Идеальные незнакомцы - Джей Ти Джессинжер
Такие вещи, как: люби меня. Обними меня. Не оставляй меня переживать этот кошмар в одиночестве.
Крис выдерживает мой взгляд на мгновение. Я удивленно вижу, как в его глазах блестят слезы. На мгновение у него перехватывает горло, и кажется, что он собирается что-то сказать, но потом он коротко кивает и выходит из квартиры.
Он не оглядывается.
Первое, что я делаю после того, как он ушел, — беру бутылку бурбона с кухонного стола и наливаю себе выпить. Я глотаю его, пока Джеймс подходит к входной двери и закрывает ее. Он возвращается на кухню и становится напротив меня, положив руки на спинку стула.
Он спокойно говорит: — Так это был твой бывший муж. Интересный парень.
Я машу на него пальцем. — О, нет. Я начинаю. А потом ты говоришь. Садись. — Когда он выгибает брови, я показываю на стул перед ним и делаю вид, что он плохо себя ведет, как собака. — Садись.
Забавляясь, он говорит: — А ты говорила, что я властный. — Но он опускается в кресло без дальнейших комментариев, а затем смотрит, как я допиваю остаток напитка.
— Джеймс.
— Да?
— Если я задам тебе несколько вопросов о том, что только что произошло, ты скажешь мне правду?
— Да.
Я вглядываюсь в его лицо, но оно открыто и лишено коварства. Вся странная убийственная энергия, которая была здесь, когда Крис был здесь, исчезла. Я помню, как быстро он переключался в ресторане — с раскаленной скамьи на прохладный огурец — и думаю, что еще он может включать и выключать в одно мгновение.
— Ты когда-нибудь встречал Криса раньше?
— Нет.
Он не засомневался, но и не сказал: "Конечно, нет!" или "Где, черт возьми, я мог встретить твоего бывшего мужа? Просто сказал "нет" и все. Что, конечно, недостаточно хорошо.
В раздражении я говорю: — Тебе не кажется странным, что я об этом спрашиваю?
— Ты расстроена. У вас противоречивые отношения. Неудивительно, что ты была бы шокирована, застав нас обоих в своей квартире, когда вернулась домой.
Сузив глаза, я спрашиваю: — Откуда ты знаешь, что у нас противоречивые отношения?
Его голос смягчается, как и глаза. — Кроме того, что было сказано... язык твоего тела. Твое лицо. Не забывай, я очень чувствителен к тебе.
Ох. О, да. Это.
Я падаю на стул напротив него и изучаю его в мельчайших деталях. Я не могу избавиться от ощущения, что что-то упускаю, но берусь за другое дело.
— Ладно, вот тебе наблюдение. Я просто выскажу его и хочу услышать твое мнение. — Я жду, пока он кивнет, чтобы продолжить. — Ты был очень... как бы это сказать? Ты казался опасным, когда взаимодействовал с ним. Будто ты мог буквально убить его.
— Он мудак, — говорит он без жара, — Снисходительный, высокомерный, самовлюбленный мудак, который думает, что его дерьмо не воняет. Такие люди всегда пробуждают во мне худшее.
Когда я просто уставилась на него, ожидая продолжения, он говорит: — Но ты права: я мог буквально убить его. У меня черный пояс четвертой степени по крав мага.
— Что это такое?
— Боевая система, разработанная израильскими военными, которая сосредоточена на реальных боевых ситуациях. Она похожа на другие боевые искусства: дзюдо, каратэ и т.д. — Он улыбается. — Только более жестокая.
— Угу. — Я на мгновение моргаю, представляя себе, как он босиком борется на коврике на полу с другим парнем в одном из этих хлопковых кимоно с поясом, пытаясь проломить друг другу голову. — И ты практикуешь это...
— Крав Мага, — отвечает он во время моей паузы.
— Точно. Ты практикуешь это регулярно?
Он кивает.
— И я предполагаю, что черный пояс является наиболее продвинутым?
— Да. И в пределах черного пояса есть пять ступеней, каждая из которых является более совершенной, чем предыдущая. Еще одна, и я буду считаться мастером.
Так вот почему он так безумно силен. Он европеоидный Брюс Ли.
Он видит мою улыбку. — Что смешного?
— Твои кулаки зарегистрированы как смертельное оружие?
Он становится в одну из тех карате-поз для удара, с плоскими руками, согнутыми под углом перед грудью. В сопровождении пронзительного, театрального Хия! Что вызывает у меня смех.
— Уже лучше. — Он протягивает руку через стол и берет мои руки, успокаивающе сжимая их. — Теперь моя очередь задавать вопрос: с тобой все в порядке?
Я знаю, что он имеет в виду неожиданное появление Криса. — Если быть до конца честной... — Я глубоко вдыхаю. — Нет. Когда я вижу его, я вспоминаю много плохих воспоминаний. Много...
— Призраков, — бормочет Джеймс, глядя на меня.
Он знает. Он точно знает. То ли Эдмонд рассказал ему, то ли он сам меня разыскал, Джеймс знает о том, что произошло с моей семьей.
Эмоции пытаются проложить себе путь к моему горлу, но я даю им отпор, отказываясь поддаваться им. Выдерживая его взгляд, говорю: — Не жалей меня. Мне не нужна твоя жалость.
Его ответ мгновенный. — Я никогда не смогу тебя пожалеть. Ты одна из самых сильных людей, которых я когда-либо встречал.
— Ты меня едва знаешь.
— Я знаю тебя. — Он делает паузу. Когда он заговорил снова, его голос стал тише. — Лучше, чем твой муж когда-либо знал.
Это утверждение вызывает такое буйство противоречивых чувств, что я испытываю искушение позвонить своему давнему терапевту, которая рекомендовала дыхательные упражнения для борьбы с сильными эмоциями, и сказать ей, что она идиотка. Убрав свои руки с его, я откидываюсь на спинку стула и просто смотрю на него.
Он терпеливо ждет молча, выражение его лица не читается, пока звук гортанного стона, доносящегося с другой стороны двора, не заставляет его взвести брови.
Когда он повторяется, он спрашивает: — Это...?
— Да. Добро пожаловать в мой мир.
Стон становится громче. Джеймс спрашивает: — Кто?
— Ты не видел, как местные эксгибиционисты занимаются своими делами?
— Нет. Я живу с другой стороны дома, с выходом на бульвар.
— Это Гаспар и Джиджи.
Как по команде, Джиджи кричит, а Гаспар стонет. Я машу руками к окнам. — Вуаля. Утренние и вечерние спектакли каждый день недели, бронирование не требуется, вход свободный.
— Ты их видишь?
— Из окон спальни и гостиной я практически могу сосчитать
