Идеальные незнакомцы (ЛП) - Джессинжер Джей Ти

Я бормочу: — О, пожалуйста.

— О чем еще, по-твоему, я врал?

Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, он наклонился ко мне, глядя на меня со вздернутыми бровями и обеспокоенным взглядом в глазах. Разъяренная, я развожу руками. — Обо всем!

— Например?

Меня охватывает гнев, мое лицо становится горячим, а руки дрожат. — Например, то, что ты знал, кем я была до того, как мы встретились.

— Нет, не знал.

— Твой телефон сказал мне другое!

Он сжимает руль так, будто собирается его вырвать. Сжав челюсти, он говорит:

— Когда я увидел тебя в кафе, я не имел никакого представления, кто ты такая. Все, что я знал, это то, что ты красивая, и я хотел познакомиться с тобой. Мне нужно было с тобой познакомиться. Меня тянуло к тебе так, как никогда раньше не тянуло к женщине. Так что после того, как я сел за твой столик и ты ушла от меня, я провел небольшое исследование.

— Чушь собачья. Ты нацелился на меня. Я просто пытаюсь выяснить, почему. Ты один из тех людей, о которых предупреждал Крис, безжалостных, которые хотят использовать меня против него?

Сделав паузу, чтобы лучше взять себя в руки, он мрачно сказал: — Это судьба свела нас вместе, Оливия. Ничто другое. Я снимал квартиру в этом доме годами, еще до того, как ты приехала сюда. Твоя подруга Эстель могла бы иметь квартиру в любом из тысяч других мест в городе, но у нее была квартира в моем доме. Судьба свела нас в кафе, а потом на вечеринке. Нам суждено было встретиться.

Все эти разговоры о судьбе и предназначении раздражают меня. Я складываю руки на груди и посылаю ему вызывающий взгляд. — Думаю, дальше ты скажешь, что никогда не встречал Криса до той ночи в моей квартире.

— Я не встречался с ним. — Он делает паузу. — Лично.

— Я так и знала!

Невероятно, но он разочарован моей вспышкой. Его голос становится громче. — Я знал о нем. Он знал обо мне. Мы никогда не встречались.

Когда я делаю нетерпеливое движение рукой, чтобы он продолжал, он продолжает. Осторожно. — Твой бывший муж...

— Просто выплюнь это. Это не может быть хуже, чем то, с чем мне уже пришлось иметь дело сегодня.

Его выражение лица говорит мне, что я могу быть удивлена.

Я предупреждаю: — Скажи мне прямо сейчас, или я выхвачу руль и отправлю нас в ту канаву.

— Ладно. — Он затаил дыхание. — Твой бывший муж — международный торговец оружием.

Проходит четверть мили извилистой сельской дороги, прежде чем я снова говорю. — На самом деле он посол США в ООН.

— Да, — соглашается он, кивая. — И он международный торговец оружием. Он использует свое политическое положение, чтобы облегчить свою торговлю. Ты думаешь, это совпадение, что он проводит так много времени на Ближнем Востоке, будучи послом в ООН? С таким же успехом он мог бы быть послом в Омане.

Я едва слышно протестую: — Это смешно, — но мой мозг роится от воспоминаний.

Крис тихо разговаривает по телефону посреди ночи, встает, чтобы закрыть дверь своего кабинета, когда я зову его в постель.

Крис встречается дома с остроглазыми мужчинами в черных костюмах и оправдывается, что избегает прессы, когда я спрашиваю, почему они не встречаются с ним в офисе.

Крис получает документы домой через курьера, которые он никогда не открывал в моем присутствии.

Крис учится говорить по-арабски, хотя это не было требованием его работы, и он никогда не проявлял интереса к арабской культуре.

Крис выучил элементарный турецкий... и русский... и чешский.

Крис никогда, никогда не говорил о своей работе, хотя она его поглощала.

Странное поведение Криса в кафе и его предупреждение, что он не может обеспечить мне безопасность в Европе, что у него есть влиятельные враги, и что если я не сяду на самолет до Нью-Йорка в течение двадцати четырех часов, он пошлет кого-то, чтобы это произошло.

Бессильный гнев Криса, когда Джеймс сказал ему: — Думаю, мы оба знаем, что со мной она в большей безопасности, чем с тобой.

Единственная причина, по которой мне было бы безопаснее с наемным убийцей, чем с бывшим мужем, — это если мой бывший муж является чем-то гораздо хуже.

