Пороки - Каролина Дэй
– Эндрю хочет усыновить ребенка. А мне…
– Что?
– Страшно, – выдыхает он с новой порцией никотина. – Над ним будут издеваться другие, сломают психику. Ты же знаешь, дети – жестокие существа.
Знаю. И не только дети.
– Вы же помните, что есть я. Мне несложно поиграть роль любимой тетушки и раздать всем подзатыльники.
Вот! Уже другое дело. Улыбается. Преображается на глазах. Новую сигарету не спешит брать в руки. Выкидывает бычок в мусорное ведро, а пачку убирает в карман.
– Спасибо, что выслушала.
– Только поэтому вы с Эндрю хотели, чтобы я взглянула на это место? – теперь улыбаюсь я.
– Не только. – Алекс медлит. Сначала глубоко вдыхает и выдыхает, затем лезет в карман и достает телефон. – Отец прислал досье на Гранда.
Глава 30
Кажется, я перестаю дышать: вдыхать свежий воздух, выдыхать углекислый газ. Перед глазами темнеет, слегка кружится голова, пока не делаю первый вдох. Замираю в предвкушении узнать правду.
Забираю телефон Алекса, открываю файл, прикрепленный к электронному письму. Большой палец дрожит над фотографией Себастьяна. Он здесь моложе, лет тридцать на вид. Глаза такие же, пронизывающие насквозь, такие же цепляющие; чуть полноватые, четко очерченные губы расслаблены. Вместо слегка отросшего ежика на голове красуется густая черная шевелюра.
Красивый. Как бы я ни ненавидела его, факт остается фактом.
– Помочь? – раздается над ухом.
– Нет, я сама.
Касаюсь большим пальцем экрана, мотаю файл вниз. И вчитываюсь в текст. Внимательно. Рука с телефоном подрагивает, но я все же удерживаю его и глазами впиваюсь в черные буквы.
«Имя при рождении: Фарух Аббас Сахим. Дата рождения: 16 октября 1980 года. Место рождения: г. Карачи, Пакистан…»
Помню, он говорил, что из Пакистана, как и Адриан Салливан, но он не рассказывал о своих родителях, о детстве. Да и о личной жизни умолчал. Пробегаю взглядом копию свидетельства о рождении. Имена отца и матери не указаны.
– У него нет родителей? – непонимающе смотрю на Алекса.
– Читай дальше.
«Воспитывался в детском доме до восемнадцати лет, через два года переехал в Великобританию, поступил в Лондонский университет на факультет финансов уже под именем Себастьян Адриан Гранд. По окончании университета основал первую медиакомпанию «Шокньюс». Компания была продана через несколько месяцев после смерти креативного директора и ближайшего друга Патрика Брауна».
Это о моем отце. Он был ближайшим другом? Я думала, они просто коллеги. Перед смертью Адам говорил, что папа нашел какой-то компромат на Гранда и хотел напечатать его в журнале, прежде чем тот обо всем узнает. Что-то здесь не сходится.
Этот отрывок похож больше на статью из Википедии, только там не написано ничего о настоящем имени Себастьяна, о месте рождения и переезде в Великобританию. Официально его история начинается с поступления в университет. О прошлом он не заговаривал ни на интервью, которых я нашла всего ничего, ни в журналах и газетах.
– И это все? – смотрю внимательно на Алекса.
– Нет. – Он тяжело вдыхает и продолжает: – Дальше фотографии с камер слежения. Тот сочельник.
Не стоит спрашивать, о каком именно сочельнике идет речь, – и так все понятно. О том, когда родители уехали в магазин и больше не вернулись домой…
– Ты готова их смотреть?
Сложный вопрос. Потому что я не знаю, смогу ли взглянуть на место, унесшее родительские жизни. Смогу ли смотреть после этого в лицо Себастьяну? Верить…
Вдруг там запечатлен не он? Вдруг кто-то другой? Мне говорили, что в родителей врезался внедорожник. Они погибли на месте. Судьба не оставила шансов на спасение их жизней.
– Давай.
Алекс открывает следующий файл. На нем несколько снимков. Узнаю наш старый «шевроле», которую отец так любил. Цвет мокрого асфальта. За рулем сидит улыбающийся папа, рядом с ним на дорогу смотрит мама. Такие беззаботные, счастливые. Это заметно даже с дальнего плана.
Следующий кадр. Машина родителей помята спереди, стекло разбито. Голова бездыханного отца покоится на руле, маму не видно. К ним прижата другая машина. «Мерсодесер» черного цвета с затонированными окнами. Лобовое стекло тоже разбито, но только со стороны водителя. Его самого не видно. С пассажирской и водительской стороны открыты двери, хотя странно, что они вообще вылезли оттуда.
Еще один кадр. Возле «шевроле» столпились люди из соседних машин. Их много, даже слишком. Кто-то пытается вытащить родителей, кто-то с ужасом смотрит со стороны. На заднем плане вижу каталку, на которой увозят окровавленного мужчину в машину скорой помощи. И это не отец.
– Боже… Это… кто?
– Взгляни на первый кадр.
Возвращаемся к фотографии улыбающихся родителей.
– Я тут кое-что изучил до тебя. Смотри вот на эту машину, – Алекс показывает пальцем на тот же «мерсодесер». Только он находился в тот момент, еще до столкновения, гораздо дальше. – Здесь немного видны водитель и пассажир.
Да, они видны. Двое темноволосых мужчин в солнцезащитных очках. Как Эндрю в лихие времена, честное слово. Одежду их не рассмотреть, только цвет. Черный.
– Узнаешь?
Ни черта не узнаю. Пытаюсь всмотреться в лица мужчин за той машиной, но все оказывается тщетным. Их изображения слишком далеки и расплывчаты.
– Нет.
– А теперь вернемся к третьему. Взгляни сюда.
Алекс тыкает на моего отца, которого вытаскивают из разбитой машины. Окровавленного. Неживого. На руках его держит…
– Себастьян?! – вскрикиваю слишком громко. – Разве это он был за рулем? Разве не тот мужчина, которого увезли?
Гляжу в голубые глаза друга. Внимательно. Ищу последнюю надежду на чудо. На то, что все это сон, что Себастьян не виновен, а оказался на месте преступления случайно. Что папа не собирал на него компромат, что Себастьян не хотел от него избавиться из-за этого. Все это совпадение. Случайность.
Но случайности в нашем мире не случайны…
– Посмотри на лобовое стекло «мерсодесера». Со стороны водителя оно не так сильно пострадало, как с пассажирской.
– Тогда почему Себастьян не в крови? Осколки наверняка полетели бы в лицо. Помню, он пришел к
