Вне рамок приличия: Друг моего сына (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas"

Не знаю, кто на кого набросился первым, но столкнули в голодном поцелуе так, что аж зубами скрежатнули.

Нас лихорадило одинаково, и одичали одинаково сильно — потому мало на поцелуй походило. Не то сражались, не то вгрызались… со стонами, рычаниями, сопением и урчанием.

Хватались друг за друга, мяли, тискали, на грани содрать одежду прямо здесь.

Но от безрассудства Руслан спас — он сильнее и выше был, потому я утонула в его алчных объятиях. Отравилась его вкусом: родным, любимым наркотиком от которого рассудок теряла и себя забывала.

Уж не знаю, чтобы натворили, если бы не раздались громкие голоса: запально смеющиеся и приближающиеся. Это нас отрезвило — мы с Русланом точно ошпаренные друг от друга отскочили. Жадно дышали, таращась во все глаза.

Молодые ещё не показались, но явно шли к морю, и это спасло от позорного момента, и я воспользовавшись шансом сбежать, припустила домой, теряя сандалии.

В бунгало долго не могла прийти в себя.

Ходила по комнате, собираясь мыслями и размышляя, что делать. Поворочалась в постели, но когда муж так и не вернулся, набралась сил и решила его вернуть.

Молодежь уже не гуляла, было сравнительно тихо и я тенью через дверь кухни скользнула в дом, чтобы не нарваться случайно на кого-нибудь в гостиной. Но уже на кухне столкнулась со своим личным кошмаром.

Руслан словно меня и поджидал, преграждая дверной проём.

— Дай пройти, — нагло заявила, сделав попытку протиснуться между ним и дверным косяком, но парень уверенно покачал головой:

— Тебе лучше его не искать, — догадался по чью душу я здесь, но заявил таким тоном, будто умудрённый опытом мужчина неразумной девчонке наставления давал.

— Руслан, твой отец — пожилой человек. Ему нельзя много гулять и много пить.

— Уверена?

— Да! Это может его убить!

— Мне кажется в нём энергии не занимать, — брякнул сухо Руслан.

— Не смешно, — категорично отрезала я.

— Разве похоже, чтобы я смеялся? — вскинул брови Рус. — Я с тобой всегда был предельно честен, эмоционален, озабочен и невменяем.

— Зачем ты это говоришь, — зло шикнула.

— Затем, что только слово — и я его убью, Лиз.

— Не смей! — замотала головой, до похолодевшего нутра испугавшись за дурака. — Чего не хватало из-за него себе жизнь испортить!

— Разве это жизнь…

— Конечно! Ты свободный, успешный, красивый… У тебя жизнь впереди!

— А у тебя?

— Не пытайся меня вывести на признание и услышать то, что желаешь. Нет, Русь, я… тобой переболела, и теперь я жена твоего отца!

— Что-то на пляже я бы так не сказал.

Я как загнанная лошадь всхрапнула, не зная, что ему на это сказать.

— Вы плохая лгунья, Елизавета Сергеевна. Вы до сих пор меня хотите, — его голос скатился до интимной частоты от которой у меня волосы шевелились и нутро яростно пульсировать начинало. — И течет по-прежнему, — шепнул нагло ко мне склонившись. — Полагаю, потому личная жизнь и не складывается! — его самоуверенности не было предела. — Не стоит у тебя на моего батю!

— Пфф!!!

От его наглого заявления только этот звук смогла издать.

— Что такое? — хмыкнул без смеха Рус. — Скажешь, всё у вас отлично? Секс на высшем уровне? Оргазмы как со мной? Звёзды считаешь…

— Да пошел ты! — разорилась не на шутку. — Делать мне нечего, с тобой обсуждать свою половую жизнь!.. — меня уже трясло от злости и… возбуждения.

— А почему нет? — продолжал паясничать Руслан, подпирая дверной проём и не давая пройти: — Могу проконсультировать. Я эксперт по твоим эрогенным зонам.

Затрещина прозвучала как выстрел. Руслан лишь на миг сбился с речи, глаза угрожающе полыхнули:

— Правда глаза колет?

Я только яростно сопела, служимая руки в кулаки, ибо зуд так и не прошёл. Мне дико хотелось подправить его красивое личико и стереть с него кривую ухмылку.

