Дебора Смит - Практическая магия
Мне хотелось закричать ему в лицо: “Неужели вы не понимаете? Я не могу продать эту чертову скульптуру”, но он наверняка не понял бы меня.
– Я поговорю с братом, как только момент покажется мне подходящим. Но не сейчас. Вы не отдаете себе отчета в том, что происходит во дворе фермы. Эти люди принесли фотографии, где они сняты на фоне скульптуры. Они принесли их, чтобы показать вам. Сначала Медведица была для них всего лишь шуткой. Все говорили: “Этот сумасшедший Том Пауэлл поставил железное страшилище на своем пастбище!” Но с годами Медведица стала частью их жизни. Кому-то перед статуей сделали предложение, кто-то играл у ее постамента свадьбу, кого-то здесь крестили. Жители округа приводят сюда гостей, детей, внуков, чтобы они посмотрели на Медведицу. Мне иногда кажется, что именно дети очень хорошо ее понимают. Они влезают на нее, говорят с ней и уверяют взрослых, что Медведица им отвечает. Для этих людей вы часть того ореола, который окружает скульптуру. Они хотят побольше узнать о вас и вашей семье. Прошу вас, попытайтесь пойти им навстречу. Просто ответьте на их вопросы.
Квентин долго смотрел на меня сверху вниз и молчал. Он вел себя так, будто я только что рассказала ему сказку. Он даже представить не мог, что кто-то может так воспринимать работу его отца. Когда-то, еще ребенком, он тоже верил в фантазии, пока реальность не разрушила их.
– Это всего лишь железо, – наконец сказал Квентин, но все же отправился на пастбище к Медведице.
Толпа двинулась за ним следом.
Сын Ричарда Рикони держался сурово, резко, но не грубо. Он смотрел на скульптуру как на предмет, снабженный ценником. Я наблюдала за этой сценой с недоумением. Кто этот незнакомец, из-за которого моя жизнь уже начала меняться? Я заглянула в салон его машины и увидела несколько книг, лежавших на пассажирском сиденье. Приглядевшись, я поняла, что это зачитанные томики стихов, романы и книги по строительству.
Квентин Рикони определенно любил читать, знал латынь, воевал, руководил собственным бизнесом, но по-прежнему оставался для меня загадкой. Журнал, посвященный вопросам искусства, но не чурающийся и сплетен, сайт которого я нашла в Интернете, поведал мне, что свалившийся мне на голову гость отказался от учебы в престижнейшем Массачусетском технологическом университете и отправился служить в армию. Почему? И почему ему настолько неприятно говорить о собственном отце? Я знала, что Ричард Рикони много лет назад покончил с собой. Но я не имела ни малейшего представления о том, что привело его к смерти.
Мои размышления прервало неожиданное появление Артура, неуверенно вышедшего на опушку и разглядывающего Квентина блестящими, настороженными глазами. Я подошла к нему. Он опасливо попятился в кусты, что-то по-прежнему мешало ему относиться ко мне дружелюбно. Я остановилась, чувствуя себя совершенно несчастной.
– Я знал, что брат-медведь герой, – громким шепотом признался мой брат.
Я была так рада слышать его голос, но боялась, что улучшение окажется временным.
– Как ты думаешь, малыш, мама-медведица рада его видеть? – отважилась спросить я.
Артур исступленно закивал. Его карие глаза казались огромными на худом лице, и смотрели они печально.
– Но… она хочет, чтобы он что-то ей дал, – ответил Артур. – Только я пока не знаю, что. У нее должно что-то остаться, чтобы больше никогда не чувствовала себя одинокой и напуганной. – Брат коснулся рукой груди, там, где сердце. – Но разве мама-медведица может все поправить, чтобы здесь не болело? Брат-медведь приехал, чтобы сделать это. Чего она хочет? Я уверен, что он это знает.
Я взглянула на моего единственного брата, единственного члена моей семьи, представляющего себя все время каким-нибудь животным, и мне захотелось плакать. “Железная Медведица хочет заполучить тебя. Твое доброе сердце и твою веру. Я скоро потеряю тебя навсегда”.
