Я твой Ад (СИ) - Элена Макнамара
Рванув с места, бегу за Куприным. Соседнее помещение оказывается просторной столовой, тоже без мебели. Из неё — выход в сад, дверь настежь открыта. Выбегаю на улицу и вижу, как хирург несётся к своей машине, но его уже настигает Ренат. Он быстро скручивает Куприну руки, заламывает их за спину и пару раз вмазывает его лицом о капот.
Блядь, он мой!!
Приближаюсь. Сжимая кулаки и стискивая зубы от едва контролируемого гнева, рычу в лицо Куприну:
— СУКА! МОЛИСЬ, ЧТОБЫ ОНА БЫЛА В ДОМЕ!
— А ты проверь, — ухмыляется Куприн, слизывая кровь с губ. — Вдруг она всё-таки сгорела в нашем доме две недели назад!
— На хуй иди! Её там не было!
— Ты уверен? У тебя хватило духа войти и посмотреть? С твоими-то фобиями!
— Что ты знаешь о фобиях, сука?
— Поверь, многое, — заверяет меня Куприн. — Я врач, не забывай об этом.
— Ты — дохлый врач, — мой голос хрипнет, и я угрожающе шепчу: — К чёрту молитвы, они тебе не помогут!
— Будешь тратить на меня время? — пытается он отсрочить неизбежное. — Вдруг я накачал её наркотой, и прямо сейчас она борется за жизнь? А перед этим трахнул! Ведь она МОЯ жена!
Я всё-таки теряю связь с реальностью, как бы сильно не держался за неё. Ногой пинаю в лицо Куприна, и он тут же оседает на колени. Ренат перестаёт держать его обмякшее тело.
Но мне мало этого! Душу рвёт от ярости. Мышцы горят от желания выплеснуть лютую злость. За то, что он сделал… За то, что запугивал и обижал мою девочку!
— ТВАРЬ!!
С воплем херачу кулаками по роже хирурга. Разбиваю костяшки пальцев, но не ощущаю боли. Почувствовав небольшое сопротивление его тела, сажусь сверху и начинаю добивать, превращая ненавистное лицо в кровавое месиво.
— ТВАРЬ! ААААА!!
Он больше не сопротивляется и не двигается. Но вроде дышит. И это подстёгивает меня завершить начатое.
— Ян! Остановись! Твою ж мать!
Алиев хватает меня за плечи и сдирает с тела хирурга. Мы падаем на траву, и друг припечатывает меня к земле, навалившись всем телом.
— Всё, хватит… Хватит! С него достаточно, Ян! Лучше иди к ней. Откажись от своей мести в пользу её спасения. Это важнее! Это ценнее, чем мордобой, поверь!
Блядь, он прав!
Вика! Она важнее мести.
Месть — это ад. Мстить — быть заложником ада! Я больше не хочу быть в аду. И не хочу быть адом для неё.
Не нужен я Вике в тюрьме. Она хочет жить нормально. Так же, как и я!
Меня всё ещё трясёт, когда я, стиснув зубы, просто киваю, соглашаясь с другом. Он меня отпускает. Даже не взглянув на Куприна, бегу в дом. Быстро поднимаюсь по лестнице. Проверяю каждую грёбаную дверь второго этажа, пока наконец не нахожу её…
Её… привязанную к кровати…
Она лежит с закрытыми глазами и кажется спящей… Очень бледная, с окровавленной щекой…
Приближаюсь и провожу по её лицу пальцами, целую в сухие искусанные губы… Но она не просыпается.
Глаза наполняются слезами от увиденного. Меня начинает трясти с новой силой. Хочется вернуться во двор и добить эту мразь. Но Ренат прав — сейчас всё это не имеет значения. Важна лишь она, её спасение и наша жизнь после.
Никогда её больше не потеряю!
Глава 32
Колесников
— Вот какого хрена, он всё знал? — во мне всё ещё кипят отголоски ярости. — Знал о Вике. Обо мне!
— Это — просто, — подаёт голос Соболев. — Я немного поразмышлял на эту тему недавно, и вообщем-то Куприну было достаточно лишь её имени, и что она хочет сменить внешность. Ну и плюс, что связанна со мной. Информация о том пожаре четырёхлетней давности тоже связана со мной. История была нашумевшей. Ведь в том пожаре погибла Вика Соколова. И ты! — выстреливает в меня взглядом. — Понимаешь, о чём я? Хирург просто сложил два плюс два, вот и всё. Понял, что я прячу в своём доме ту самую Вику Соколову. И что она не погибла и скрывается, раз хочет поменять внешность. А тебя предположу он узнал по фото. Ваши лица наверняка были в какой-нибудь газетёнке в графе некрологов. Не говоря уже о сети. Просто Куприн достаточно наблюдательный.
Сука!
— Да, я понял… — бросаю брезгливо.
Уже бесконечное количество времени расхаживая из угла в угол и чувствую, как последние силы покидают меня.
Они потрачены на бесконечное ожидание, лицезрение унылых больничных стен и скупые слова врачей, которые мне, словно подачку, бросили напоследок, перед тем, как увезти Вику на каталке.
«Мы сделаем всё, что в наших силах», — брякнул один из санитаров, а дежурный врач просто кивнул.
Блядь…
Меня с ней не пустили. Да и друзья встали стеной, видя мою неадекватность. Типа я буду только мешать.
Твою ж мать!
— Ян, сядь уже!
Соболев пытается остановить мои метания. Хотя он прав, измерять хренов коридор — такое себе успокоительное.
Рухнув на лавочку, упираюсь затылком в стену.
— Всё нормально будет! — Игнат сжимает моё плечо. — Кир уже позвонил кому-то из руководства больницы, и Викой сейчас занимаются самые лучшие специалисты. А не эти идиоты, которые встретили нас в приёмном покое.
— Почему она не пришла в сознание?! — повышаю голос и смотрю на Сокола так, словно он знает ответ.
А он не знает!
И никто не знает…
Ренат остался в том доме охранять Куприна, пока за ним не приедет полиция. Мы же практически сразу отправились в больницу… Вика не открывала глаза весь наш недолгий путь, а я всё время проверял её пульс, не зная, что ещё делать.
Ничего не мог! И ждать тоже больше не могу.
Мы уже сорок минут в стенах этой больницы! К нам до сих пор никто не подошёл и ничего не сообщил о состоянии моей девушки!
— Я дам им ещё минуту, — цежу сквозь зубы, поворачиваюсь к Соболеву. — А потом пойду искать Вику!
— Дай им секунд пять, — бросает Кирилл, глядя куда-то за мою спину.
Тут же поворачиваюсь и вижу, что к нам идёт врач. По его лицу ничего нельзя прочесть, и это заставляет мою грудную клетку сжаться. Правда, не уверен, что за последние сорок минут я хоть раз вдохнул полной грудью.
Вскакиваю со скамьи, друзья тоже поднимаются со своих мест. Игнат, стоящий по правую руку, выглядит так же обессиленно, как и я. Вика — его сестра…
