Полина Поплавская - Бриз для двоих
– Все за нее заступаются! Даже ты!
– Я только пытаюсь быть справедливым. А ты что, хотела бы, чтобы я кивал и поддакивал, во всем с тобой соглашаясь?
– Нет, – улыбнулась Нора, – конечно, нет, милый.
– Ну, так что же? Ты говорила о своем муже.
– Я не могу сказать, что он плохой человек, – задумчиво проговорила она.
– А мне казалось: ты его ненавидишь…
– Просто он причинил мне слишком много боли. Может быть, не всегда даже понимая это. Я слишком сильно поверила в него, открыла душу… А ему оказалась не нужна ни моя душа, ни даже мое тело. Наверное, что-то во мне было не так. А может быть, я слишком сильно любила его. Так сильно, что моя любовь душила его, мешала ему жить. Во всяком случае, моя любовь была ему не нужна.
Рэй слушал, опустив голову. Он думал о Джуди. О Фрэнке. О Норе. Как все похоже! Твою роль где-то в другом месте исполняет другой мужчина, а женщины, вспоминая, произносят одни и те же слова. Наверное, и Джуди когда-нибудь будет говорить о нем вот так: спокойно, трезво, почти равнодушно анализируя причины разрыва.
– Сейчас он сам попал в такую же ситуацию. Страдает по какой-то девчонке, которая и мизинца его, должно быть, не стоит. Что ж, каждый рано или поздно вынужден испить эту чашу…
– Нора! – воскликнул Рэй. – Я не узнаю тебя…
– Что? – она повернула к нему голову.
– Куда подевалась та злоба, с какой ты раньше говорила о нем? Что случилось?
– Не знаю… Может быть, случилось то, что появился ты. А знаешь? – Она усмехнулась, переводя разговор на другую тему: – Потом, примерно через месяц я встретила того парня, мою первую любовь… И знаешь, что он сказал мне?
– Что же?
– «Куда ты пропала? Почему не звонишь?»
– Хочешь, я найду его и отправлю к праотцам? – смеясь, обнял ее Рэй.
– Зачем? У него трое детей, глупая покорная жена, лысина на полголовы…
– По-моему, тебе жаль его.
– Нет. Когда я в последний раз видела его, от него слишком несло алкогольными напитками. Я не могу жалеть человека, оскорбляющего мое обоняние.
Рэй рассмеялся.
Итак, судьба решила за него: он должен остаться с Норой. Но Рэй не любил слова «должен» и теперь его уже угнетала та легкость, с какой он отдал себя в руки случайного стечения обстоятельств, называемого судьбой. Иногда в его голове вновь возникала мысль о блаженной свободе, свободе от всех привязанностей, от всех уз… Но две новости, последовавшие этой зимой одна за другой, окончательно убедили его в том, что его участь решена.
Во-первых, Рэй вдруг оказался перед фактом своего возможного будущего отцовства. Джуди, у которой в первый же год их совместной жизни случился выкидыш, больше ни разу не беременела, а он не очень печалился по этому поводу. И вдруг такая новость! Нора беременна!
Сначала он растерялся, потом расстроился, осознав, что опутан по рукам и ногам… Но, посокрушавшись об утраченной свободе, понял, что все-таки рад! Правда, он был весьма озадачен вытекающей из этого обстоятельства необходимостью осесть, найти постоянную работу, приносящую стабильный доход и не связанную ни с какими рискованными авантюрами.
И тут подоспела вторая новость, которая по-настоящему ошеломила даже его, привыкшего к самым невероятным фокусам фортуны. Эразм Дорсон пригласил его для беседы, и Рэй узнал, что его деловые качества произвели на этого ушлого старичка приятное впечатление, а так как в данный момент, в силу произошедших в штате его компании перемен, ему не на кого положиться, то он и предлагает Рэю возглавить небольшой филиал компании в Торонто.
– Новое предприятие, да еще и не в Штатах, это не так просто, – говорил Дорсон, внимательно разглядывая Рэя. – Конечно, будет немало трудностей. Но я уверен, что вы справитесь.
Началась подготовка к свадьбе и к отъезду, который должен был состояться сразу после нее.
– Нора, – приступил Рэй к вопросу, который – он сам бы не смог объяснить, почему! – был для него важен: – Ты уже сообщила матери? Она приедет?
– Тебе не кажется, что она не в том состоянии, чтобы разъезжать – тем более по столь незначительным для нее поводам?
– Но ты же не можешь знать наверняка, что она думает.
– Рэй, – Нора погрозила ему пальцем, – я боюсь Эмили, как иные женщины боятся красивых соперниц… Ты ей явно симпатизируешь. А это скользкая дорожка. С Фрэнком все полетело к чертям прежде всего потому, что Эмили стала для него значить больше, чем я.
