Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки - Ирина Муравская
Главное, не показывать страха. Он не посмеет мне что-то сделать. Испугается. Отец Дениса тоже был не из низов, однако это не спасло его от позорного исключения. Так что запугивание ― единственный инструмент Лёши. Надеюсь…
Тот словно мысли мои читает.
– Не боишься, да? Смелая. И зря, ― вторая его рука с вызовом ныряет под полотенце, поднимаясь по бедру. Лягаюсь в отвращении, сбрасывая с себя шершавую клешню. ― Что, не нравится? Интересно, а своему… ― он не договаривает, реагируя на скрип петель.
– Детка, ты ещё… ― Карина осекается на полуслове, замирая с двумя картонными стаканчиками. Ей хватает пары секунд, чтобы понять: что к чему и без предупреждения сорваться с места, бросив ношу под ноги.
– Чего стоите? Держите её! ― гаркает Марков своим псам и те с топотом вылетают из раздевалки следом за подругой, подскальзываясь на разлитом содержимом. ― А то ещё позовёт кого-нибудь. Нам же этого не надо?
Не надо. Но он меня достал. С силой наступаю ему на ногу: наугад, но попадаю удачно. Тиски на горле слабеют, позволяя выскользнуть, правда всего на мгновение. Которого недостаточно, чтобы сбежать обратно к душевой кабинке. Меня снова ловят, впечатывая обратно в шкафчик. На этот раз лицом.
– Только попробуй, ― шиплю, пока мою руку заламывают назад до рези в глазах.
– Что попробовать? Трахнуть тебя? Это, конечно, можно, но лучше я использую тебя иначе. Вопрос на миллион, Саламандра: готова ли ты стать моей личной рабыней?
– Ты совсем кретин?
– Погоди отнекиваться, ― нависают над ухом, вдавливая всем весом. ― Выгодную сделку ведь предлагаю. Смотри, я хочу, чтоб ты выполняла мои желания. Любые. Скажу: реферат написать ― напишешь. Скажу отсосать ― отсосёшь. Ну или там за пивком сгонцаешь, когда велю. Скажи, круто?
– Офигенно круто. Заманчивей предложения не встречала, но вынуждена отказаться.
– Да погоди, ты ж самого интересного ещё не слышала. Поублажаешь меня так до конца года, а я взамен не буду трогать твоего оборванца. И даже благосклонно прощу ему все его прежние грешки. А? Ну как, веский аргумент?
–Ты не будешь его трогать? ― меня едва не пробивает на смех. Крайне неуместный с моим-то положением. ― Да ты огребёшь от него, не успев пикнуть.
– Это при условии, что буду один. А если нет? Стрелку в тёмном переулке несложно ведь устроить, а он далеко не Рембо, чтоб с толпой тягаться, ― цепенею, что не ускользает от Лёши. ― Ага. Заинтересовалась, чувствую. Даже интересно: ты всё так же будешь слюни на него пускать, когда ему через трубочку питаться придётся, прикованному к инвалидке, а? Или сразу отпустит весь амур?
– Марков, кончай из себя мафиози недоделанного строить. Тебе не идёт. Выглядишь нелепо.
– Ха. Это говоришь мне ты, серьёзно? Себя-то со стороны представляешь? Ну так что, Саламандра? Как предложение? Готова обсудить детали?
– Готова, но у меня есть замечания. Лови первое, ― резко боднув головой, заряжаю ему затылком по физиономии. Недостаточно сильно, как того бы хотелось, но хватает, чтобы взбесить.
– Сука! Ну вот сама же нарываешься! ― хватаясь за и без того перекошенную после встречи с партой переносицу, вслепую впиваются в моё плечо с такой силой, что вынужденно выгибаюсь от боли. ― Закончила страдать херней? Или тебя надо раком нагнуть, чтоб паинькой стала?
– А тебя самого как согнуть надо, чтобы ты стал паинькой? ― огорошивает нас обоих тяжёлый голос застывшего в проёме Вити, за спиной которого замечаю с трудом дышащую после забега Карину.
– Бл, ты откуда взялся? Ты ж свалил, ― Марков заметно тушуется. Такого подкрепления он не ждал. Да ещё и один остался. Его дружки, видимо, предусмотрительно слиняли, когда просекли, что стало слишком жарко.
Вырываюсь, отскакивая от Лёши и поспешно запахиваясь в треклятое полотенце, которое уже практически сползло с меня, оголяя всё что можно и нельзя.
– Алиса, выйди, ― тихо требует Сорокин.
Ох. Догадываюсь, для чего. Там всё чёрным по белому по одному его взгляду читается.
– Вить, не надо. Не делай того, о чём пожалеешь.
– Карина! ― рявкая, окликают Скворцову. ― Уведи её. И вещи её возьми.
Удивительно послушно прошмыгивая в раздевалку, та торопливо хватает мои шмотки и утягивает меня за собой.
– Вить, пожалуйста… ― успокаивающе касаюсь его, но на меня даже не смотрят. Только на Маркова, успевшего взять себя в руки. Что-что, а трусом он никогда не был. Гордость не позволила бы.
– Карина!
– Пошли, пошли, ― подруга настойчиво отпинывает меня в так некстати безлюдный общий коридор. ― Оденешься хоть. Этот прикид тебе совершенно не идёт.
Едва оказываемся за порогом, дверь за нами со скрипом закрывается.
Капец.
Интуиция подсказывает, что будут проблемы.
Большие проблемы.
Глава четырнадцатая. Баб Зина и эффект полного погружения
POV СОРОКА
– Уже?
Девчонки караулят за дверью, наматывая круги, молниеносно реагируя на шорох шагов.
– Да там делов, чего ковыряться-то, ― отмахиваюсь, потирая ноющие костяшки.
– Он хоть живой? ― с ужасом выдыхает Алиса, тоже замечая покраснения.
– Не знаю. Оклемается ― значит, повезло. Нет ― ну, судьба такая, ― перехватываю Скворечника, нацелившуюся сунуть нос в раздевалку. ― Не надо туда заходить.
– Почему?
– А нахрена? Прикорнул чувачок немножко, устал. Пускай полежит. Кто-нибудь, да подберёт, ― протягиваю Чижовой сумку, про которую все благополучно забыли. ― Чего стоим? Топаем, топаем, ― настойчиво увожу обеих, держа под локти. Девочки на нервяке, но не сопротивляются. Огибаем аппендикс узкого коридора, выходя к главной лестнице: уже более оживлённой. ― Идите на улицу, я догоню, ― подталкиваю их к выходу.
– А ты куда? ― напрягается малая.
– Как куда? Кто ж покидает место ДТП без явки с повинной. Пойду доложу, что там без пяти минут жмурик валяется. Пусть за нашатырём в медпункт бегут.
– Стой, ― повисают на мне испуганно, мешая свернуть к кабинету всея школы. К директору, короче. ― Ты хоть представляешь, что начнётся?
– Догадываюсь. Много ора и истерики.
– Именно! Поэтому я пойду с тобой.
Ну да. Только это не хватало.
– Обязательно. У меня ж фетиш такой ― прятаться за бабой. Не, малая, давай я как-нибудь сам.
– Нет! Либо со мной, либо никак.
– Чижова, харе, ― с досадой отцепляю её с себя. ― Мы это уже обсуждали, помнишь?
Не тут-то было. Прыткая юла выскакивает наперерез, сердито скрещивая руки на груди и расставляя ноги на ширине плеч с конкретным намерением: не пущать.
– Сорокин, ты достал! Неужели не понимаешь: это касается не только тебя и как потерпевшая сторона я тоже имею
