Ева Модиньяни - Наследница бриллиантов
Соня сняла халат и ночную рубашку, надела юбку и голубую кофточку, в которой ушла из дома, взяла норковое манто и покинула квартиру Лидии Мантовани. Ее «Фиат» стоял на улице Бильи, напротив особняка. Открыв малолитражку, она забралась внутрь. Было три часа ночи. Дрожа от холода, она включила мотор, но ехать ей было некуда. Одна, без дома, без денег, без друзей, она чувствовала себя бесконечно несчастной. Как и перед свадьбой с Альдо, когда она смотрела на фотографию синьоры Бамбины, ей захотелось посоветоваться с матерью. «Видишь, мама, в какую историю я попала, — сказала она мысленно. — Может, скажешь, что ничего другого не ожидала? А я ожидала и сейчас не считаю, что все кончено. Я многого хочу от жизни, хотя и не знаю, чего именно. Но даю тебе слово, я своего добьюсь». И она зарыдала, опустив на руль голову.
Ей стало легче. Вытерев глаза, она огляделась вокруг и только сейчас заметила знакомую арку. «Вирджиния!» — с облегчением подумала она. Какое счастье, что у нее есть Вирджиния — настоящий, проверенный друг! Сейчас ей тоже нелегко — она решила вопреки родительской воле оставить ребенка. Тихая, незаметная Вирджиния нашла в себе мужество бороться за то будущее, которое сама для себя выбрала. Взглянув на светящийся циферблат уличных часов, Соня вспомнила, что мать Вирджинии открывает ворота в семь. Ждать оставалось еще четыре часа, но Соня уже почти успокоилась. «Ничего, — подумала она, — утро вечера мудренее».
Вдруг в конце улицы возникла одинокая фигура: в ее сторону неуверенной походкой направлялся человек. Черное пальто мужчины было распахнуто, элегантный смокинг был безукоризнен. Концы белого, небрежно обмотанного вокруг шеи шарфа трепал легкий предутренний ветерок. Густые непослушные волосы падали на лоб. Словно в сказочном сне, ночь исчезла, и в ослепительных лучах восходящего солнца навстречу ей шел первый и единственный, тот, кого она любила безумной, необъяснимой любовью, — Джулио де Брос.
Соня вышла из машины и пошла к нему навстречу.
— Джулио!
Он остановился.
— Мы знакомы? — спросил он, удивленный неожиданным появлением на его пути молодой красивой девушки.
— Джулио! — почти беззвучно повторила Соня.
Только сейчас он наконец узнал ее и, направив в нее указательный палец, полувопросительно сказал:
— Лукреция.
— Лукреция, — как эхо повторила Соня.
— Ты была в тот вечер очень красива.
— Уж так красива, что ты с трудом меня вспомнил, — засмеялась Соня.
— Это потому, что сейчас ты еще красивее.
Потом он внимательно посмотрел на нее и вдруг спросил:
— Ты тоже напилась?
— Я вообще не пью.
— Ты девушка положительная, как я погляжу, ведешь трезвый образ жизни, так скажи, о чем мне, старому пропойце, с тобой разговаривать? — И он направился к своему дому.
— Почему всякий раз, когда я тебя встречаю, ты бежишь от меня? — с отчаянием спросила Соня, и глаза ее снова наполнились слезами.
Джулио медленно обернулся и скользнул по ней равнодушным взглядом.
— Объясни мне, что такая безгрешная, непьющая чистюля делает среди ночи одна на улице?
— Такая чистюля одна на улице ищет человека, на чьей груди она может выплакаться, — ответила Соня и разрыдалась.
— Пойдем, девочка, — с нежностью обнимая ее, сказал Джулио, — пойдем вместе поплачем.
ГЛАВА 17
Кабинет был выдержан в стиле начала восемнадцатого века: стены затянуты муаром приглушенного красного цвета. Мебель — два книжных шкафа, письменный стол, диван, кресла — относилась к эпохе Регентства. На камине стоял мраморный бюст Цицерона.
— Я уже пьяная в стельку, — пробормотала она.
Развалившись в кресле, Джулио посмотрел на нее красными воспаленными глазами и повторил, как эхо, мрачным голосом:
— В стельку.
— От спиртного мне всегда бывает плохо, — сказала Соня и прыснула.
— От спиртного не может быть плохо, алкоголь помогает на время очутиться в раю. Правда, потом оказывается, что ты в аду.
— Навсегда?
— Навсегда.
Сонины туфли, пальто и шарф Джулио валялись на полу в разных местах. В воздухе висел табачный дым.
— Когда-то у меня была собака, — сказала Соня заплетающимся языком. — Такса. Это был мальчик, звали его Боби. Он помогал мне жить. Без него я бы не справилась.
— А что с ним стало потом?
— Потом он умер.
— У меня тоже когда-то… — начал Джулио, но вдруг замолчал и крепко сжал подлокотники кресла.
— Что когда-то? — переспросила Соня.
Джулио не ответил.
— Думаю, нам надо немного поспать, — не обратив внимания на вопрос Сони, сказал он и, поднявшись с кресла, распахнул окно. В комнату вместе с утренним светом ворвался свежий холодный воздух. Привычный к алкоголю, Джулио неплохо держался на ногах, чего нельзя было сказать о Соне: ей стоило больших усилий дойти от дивана до окна. Облокотившись о подоконник, она посмотрела вниз, на дворника, который подметал мощеную дорожку, вздохнула полной грудью и почувствовала головокружение. У нее потемнело в глазах, и от желудка к горлу стала подступать отвратительная тошнота. Глазами, полными ужаса, она посмотрела на Джулио и закрыла рот ладонью. Он, моментально поняв ее состояние, распахнул дверь в ванную комнату, и Соня еле успела туда вбежать. Несколько минут ее буквально выворачивало наизнанку, после чего ей стало лучше.
Джулио отнесся к случившемуся просто — со всяким, мол, случается — и почти с материнской заботливостью помогал Соне, то подавая ей полотенце, то открывая кран, то зажигая свет перед зеркалом. Соня же от его ласковой предупредительности готова была сквозь землю провалиться. Сколько раз она в мечтах представляла себе эту встречу — и надо же, напилась и все погубила!
— Я испачкала кофту, — покраснев до корней волос, сказала она.
— Сними ее. А пока ее будут стирать, надень вот это. — И он подал ей шелковое кимоно.
За несколько часов, которые они провели вместе в кабинете Джулио, Соня рассказала ему всю свою жизнь — о романтической любви к мужчине за рулем белой «Альфа-Ромео», и о неудачном браке, и о заветных желаниях, и даже о приставаниях Лидии, которые повергли ее в шок. Благодаря выпитому виски она освободилась от своей природной застенчивости и была благодарна Джулио, что он не воспользовался ее опьянением.
— А теперь немного отдохни и снова будешь в форме, — ласково сказал Джулио, подводя ее к постели. — Я распоряжусь, чтобы тебе подали напиток, который отлично помогает в таких случаях.
— Нет, не оставляй меня здесь одну, — со страхом сказала Соня.