– Она никогда не станет для меня значить больше, чем ты. Но мне неприятен раздор между вами. Мать и дочь не должны так относиться друг к другу.
– Ты хочешь в одночасье распутать клубок, который запутывался годами…
– Да нет же! Я только прошу тебя быть немного помягче… Ведь как бы она ни была виновата, ей тоже пришлось несладко.
– Она сделала все сама, собственными руками.
– Да, но будь снисходительна! Ведь ты женщина, откуда такая непреклонность, такая жесткость? Знаешь, дорогая, в самой независимой женщине должна быть слабость, нежность… А ты пытаешься выглядеть железной леди!
Нора никогда не слушала ничьих увещеваний. Да никто особо и не пытался примирить ее с матерью. Фрэнк просто встал на сторону тещи, не стараясь что-то изменить. Рэй был первым, кто не осуждал ее, но в то же время не во всем с ней соглашался и упорно гнул свою линию. Ей это нравилось. Он давил на нее, но это давление не раздражало. Может быть, она просто утратила ту категоричную уверенность в своей правоте, которая всегда была ей присуща, и стала мягче? Может, ей наконец захотелось побыть пластилином в сильных мужских руках. Или… или тоска по матери, по ее любви и пониманию, которую она уже столько лет пыталась изжить, вдруг заявила о себе, прорвалась…
Так или иначе, но Эмили была приглашена на бракосочетание дочери. Приглашение передал Рэй.
– Мы будем ждать вас, миссис Краун, – сказал он.
– Я не обещаю… – Эмили положила трубку и повернулась к Джуди: – Нора выходит замуж.
Лицо Джуди ничего не выразило.
– Вы слышите? – спросила Эмили.
Она не сомневалась: чем быстрее Джуди узнает обо всем, тем лучше. Быстрее отболит.
– Слышу, – ответила Джуди бесстрастным тоном. – Я рада за нее. – Она поднялась и вышла.
– Джуди! – крикнула Эмили, последовав за ней. – Я не хотела сделать вам больно.
– Вы и не сделали.
Ей действительно не было больно. Новость стеклянным шаром упала в ту пустоту, что наполняла ее, и Джуди ждала звона, а его все не было, потому что пустота оказалась бездонной…
Когда самолет набрал высоту, она вспомнила этот образ стеклянного шара: вот, брось такой шар отсюда, и он будет долго лететь и, конечно, рано или поздно долетит до земли и разобьется, но ты этого уже не увидишь и не услышишь…
Глава 14
Эмили снова сама вела «фольксваген». Ветер трепал концы ее легкого шарфа, врываясь в машину через приспущенное стекло. Март прогнал недолгую слякотную южную зиму, еще пара недель – и все вокруг засияет свежими красками: небо станет синим-синим, серый океан приобретет изумрудный оттенок, а солнце добавит золота и облакам, и волнам. Пальмы и кипарисы, оживлявшие унылый зимний пейзаж, станут лишь частью всеобщего зеленого праздника, что охватит природу. Солнце прогреет землю, песок и воду, и через месяц сюда потянутся толпы тех, кто пытается опередить время, получить лето раньше положенного срока.
Фрэнк смотрел в окно, и они молчали. Эмили всегда давала ему возможность напитаться красками, вдохнуть пахнущий океаном воздух…
– Ну, рассказывай, – сказала она, когда они расположились в гостиной с бокалами в руках – Фрэнк всегда привозил с собой что-нибудь по-французски вкусное.
– Да что рассказывать, Эми? – улыбаясь, возразил он. – Совершенно нечего. Все по-старому.
– Не лукавь, милый! – На самом деле Эмили добивалась его откровенности не из простого любопытства: ей хотелось развеять собственные опасения, что Фрэнк снова не один, а значит, место рядом с ним, отведенное ею для Джуди, занято. – Все это отговорки! Ты жаловался на парижскую сырость и простуды, будто ты мой ровесник, а не полный сил молодой мужчина!
– Зима действительно была на редкость сырой…
– Фрэнки! – Эмили укоризненно покачала головой.
– Ну, что ты хочешь знать? – Он наконец сдался.
– А ты не догадываешься? Когда речь заходит о таком ловеласе, как ты? Les femmes, mon sher, les femmes! – Фрэнк опустил голову, словно грешник на исповеди. – Так я и думала! – воскликнула Эмили. – Ты неисправим! И что же это? L'amour?
Фрэнку не хотелось вспоминать о Шарлотте. А об Анни рассказывать он тем более не мог. Глупая история! В последний момент, уже купив обручальное кольцо, он просто забывает о прелестной женщине, а она сбегает, как только ей делают предложение.
– Прости, но у меня нет сил говорить обо всем этом, – честно сказал он. – В одном могу тебя уверить: я снова один. Совершенно один, и очень этому рад.