— А я рад, что у вас никак. Ведь это значит, что ты по-прежнему моя, Лиза…

— А ну пусти! — сделала решительную попытку мимо пройти, но Руслан продолжал отыгрывать барана на узкой тропке:

— Говорю же, не надо тебе туда идти, — сурово отрезал.

— Где он? — И ведь понимала, от чего меня хотел уберечь Руслан, но упрямо протаранила его плечом.

— подсобка для прислуги… На первом этаже… по коридору, — дослушивала уже на тихом бегу, таясь в тени зала. Так и есть — Громов трахал девушку… я даже не удивилась, когда ей оказалась подружка Руслана.

— Громов, постыдился бы, — устало обронила, прежде чем спешно покинуть комнатку.

Дом покидала, как и пришла, но с дико бьющимся сердцем. Руслан дорогу больше не преграждал, но поравнявшись с ним, ткнула пальцем ему в грудь:

— Это ведь ты подстроил? — не собиралась мямлить и реветь. Не тот мужчина мне боль причинял. Но подлость Руси разгадала: — Знал, что старый кобель среагирует на мою молодую копию.

— Да, но я не хотел, чтобы ты видала, — без укора и ровной отозвался Руся, — поэтому я тебя предупреждал…

— Но ты знал, что я не менее упрямая, и пойду до конца! — отрезала напоследок и торопливо прочь пошла, уже слыша за спиной голоса: Руслана, Германа и женщины, причитающей на английском с переходами на итальянски.

Боже! Какая грязь! Эта семейка не исправимая на подлости и нечистоты! Зато итальянка со своими страстями им вполне подходила — очень органично вписывалась в семью Громов/Ахметдинов.

ЛИЗА

В бунгало ворвалась, словно за мной черти гнались.

Хотя… почему "словно"?

Один точно был — Герман.

Нецензурно орал, глупо полагал, что я остановлюсь, и буду с ним выяснять отношения на потеху случайным зевакам. И вообще, совершенно не хотелось ругаться.

Да, застать мужа с другой — не самое приятное в жизни, но в не в моей! И не в моём положении: насильно замужем, в браке с нелюбимым… подумаешь — не велика беда!

Я немного волновалась за его самочувствие, а когда убедилась жив/здоров/жеребец ещё тот — просто вернулась домой.

Спать! С чистой душой и совестью — личною не опустилась до его уровня!

И очень надеялась, что пока Громов, чуть ли не теряя штаны за мной скачет, охладиться на свежем воздухе. Протрезвеет, одумается…

Но нет! Ворвался следом и сразу с криком, словно не он, а я трахалась на стороне:

— И что? Будешь жизни учить? Только посмей…

— Чшш, — зашипела, умоляя его снизить громкость. — Не забывай, мы в гостях. Антоша с няней за стенкой…

— И что? — взмахнул руками Громов. — Я что, не могу с женой поговорить???

— Можешь, но тише и лучше завтра, когда проспишься, — примирительно шепнула, снимая плащ.

И желательно отдельно от меня! — но это уже мысленно и к сожалению не особо на это надеясь.

— Ты мне рот затыкаешь? — не унимался Герман. — Или истерику закатить собираешься?

— Я? — опешила заявлению, — отступила от грозно шагнувшего ко мне мужа. — Не собиралась.

— Ты так говоришь, будто тебе плевать, что у нас не клеятся отношения!

— Так, — тихо констатировала очевидное, — и нам нечего клеить! — в который раз напомнила горькую реалию.

— До сих пор по сыну моему млеешь… — покивал зло Громов, в желчи его голоса ни капли сомнения.

— Господи, — устало пробормотала, продолжая отступать, — Ты о чём, Герман? Ты изменяешь, — попыталась достучаться до его разума, — а меня виновной выставляешь? Не я только что трахалась с подружкой Руслана. Ты!

— Не смей меня обвинять во всех смерти грехах! Ты виновата! ТЫ! Была бы отзывчивой, я бы не гулял!



Глава 39

ЛИЗА

— А чего ты ждал, насильно женив меня на себе? Ты не трогаешь мою душу. Мне плевать на твои желания. Меня даже не колышет как ты себя чувствуешь. Мы не живём — существуем, и у меня нет желания это исправлять, — процедила сквозь зубы. Предельно тихо, но чётко, чтобы мразь ни слова не пропустила. — А теперь, прошу, ложись спать, — взмолилась, а в голове набатом колотило: Я ПОТЕРЯЛА бдительность… для защиты под рукой ничего нет, а зверь опасен, злобен и готов рвать и метать!