Я с ужасом смотрю на точеный профиль Джеймса. — Откуда вы двое знаете друг друга?

— Не так много людей моего уровня занимаются тем, чем я занимаюсь. А твой бывший предлагал мне контракты, которые я рассматривал, но в итоге отклонил.

Ощущение тошноты усиливается, я прикрываю рот рукой.

Крис нанимал убийц. Что, косвенно, делает его убийцей.

Затем, с ощущением, что мое понимание — это луковица со слоями, которые быстро счищаются один за другим, я шепчу: — Ты знаешь, что случилось с моей дочерью, не так ли?

Он мрачно кивает. — Да. Мне очень жаль. И я знаю, что это не слишком утешит, но я его убью.

В ушах звенит пронзительный шум. Я начинаю дрожать. — Кристофера?

— Нет. — Джеймс поворачивает голову и встречается с моим взглядом. — Человека, который стрелял в толпу.

На мгновение мои легкие замирают. Я не могу дышать.

Джеймс знает, кто убил Эмми.

Мое тело разливается жаром. Меня покрывает холодный пот, а дрожь усиливается. Мой голос становится хриплым. — Остановись!

Джеймс смотрит на меня с большим вниманием. — Почему?

— Потому что если ты этого не сделаешь, меня вырвет на всю твою приборную панель.

Он быстро направляет машину на обочину. Он не успевает заглушить двигатель, прежде чем я открываю дверцу, выгибаюсь и неистово блюю в лавандовые сумерки.

Только когда утихают последние толчки, я начинаю плакать.

Глава 27

Прошел целый день, прежде чем я снова заговорила. День, который я провела, погруженная в размышления, бесцельно блуждая по лавандовым полям, окружающим красивый, многовековой, каменный загородный особняк Джеймса кремового цвета.

Низкое жужжание тысяч пчел-тружениц, собирающих щедрый нектар с душистых фиолетовых цветов, убаюкивает меня. Я прогуливаюсь между ровными линиями цветущих кустов, обхватив себя руками, чтобы унять периодический озноб, вызванный темной работой моего ума. Мой интеллект пытается приспособиться к этой новой реальности, но он постоянно спотыкается и падает.

Я вышла замуж за мужчину, который использует свое влиятельное положение для тайной продажи оружия. Я завела любовника, который убивает людей за деньги. И я ничего не заподозрила ни в одном из них.

Возможно, я хуже всех разбираюсь в людях из всех, кто когда-либо в жизни.

Помимо очевидных чувств глупости, предательства, отвращения, гнева, депрессии и вины, есть еще одна коварная эмоция, с которой я борюсь, и которая отнимает у меня дольше всего времени, чтобы ее принять. Я отгоняю ее, когда прохожу по длинным волнистым рядам ярких фиалок, слушая успокаивающий хруст гравия под ногами и вдыхая тонкие, душистые облака, наполняющие воздух.

Месть горькая и жгучая внутри меня. Ядовитая змея вонзила свои клыки глубоко в мое нутро.

Я не хочу признавать, что я из тех людей, которые верят в око за око в библейском понимании. Справедливость — это одно, а чистая жажда крови — совсем другое. Я образованная женщина, а не какая-то средневековая крестьянка, которая кричит, чтобы обвиненная городская ведьма сгорела.

Трудно смотреть в лицо собственной дикости. Но когда над лавандовыми полями снова спускаются сумерки, я наконец принимаю правду.

Я не только хочу, чтобы Джеймс убил человека, который застрелил мою дочь, я хочу, чтобы он убил этого сукиного сына самым медленным, самым ужасным и самым болезненным способом, который только возможен.

Я хочу, чтобы он страдал.

Я знаю, что это не вернет Эмми. Конечно, не вернет. Ничто не сможет. Но боль, которую я ношу в себе с момента ее смерти, — это живой, дышащий зверь внутри меня, и я до сих пор не понимала, как боль может в одно мгновение сбить тебя с ног, а в следующее — отрастить новые свирепые когти и зубы.

Глядя на изящный каменный особняк на фоне вековых сосен, который Джеймс называет своим домом, я думаю, как я смогу оправиться от этого. Как я смогу продолжать переступать с ноги на ногу в этом мире, когда все, что я думала, что знаю о жизни — и о себе — оказалось ложным?