Николас Спаркс - Взгляни на меня
– Ты утверждаешь, что изменился, и я хотел бы тебе верить, но даже не знаю…
Колин кивнул:
– О’кей.
– Что, если тебя опять арестуют?
– Я не собираюсь за решетку.
– В том-то и проблема. Люди редко туда собираются.
Колин молчал. Что он мог сказать?
Феликс продолжал гладить собачку. Наконец он повторил:
– Что будет, если тебя арестуют?
– Я расстанусь с Марией. Поставлю точку. Не хочу, чтобы она решила, будто обязана ждать.
Феликс слегка кивнул, удовлетворенный ответом, но еще не решив для себя, верить ли Колину.
– Если ты обидишь мою дочь или навлечешь на нее опасность…
Он не договорил, но в этом не было необходимости. Колин знал, что именно Феликс хотел услышать, и мог ответить спокойно, совершенно не кривя душой.
– Не беспокойтесь.
– Ты дал слово.
– Да.
Мария выглянула на веранду, очень взволнованная, но в то же время обрадованная тем, что оттуда не было слышно криков.
– Вы закончили? Завтрак на столе.
Феликс выдохнул.
– Да, – сказал он. – Пойдем есть.
После завтрака родители и Серена начали убираться, а Мария осталась с Колином.
– Что ты ему сказал? – поинтересовалась она.
– Правду, – ответил Колин.
– Всю?
– Да.
Мария, казалось, пришла в замешательство.
– Значит, получилось лучше, чем я думала.
Она была права – завтрак прошел относительно мирно. Серена болтала о стипендии и Стиве, о выходках своих многочисленных друзей. Феликс и Кармен время от времени задавали вопросы, а иногда даже обращались к Колину, хотя речь в основном шла о работе и учебе. Когда он упомянул про бои без правил, Кармен слегка побледнела.
– И все-таки, – проговорила Мария, – ты, похоже, был прав. Лучше быть открытым с самого начала.
«Да, иногда это лучше, – подумал Колин. – Но не всегда».
Феликс обращался с ним по-доброму, но без теплоты и особого доверия. Это, если получится, еще предстояло заслужить. Впрочем, Марии Колин этого не сказал. Он встал и направился к двери.
– Хочешь потом поплавать? – предложил он.
– Может, попробуем что-нибудь еще? Например, покатаемся на гидроциклах. Их берут напрокат на пляже. По-моему, это весело.
Колин вспомнил Марию в бикини.
– Да. Отличная идея.
Во второй половине дня они встретились на Райтсвилл-Бич и два часа катались на гидроциклах, а затем Колин отправился к себе, чтобы размяться. Они поужинали дома у Марии и, как накануне, провели следующие несколько часов в объятиях друг друга.
Утро понедельника наступило слишком быстро, но на неделе они старались видеться как можно чаще. Колин дважды встречался с Марией за ланчем, а в среду вечером она сидела в «Дерзком Пите», попивая диетическую колу и прямо за стойкой дописывая резюме для Барни. Если не считать работу в баре, занятия в колледже, тренировки и семейный завтрак, Мария и Колин проводили все остальное время вместе. Они побывали на фермерской ярмарке и в океанариуме. Колин прежде даже не задумывался, чтобы туда сходить.
Тем временем он пытался принять собственное отношение к Марии. Колин не раздумывал об этом, не беспокоился, не старался осмыслить. Он просто наслаждался тем, что испытывал, когда она смеялась или сосредоточенно морщила лоб, и радовался, держа Марию за руку, пока они гуляли и разговаривали, переходя от серьезного к смешному.
Вечером в воскресенье, в постели, Мария лежала на животе, задрав ноги, и ела виноград. Колин не мог оторваться – он пожирал ее взглядом, пока девушка не бросила в него виноградиной.
– Перестань пялиться. Мне даже неловко.
Колин сунул виноградину в рот.
– Почему?
– Ну, хотя бы потому, что я католичка, а мы не женаты.
Он усмехнулся:
– Твоя мама спрашивала, не католик ли я? Когда мы в первый раз пришли в ресторан.
– Ты знаешь испанский?
– Я учил его в старшей школе и едва сдал экзамен. Просто во время разговора я услышал свое имя и слово «католико». Не так уж трудно было догадаться. Да, мои родители католики, я крещен и конфирмован[1], ну и так далее. Но я перестал ходить в церковь, когда уехал в военную школу, поэтому не знаю, кем меня можно считать теперь.
– И все-таки мама обрадуется.
– Хорошо.
– Как же тебя конфирмовали, если ты перестал ходить в церковь?
– За пожертвование, наверное. И немалое. Однажды летом священник провел для меня краткий курс, и, хотя я ровным счетом ничего не делал, на следующий год мне разрешили конфирмоваться.
– Похоже на обман.
– Не похоже, а он и есть. Зато я в подарок получил карт, поэтому было даже приятно.
– Карт?
– Ну, я прямо сказал: или карт, или я вообще ничего делать не стану. Какие бы блага мне это ни сулило. Я разбил его через две недели и до конца лета не разговаривал с родителями, потому что они отказывались покупать новый.
– Очень мило, – саркастически заметила Мария.
– А я никогда и не скрывал, что у меня проблемы.
– Я в курсе, – сказала она и улыбнулась. – Но иногда, слушая рассказы о твоей юности, хочется приятно удивиться.
Колин задумался.
– Однажды я поколотил бывшего парня моей старшей сестры. Это считается? Он был полный придурок.
– Нет, не считается.
Он улыбнулся:
– Хочешь, пообедаем завтра вместе?
– Я бы рада, но уже обещала Джилл. Утром она мне написала – извини, я забыла сказать. Давай лучше поужинаем.
– Не могу, работа, – ответил Колин.
– То есть завтра мы вообще не увидимся? Что бы я сейчас ни сделала?
То ли игривый тон девушки был тому причиной, то ли осознание того, что длинные чудесные выходные подошли к концу, но Колин не ответил. Он просто смотрел на Марию, любуясь чувственными изгибами ее тела, идеальными с любой точки зрения.
– Ты невероятно красива, – шепнул он.
На губах Марии показалась легкая улыбка, соблазнительная и чудесная.
– Правда?
– Правда, – эхом отозвался Колин.
Продолжая разглядывать ее, он не мог избавиться от ощущения, что долгое путешествие наконец завершилось. Он понимал, что это значит; хотя еще месяц назад Колин не мог даже вообразить чего-то подобного. Теперь не было смысла уверять себя, что он ничего не чувствует. Колин потянулся к Марии, нежно провел пальцами по волосам – как восхитительно! – и выдохнул.
– Я люблю тебя, – проговорил он и увидел, как удивление на лице девушки сменилось пониманием.
Не отстраняясь, она сжала его руку и шепотом произнесла:
– Колин… я тоже тебя люблю.
Глава 14
Мария
На следующее утро они занимались любовью; потом Колин сказал, что хочет потренироваться перед началом занятий. Хотя он ушел, когда еще не рассвело, Мария заснуть уже не смогла. Наконец она встала, решив сосредоточиться на работе, которой давно пренебрегала.