Гости собрались вокруг Квентина. Я слышала их голоса с привычным моему уху южным выговором, где слова журчали, словно вода на камнях. Они по очереди задавали вопросы.
– Сколько скульптур сделал ваш отец?
– Он был уверен, что станет знаменитым?
– Где он создавал свои скульптуры?
– Какую скульптуру он любил больше всего?
– Делал ли он еще медведей?
Вопросы сыпались один за одним, и на каждый Квентин давал простой и ясный ответ, сыпал фактами, но чувства его не просыпались, пока одна пожилая женщина не сказала:
– Вы и ваша мама должны очень им гордиться. – Он внимательно посмотрел на свою собеседницу с тяжелыми, натруженными руками и полными надежды глазами, и ответил со всей возможной любезностью:
– Да, мы должны.
* * *Утром следующего дня Квентин взял простой и Удобный фотоаппарат, похожий на все окружающие его вещи. Вокруг объектива виднелись царапины, кожаный футляр носил отпечатки зубов Хаммера-щенка.
Он и Урсула стояли вдвоем перед скульптурой Медведицы по колено в зеленой траве, колышущейся под порывами бриза. Казалось, творение Ричарда Рикони парит над изумрудным морем.
“Маме будет интересно узнать обо всех и обо всем, что окружает работу отца”, – сказал себе Квентин. Он уже представил себе, как расскажет ей о своей поездке, увидит ее глаза, когда будет объяснять, как он нашел “Квинтэссенцию мудрости” и договорился о ее приобретении. Фотографии очень порадуют Анджелу, хотя он не сомневался, что мать немедленно захочет приехать в горы Джорджии и все увидеть своими глазами. “А вот это Урсула Пауэлл, – объяснит он ей. – Вы с ней очень похожи. Она умная, любит книги и очень сильная. Семья значит для нее все. У вас двоих очень много общего”.
Квентин уверял себя, что фотографирует Урсулу только для того, чтобы показать снимки матери.
Я стояла и смотрела, как Квентин обходит скульптуру кругом и фотографирует ее с разных точек. Хаммер сидел у моих ног.
– Идите сюда. – Квентин махнул мне рукой. – Я хочу сфотографировать вас вместе с Медведицей.
Я одарила его сардоническим взглядом, но все же села на бетонный постамент.
– Улыбнитесь, – сухо скомандовал он.
– Зачем? Чтобы вы могли доказать там, у себя, что у жителей гор есть зубы?
– Совершенно верно.
Я показала ему зубы, он фыркнул. Сделав снимок, Квентин уселся рядом со мной. Мы смотрели вверх на Медведицу, вокруг которой кружились белоснежные бабочки, не подозревавшие о существовании каких-то там сверхъестественных сил. Квентин с силой дунул, и бабочки торопливо порхнули внутрь медвежьей грудной клетки словно в поисках защиты. Возможно, они все-таки о чем-то догадывались.
– Самым ранним моим воспоминанием является воспоминание о том, как мы с папой ходили навещать Медведицу, – негромко заговорила я. – Тогда она еще стояла на лужайке перед административным зданием колледжа Маунтейн-стейт. Я помню, как ранним утром сидела у папы на плечах – вероятно, было лето, – помню красивую клумбу. Повсюду летали бабочки. Они кружились вокруг нас и Медведицы, словно мы были цветами. Это казалось невероятным. Все так напоминало волшебную сказку. Я сидела так высоко, а вокруг меня порхали эти грациозные создания. Папа сказал: “Смотри, не испугай их, потому что это крошечные ангелы”. Он говорил, что они слетаются к Медведице, чтобы поведать ей о том, что происходит на земле и на небесах. Ведь Медведица не может сойти с постамента, чтобы самой узнать новости. Вот откуда Медведица знает все о мире и о том, что в нем происходит. Так сказал мой папа.
