Галина Куликова - Милая неженка
– Кристина отдала тебя не отцу, а твоей бабушке, – поспешила пояснить старушка. – Несмотря на то что отношения со свекровью у нее не сложились, Кристина всегда считала Веронику Александровну умной, а главное, ответственной женщиной, которая сумеет хорошо тебя воспитать.
Этот ответ Нику откровенно озадачил. Она подумала, что на месте Кристины было бы логичнее отдать ребенка своим собственным родителям. Или же она им не доверяла?
– А вы? – осторожно спросила она Веру Оттовну. – Почему же вы не взяли меня к себе?
– Да потому, что в то время Ванда жила вместе с нами, – досадливо поморщилась та. – Кристина была зла на нее гораздо больше, чем на Александра. Она была уверена, что сестра сознательно соблазнила ее мужа, а сам бы он до измены не докатился. Поэтому она даже думать не хотела о том, чтобы ты жила под одной крышей со своей беспутной теткой. Но если бы даже ты осталась в нашей семье, то после смерти Кристины нам предстояла бы бесконечная бюрократическая канитель с оформлением опекунства. Или, что еще хуже, твой отец стал бы предъявлять на тебя свои права и пытаться отобрать тебя у нас. Ты представляешь, какое это было бы для тебя мучение?
– Представляю, – кивнула Ника. Она уже поняла, что ее судьба определилась замысловатым сплетением сложных обстоятельств, которые ей еще долго предстоит осмысливать.
От грустных воспоминаний о встрече с бабушкой ее оторвала Евгения. Вынырнув из тесной толпы танцующих, она подошла к Нике и решительно отобрала у нее фотографию. Аккуратно уложив рамку обратно в коробку, она укоризненно покачала головой.
– Дома будешь предаваться печали, а сейчас пошли плясать. Вон, бери пример со своей кузины, – подмигнув, кивнула она головой в сторону танцевального пятачка. Там, в окружении восторженной группы молодых людей, выделывала замысловатые па Беата.
– По-моему, наш Мишук от нее в полном отпаде, – усмехнулась Ника, следя глазами за рыжим фотографом, который с безумным видом скакал вокруг ее кузины, резво выбрасывая в стороны свои длинные ноги. – Может, надо его немного охладить? А то еще получит по шее от Беатиного мужа.
– Это вряд ли, – беспечно махнула рукой Евгения. – По-моему, у шведов ревность непопулярна. У них все наоборот – делиться партнерами даже модно.
В этот момент мелодия сменилась на медленную, и перед девушками тут же возникли Юрий и Иван. Первый протянул руку Евгении, приглашая ее на танец, а второй изысканно поклонился Нике и по-гусарски щелкнул каблуками.
– Не откажите в любезности пройтись со мной в мазурке, мадемуазель именинница.
Ника с улыбкой шагнула ему навстречу, и он притянул ее к себе, осторожно обняв за талию.
– Ты сегодня похожа на принцессу, – сказал Иван и посмотрел на украшавшее шею Ники ожерелье. – И вот эта штука тебе очень к лицу. Рижская бабушка как будто специально подбирала его под цвет твоих лазоревых глаз.
Ника непроизвольно вскинула руку и потрогала гладкие синие камни, приятно холодившие кожу. Великолепное сапфировое ожерелье было той частью наследства, которое досталось ей от Веры Оттовны. Когда-то его носила Никина мать, поэтому оно стало для девушки не просто дорогим украшением, но по-настоящему бесценной семейной реликвией.
– Я где-то читала, что сапфир оберегает своего владельца от всяких невзгод, а еще вызывает творческое вдохновение и развивает его таланты, – сказала она.
– Удача и вдохновение – что может быть лучше? Именно то, что тебе надо.
– А вот мой отец первым делом поинтересовался ценой, – саркастически усмехнулась Ника.
Вернувшись из Риги, она долго думала, говорить ли отцу о своей встрече с родными матери. А если говорить, то что именно? Рассказать о том, что мать в свое время намеренно скрыла от него свою болезнь? Признаться, что знает о его прежней связи с Вандой? Начать упрекать его, высказывать обвинения? Но какой во всем этом смысл? Отец, судя по всему, никогда не отличался особой совестливостью, и к нынешнему моменту не очень-то изменился. Возможно, он будет немного смущен и даже попробует оправдаться, но вряд ли сильно расстроится. В конце концов, все случилось очень давно, но даже преступникам за давностью лет прощают их прегрешения. Волноваться за то, что теперь Ника будет его презирать, он тоже не станет – они никогда не были настолько близки, чтобы он всерьез дорожил их отношениями. Скорее всего, он просто разозлится, а потом в очередной раз уйдет в запой. Стоит ли ради этого заводить трудный и в общем-то бесполезный разговор?
После долгих размышлений и советований с Женькой Ника решила, что расскажет отцу исключительно о юбилее Веры Оттовны и покажет ему свои подарки. Когда Александр Викторович увидел сапфировое ожерелье, глаза его немедленно загорелись жадным интересом. Повертев в руках тяжелый бархатный футляр, он поинтересовался, известна ли Нике стоимость этого украшения.
– Вера Оттовна сказала, что в последний раз его оценили в тридцать пять тысяч долларов, – ответила Ника и осторожно отобрала у него коробку.
– Ого! Так это же целое состояние, – чуть охрипшим голосом прокомментировал отец. – И что ты собираешься с ним делать? Не носить же, правда?
– Я положу его в банк, – не терпящим возражений тоном заявила Ника. – Для меня это не богатство, а память о маме. И я ни за что не стану его продавать.
Александр Викторович сразу понял, что спорить с ней по этому поводу бесполезно, и тяжело вздохнул. Немного помолчав, он поинтересовался, не получила ли Ника случайно еще каких-нибудь подарков. Когда дочь призналась, что получила, он снова оживился.
– Бабушка подарила мне несколько маминых детских фотографий, – начала перечислять Ника, – а еще отделанную янтарем шкатулку. Это одна из маминых первых работ, в ней хранили старые письма и открытки. Да, и еще мне досталось распятие.
– Какое еще распятие? – нахмурился Александр Викторович. – Такой мрачного вида серебряный крест, украшенный маленькими красными камешками?
Когда Ника утвердительно кивнула, отец закатил глаза к потолку и, недобро хмыкнув, сказал:
– Очень типично для Кристининой мамаши, все время у нее какие-то выкрутасы. Нет бы подарить что-нибудь толковое, а она…
– Но Вера Оттовна сказала, что в семье Подниесов его считали символом удачи и благополучия и очень им дорожили, – вступилась за бабушку Ника. – Во время войны оно спасло жизнь моему прадеду, то есть отцу моего дедушки. Он привез его домой в качестве трофея и рассказал всем про его чудодейственную силу…
– Да слышал я эту сказку, – недовольно прервал ее отец, – твои Подниесы всем уши про это прожужжали. Без конца хвастались своими раритетами: и картина-то у них редкая, и кольцо-то бесценное, и распятие-то волшебное. Тьфу! Снобы несчастные!
