Иосиф Гольман - Игры для мужчин среднего возраста

– Объект плывет, – сообщил Самурай. Потом радостно добавил: – Объект на пристани.

«Так плывет или на пристани?» – успел ужаснуться Береславский, пока не сообразил, что сначала речь шла о катере, а потом – о Гнедышеве.

«Конспираторы хреновы», – ухмыльнулся Ефим. Кстати, забавно будет, если рации охраны работают в том же диапазоне, что и их.

– Корабль принял! – Это уже было гордое сообщение Дока.

– Сколько ему плыть, Док? – спросил он.

– Минут девять-десять, – ответил Док, уже освоившийся с управлением и рекой.

– Скажи, когда останется шесть, – попросил Ефим. – Постарайся точнее.

– Попробую, – отозвался Док. Он понимал, сколько от него сейчас зависит.

Потекли тягостные минуты ожидания. Вот уж действительно нет ничего муторнее, чем ждать и догонять.

Утешало лишь то, что уже дважды Самурай докладывал о наличии объекта на пристани – утро среды он, как и предположили источники информации, собирался посвятить рыбной ловле. И особая удача – рядом с ним никого не было. Хоть и обдумал все заранее Береславский, а вовсе не был уверен, что нажмет кнопку, если рядом окажутся посторонние люди.

– Думаю, пора, – наконец прозвучало в динамике.

Ну, пора так пора.

Ефим включил передачу – двигатель даже не глушил, исключая любую, самую малейшую возможность схода с дистанции, – и потихоньку начал движение.

Рассчитал все точно: через четыре минуты уже подъезжал к блокпосту. Пульт лежал на коленях, все движения заранее отрепетированы, если можно считать репетицией плавание в ванне гостиничного номера.

Одинокий охранник лениво двинулся к нему, не видя в нем никакой угрозы спокойствию.

«Почему он один?» – зачем-то подумал Ефим.

И катерок уже был хорошо виден: слева от пристани, гораздо ближе к ней, чем к этому берегу. На него никто не обращал никакого внимания: слишком низко сидел. Да и мал был для такой реки. Если заранее не знать, вряд ли заметишь.

И в этот момент…

– Он уходит! Внимание, он уходит! – чуть не в голос заорал Самурай. А Ефим уже и без бинокля видел, что Гнедышев встал с небольшого стульчика – рыбу он удил все-таки не с трона – и медленно двинулся ко входу в дом.

Это и называется провал.

Хотя нельзя назвать провалом не сложившиеся в цепь несколько очень маловероятных событий.

Оставалось последнее средство, которым Ефим не замедлил воспользоваться. Новосибирский друг Вовка сделал действительно очень много. И в частности – достал номер прямого сотового Гнедышева.

Впрочем, это бы ничего не меняло, если бы Гнедышев решил половить рыбку без помех, освободившись от сотового. Либо если в его серо-бежевом спортивном костюме просто не имелось бы карманов.

Но Гнедышев ответил. Остановился на середине облицованной дорогими деревяшками площадки и ответил.

– Да, – жестко начал он. Безо всяких «алло» или «Гнедышев слушает».

– Это профессор Береславский, – с лету представился Ефим. Лучше бы было без представлений, но Гнедышева необходимо было остановить. В прямом смысле этого слова.

– Мы же обо всем договорились, – сухо заметил собеседник.

Теперь перед Ефимом стояла нелегкая задача – и катером управлять, и с Гнедышевым разговаривать. Да так разговаривать, чтобы потом по записи к нему не было претензий. А что потом, в случае успеха его начинания, все гнедышевские разговоры будут тщательно препарированы – в этом Ефим не сомневался. Тем более последний разговор.

А тут еще охранник все-таки проявил активность, в окно начал стучать.

Ефим приоткрыл окошко и зло гавкнул:

– Вали отсюда!

Ошарашенный боец так и остался стоять. Уж слишком солидный мужчина, чтобы начать необдуманно действовать. Да и разговаривает по телефону, похоже, с самим хозяином – тот тоже стоит на своей драгоценной пристани с трубкой у уха.

– Это ты мне? – удивился Гнедышев. Он уже развернулся лицом к блокпосту и вновь двинулся к трону. Видно, разглядел Ефимову машину, что вряд ли ему понравилось. Какой ни будь боярин, а воз героина на даче все равно ни к чему.

– Нет, не вам. Охраннику на автостоянке, – быстро сообразил Береславский.

Красный кораблик уже был совсем близко от пристани, но шел чуть не зигзагами – управлять им и общаться одновременно с бандитом становилось невозможно.

– Док, можешь взять руль? – шепотом взмолился он в рацию.

– Могу, – через секундную паузу – видно, пробовал пультом, – даже с каким-то удовольствием согласился Док – в острой ситуации быть «не при делах» трудно.

Ефим выключил пульт, и кораблик сразу пошел ровнее.

– Зачем приехал? – зло спросил Гнедышев.

– Так автопробег у нас. – Ефим старательно работал на будущую «прослушку». – Лекции, семинары.

– Что ты несешь? – Гангстер, похоже, выходил из себя.

– Но мы же с вами собирались заключить договор, – залебезил Береславский. – Реклама – двигатель торговли.

Это он переборщил, конечно. Реклама никогда не была двигателем торговли героином.

– Послушай, рекламист, – отбросил условности Гнедышев. Кораблику оставалось проплыть всего несколько метров до края пристани. – Ты поутру не в себе, что ли? Мы как договаривались?

– Очень даже в себе, – обиделся Береславский. – Сейчас с рыбалки едем. Потом думал к вам в офис заехать по делам рекламы.

– Вот и заезжай в офис. Только, думаю, у меня с тобой бизнеса не получится, – Гнедышев уже взял себя в руки.

– Ну и не надо, – обиделся рекламист. – У меня и без вас клиентов куча. А вы – очень неприятный в общении человек.

Кораблик доплыл до края пристани и подплыл под красные доски.

– Что ты сказал?! – снова переклинило Гнедышева. – Повтори, что ты сказал!

Ефим тщательно отсчитал про себя: «Пятьсот пятнадцать. Пятьсот шестнадцать. Пятьсот семнадцать». А потом ответил:

– Что слышал. Пока.

И нажал кнопку отбоя на телефоне. А потом – красную кнопку на пульте.

И ничего.

Черт! Он же сам выключил пульт!

Судорожно дернув рычажок, Ефим нажал кнопку еще и еще раз, наблюдая за беснующимся на той стороне Гнедышевым.

«Облажался», – только и успел подумать Береславский, как пристань с его недавним собеседником выгнулась горой, напряглась и бесшумно растрескалась сразу по всей поверхности. Потом гора лопнула, оттуда вылился желтый огонь, за ним вверх поднялся водяной столб, а обломки красных досок, взвившиеся высоко в воздух, начали медленно падать вниз.

Гнедышев исчез в этом хаосе мгновенно. Исчез так, как будто его и не было никогда.

Потом донесся звук, очень похожий на раскат ужасного – прямо над головой – грома.

А затем пришла ударная волна, да такая, что «Ниву» даже чуть приподняло, а когда она опустилась, то аж внутренности зазвенели.