-то говорил о таких совпадениях, называя их синхронизмами. Она поделилась мыслями с Глебом.
– Ну да. Джон сказал, что два одинаковых события взаимно уничтожаются. Два минуса дают плюс! Это значит, что в наших отношениях нет никакой лжи. Мы будем любить друг друга долго и счастливо!
Постепенно разговор возобновился. Снова запустили музыку, на сей раз Фрэнка Синатру. Снова пили пиво, этим все и ограничилось. Глеб тонко чувствовал состояние Иветты и новых попыток к сближению не предпринимал. Вечер, так много обещавший, закончился очень буднично. И все испортил какой-то дурацкий звонок! В десять часов Иветта покинула чужую квартиру. Глеб проводил ее и вернулся к себе.
8
Последнее в старом году занятие выпадало на 31 декабря. Амосов объявил, что в предпраздничный день здание Дома культуры рано опечатывается и вечерних занятий не будет. Жанна тут же выступила с предложением собраться у нее, совместить тренинг и встречу Нового года. «Одинокие журавли» радостно поддержали приглашение. Большинство были одиноки не только в душе, но и буквально. Семейные участники позавидовали холостым: традиция требовала встречать праздник дома. В итоге три четверти членов клуба договорились встречать Новый год вместе. Глеб с Иветтой были в их числе.
* * *Жанна попросила Иветту приехать пораньше, помочь подготовить все необходимое к вечеринке Большого пиршества не намечалось. Было решено, что каждый из гостей принесет то, что способен приготовить или купить. Войдя в квартиру, Иветта обнаружила Джона. Одетый в спортивный костюм и босой, Джон украшал елку. Рядом с русским дедом-морозом в длиннополой шубе он выставил весельчака в спортивной куртке и легкомысленной шапочке – Санта-Клауса. Жанна выглянула из ванной в чалме из полотенца и крикнула, что она скоро. Без нее Иветта чувствовала себя с преподавателем неуютно. Джон что-то говорил по-английски Иветта поняла только слово «Кристмас» – Рождество. Из чего заключила, что нынешняя вечеринка напоминает Джону более привычный для американцев праздник. Затем Джон начал привязывать петли к карамелькам, так что Иветте тоже нашлась работа. Она поняла, что задание исходило от Жанны, которая всегда, еще на школьных елках, развешивала конфетки. Она и есть их любила больше всего. Когда Жанна привела себя в надлежащий вид и присоединилась к друзьям, все сладости уже качались на ветках.
Посуду на стол расставляли уже втроем, и беседа сразу оживилась. Жанна едва успевала переводить вопросы Иветты и ответы Джона. Тот заметил, что главное отличие празднования – в России и Америке-в присутствии-отсутствии родителей. У нас слишком долго живут с родителями, однако праздники встречают врозь. У них наоборот. Живут отдельно, но на Рождество встречаются. Оказалось, что сам Джон в пятнадцать лет ушел из дома, кочевал с хиппи. Позднее работал на бензоколонке и учился. В университет поступил уже взрослым и сам оплачивал образование: отец, владелец небольшой фермы, требовал, чтобы Джон пошел на аграрный факультет.
Иветта подумала, что все родители на свете мечтают направить жизнь детей в задуманное ими русло. Сейчас она рассуждала как жертва. С каким упорством мать старалась сделать из нее артистку! Иветта улыбнулась, сообразив, что сама давно мать. И разве она не пыталась навязать детям свои планы? Конечно, в ней не было того напора, однако желание видеть Сережу чертежником она помнит хорошо. Джон тем временем продолжал вспоминать, каким тираном был его отец. Потому и бунт был возможен только решительный и бесповоротный: разрыв с семьей. Однако, став психологом, Джон понял, что вел себя неправильно. На третьем курсе он приобрел навыки грамотного общения и наладил отношения с родителями После примирения отец стал помогать Джону, и тот смог больше времени проводить в библиотеках и на семинарах, окончил университет с достойными оценками и выбрал довольно перспективное направление групповой психотерапии.
Тут Иветта, смущаясь, спросила:
– Джон, почему же ты, освоивший тонкости психотерапии, не смог грамотно выстроить отношения с женой?
– Я смог грамотно построить наш развод. А это более ценно, чем сохранять мертвый брак. Бывает, что супруги годами живут рядом, став чужими друг для друга, – такие браки называют сепарированными. И это самый бессмысленный вариант семьи.
Иветта вспомнила свой брак с Валентином. Много лет он тоже был мертвым. Ни Валентину, ни Иветте не хватало умения развязать узел. Судьба сама пошла им навстречу – подбросила пустующую квартиру матери. Валентин лишь воспользовался ситуацией И конечно, определенную роль сыграла Светлана Валентин не ушел сам, его увела другая женщина. Но как долго оба мучились! Джон объяснил, что в плохом браке существует критическая точка, за которой примирение невозможно. Беседа с Джоном в неформальной, домашней обстановке много прояснила Иветте.
– Джон, а почему ты ходишь босиком? – сменила она тему. – Кажется, здесь не жарко!
– У нас дома было так принято. А то, что идет с детства, важно сохранять. Человек должен быть самим собой, вести себя так, как ему удобно. Если это, конечно, не причиняет вреда другим. Тебе, Вета, не больно оттого, что я бос?
Иветта помотала головой.
– Ну а если бы я ходил без штанов? Это уже оскорбление нравов. Например, спиртные напитки у нас в общественных местах разрешено пить, только прикрыв пакетом. Сам расслабляйся, но других не дразни, не шокируй. У вас, я заметил, с окружающими считаются меньше.
Когда в дверь позвонил первый гость, стол уже был накрыт. Потом звонки пошли чередой: все явились почти одновременно. Джон вышел к группе уже в тщательно начищенных ботинках. Остальные участники вечеринки тоже были принаряжены, однако без претензий. Женщины выделялись лишь разнообразием блузок, мужчины – галстуками на светлых рубашках. Впрочем, почти у всех узлы были приспущены у ворота. Всех «одиноких журавлей» объединяла общая черта: они мало значения придавали своей одежде. Может, оттого они и были по жизни одинокими? Но в этой компании встречали не по одежке.
