Людмила Белякова - Любовь. Офисная версия
Лангольер ее все-таки хоть и по маленькой, но достал…
«Не минешь брать больничный… Куда ж в таком виде… Еще и в кожвендиспансер пошлют».
В диспансер Жанну, правда, не послали, но к невропатологу сходить пришлось. Тот, осмотрев ее, сокрушенно покачал головой, выписал небольшой вагончик таблеток, микстур и мазей и выдал больничный на десять дней — отдыхать.
Миша позвонил в среду днем.
— Привет, что с тобой?
Он старался, чтобы голос звучал по-деловому — как у озабоченного отсутствием на службе коллеги.
— Бюллетеню. Ты превзошел самого себя, и Галиного домашнего лечения уже недостаточно. Пришлось кинуться в объятия страховой медицины.
— А что с тобой конкретно?
«Вот пусть поскрипит мозгами до конца дня».
— А ты зайди, полюбуйся, если есть желание.
— А можно?
— Да нужно. Мне деньги на лекарства потребны.
— Да, извини, упустил. Приду обязательно. Жанна встретила Мишу густо вымазанная желто-коричневой мазью. Узелки потемнели и сконцентрировались на теле строго симметричными пятнами, что в совокупности выглядело очень эффектно.
Чемпион, узрев это, слегка остолбенел.
— Впечатляет? — поинтересовалась Жанна, изображая искреннее дружелюбие.
— Да, круто… А что это?
— На неровной почве автостоянки. Пройдет — как нервы на место встанут, так и лишаи засохнут. И я — сразу в отпуск, а потом в увольнение.
Пройти в комнату, или хотя бы на кухню, Жанна его не пригласила.
— А типа такого раньше случалось?
— Да, — легко ответила Жанна. — Когда мама умерла.
«Пусть знает, мерзавец, до чего меня довел. Эквивалентно».
Мише хотелось спросить еще о чем-то, но он не решался.
— Гонорар мне выдай, пожалуйста. Не надо надеяться, что я умру. Этот раз я точно переживу. А другого раза достать меня у тебя не будет, не надейся.
— О чем ты говоришь! — разозлился Миша и поспешно выложил на подзеркальник четыре сотенные бумажки.
Жанна взяла две, две отодвинула назад.
— Сто за час работы, сто штрафа за вопиющее хамство. Нам лишнего не надо.
Миша открыл рот, чтобы что-то сказать, но Жанна его прервала:
— Все — свободен, Дареев. Наше с тобой общение травматично для обоих, хотя и в разной степени…
Миша снова попытался вставить словечко.
— А то в дежурку ФСБ позвоню! — рявкнула Жанна. — Там нашу фамилию уважают.
Миша резко повернулся и вышел. Жанна поглядела ему вслед из окна кухни. Он шел пешком — видимо, «джип»-подранок тоже был на больничном. От этой мысли Жанне стало смешно, хотя вид опущенных Мишиных плеч забавным отнюдь не был.
«Да, приличным человеком быть выгоднее… Но это не его стиль. Ох, как же я в отпуск хочу… В отпуск! Только выздоровею, назад в каштанку покрашусь и полечу».
Две недели в Египте растянулись для Жанны так надолго, что она стала подозревать, что подцепила от кое-кого неверное восприятие времени. Все было прекрасно, и досаждали Жанне только редкостно прилипчивые арабы, которые, завидев «одинокую белую женщину», готовы были часами ходить за ней, бурча на ухо по-английски или по-французски: «Мадам, все, что угодно… три раза… пять раз…»
«Вот уж нашли чем удивить!» — думала Жанна, снисходительно улыбаясь и изображая дремучее филологическое невежество.
Не удержался от двусмысленных намеков даже сотрудник каирского музея, с которым Жанна завела высокопрофессиональную дискуссию по-английски.
«Секс курортный, арабоязычная версия, число инсталляций не ограничено».
В Москву она вернулась, обнаружив там жару ненамного ниже египетской, и сразу уехала к отцу на дачу. Мачеха продемонстрировала ей пятнадцать выживших и давших первые нежные листики розовых кустов.
— О, не только со своей картошкой будем, но и с розами, — изобразила необыкновенное ликование Жанна.
А почему и нет? Хоть что-то хорошее от их с Мишей романа сохранилось.
За недели, оставшиеся от отпуска, жара так и не спала, и Жанна с отвращением вернулась в воняющую прелым асфальтом столицу. Костик и Анжела были в отпуске, и в их клетушке сидела только несчастная, замученная непосильной работой Катя. Считалось, что она замещает Жанну, и поэтому около ее компьютера лежала внушительная кипа документов.
— Не горюй, Катюшка, сейчас все живенько раскидаем, — утешила ее Жанна.
«Хоть этой сплетницы нет, и то слава богу. А кто вообще-то есть?»
— О, Жанусь! — заглянул в их опустевший загончик Ершов. — Прибыла? То-то я чувствую — паленым запахло… Здорово выглядишь!
Жанна действительно загорела до черноты, и волосы у нее выгорели безо всякой перекиси до светло-медного оттенка.
Во вторник на стол Жанне мягко и ненавязчиво лег объемистый документ, договор на предоставление консультационных услуг. Она просидела с ним до четырех дня, когда к ней самолично забежал Ершов.
— Жанусик, как дела? — заискивающе, насколько мог позволить себе гендиректор, спросил он.
— Как у нас дела, когда они касаются ведомства госпожи Корецкой? — не удостаивая шефа взглядом, процедила Жанна. — Завтра часам к двенадцати будет ваш договор.
— Ой, Жанн, пощади, не губи! Представитель компании будет в девять, а в полдень у него самолет… Задержись, а? В пятницу вообще не выйдешь… Только сделай… Успеешь сегодня?
— Как откажешь такому любезному господину…
— Уй, лапуля, спасибо тебе. А Корецкой я ума вложу…
— Поздно. Она с десятого августа в отпуске. Пробормотав что-то невнятно угрожающее, Паша удалился. Через час, виновато улыбаясь, исчезла и Катя. Вслед за ней по коридору прошумели редкие шаги последних уходящих; воцарился мертвый штиль. И то — уж в августе-то задерживаться на работе могли только неизлечимые трудоголики.
Долбежки Жанне осталось минут на сорок. Она решила не торопиться, переждать в кондиционируемом офисе самую натужно-густую духоту московского вечера и пошла набрать воды в чайник. Вернувшись, с удивлением обнаружила у дверей своего отдела какого-то незнакомого парня, настойчиво дергавшего за ручку.
— Вам, простите, кого здесь надо? — нахмурившись, спросила Жанна.
— А мне… я ищу…
Жанна по-прежнему строго смотрела на пришельца.
— Мы здесь только неделю. Ошибся, извините. Жанна смерила его взглядом. По виду это был ничем не примечательный клерк средней руки.
Но Жанне он почему-то не понравился. Почему он крутится у отдела, хотя их помещение в другой половине?
«Топографический кретинизм, мужская версия. Неправдоподобная. Он же не мог не видеть, что это не его офис. Надо действительно закрыть жалюзи. Ходют тут всякие».
