Барбара Делински - Созданные для любви
Лиа меня беспокоила, из всех моих дочерей она самая ранимая и всегда казалась немного растерянной. Жаль, что я не сумела ей помочь, но в этом, как я поняла с возрастом, состоял еще один мой недостаток. Я никогда не была душевным собеседником: тот, кто хочет, чтобы ему открывали душу, должен быть сам готов открыться и вступить в разговор, который может ему не понравиться. Кроме того, мне было гораздо легче твердить себе, что Лиа сильнее, чем кажется, вместо того чтобы поговорить с ней и обнаружить, что это не так. Но я, конечно, все равно за нее волновалась, такова уж материнская доля.
Лиа любила этот дом. Помню, порой она сядет на нижнюю ступеньку возле перил и смотрит, кто приходит и уходит. Маленькой она была очень проворная, взлетит, бывало, по лестнице и бегом к себе в комнату. Свою комнату она тоже очень любила, обои там были в огромных ярких цветах, и краски их лепестков повторялись в обивке мебели, ковре на полу и покрывале на кровати. Как же она обиделась на меня, когда однажды летом я сделала в ее комнате ремонт!
Да-а… На меня тогда обиделись все трое, кажется, они меня так и не простили. А я-то, дурочка, страшно гордилась тем, что сделала!
«Ты не спросила у нас, чего мы хотим!» — кричали они. Ну да, не спросила, ведь моя мать меня не спрашивала, она просто делала, и все. Она лучше меня знала, как надо, и у меня даже не возникало сомнений на этот счет. Но правила внезапно изменились, а я оказалась не готовой к перемене. Мои дочери далеко обогнали меня, и в этом в равной степени повинны и они, и я. Я предпочитала — и до сих пор предпочитаю — старые правила, они гораздо яснее, чем новые.
Я бы даже сказала, что принадлежи я к поколению моих дочерей, я бы не поступила так, как поступила в то давнее лето в Мэне. О, я бы завела роман, тут у меня сомнений нет; Уилл всегда говорил, что это было предопределено свыше. Но будь я ровесницей моих дочерей, я бы ни за что не вернулась в конце лета в город вместе с Ником. Я бы отказалась от всех материальных благ, осталась жить с Уиллом в его домике садовника и родила бы от него детей.
Была бы моя жизнь в этом случае счастливее? Трудно сказать. Одно я знаю точно: она была бы другой. Если бы я осталась тогда с Уиллом, то сейчас не бродила бы по этим пустым комнатам.
Что это? Эхо? Или вправду телефон?
Телефон.
Глупо, наверное, но я велела при перевозке забрать все телефоны, кроме одного, оставшегося на кухне. Туда я сейчас и поспешила, но коридоры как будто стали длиннее, чем раньше, лестница стала круче. Боясь, что закружится голова и я упаду, я крепко держалась за перила. Ужасная перспектива: свалиться к подножию лестницы и лежать там, не в силах пошевелиться, не в силах позвать на помощь, чувствовать, как жизнь медленно покидает твое тело, и быть не в состоянии этому помешать.
Мне семьдесят лет, относительно немного по сравнению со стариками за девяносто, которые упоминаются на страницах некрологов, и все же я чувствую себя старой.
Телефон зазвонил в четвертый раз.
— Иду, иду! — крикнула я, мысленно проклиная свои щиколотки за неповоротливость. Они, как и локти, подводят меня в сырую погоду, не дают оставаться такой же деловитой, как и раньше.
Не вешайте трубку, я иду!
Вдруг меня осенило, что я могу не торопиться к телефону. Все знают, что я переехала, наверное, кто-то ошибся номером.
Нет, это, наверное, Лилиан. Она была так добра, что приютила меня и одолжила свою машину. Когда я, как сегодня, провожу слишком много времени одна в большом пустом доме, она начинает беспокоиться
Я схватила трубку и, задыхаясь, ответила:
— Алло?
— Мама? Ты все еще там? Это Лиа.
— Господи, Лиа
— Я прижала руку к своей тяжело вздымающейся груди. Сердце — предатель! — учащенно билось не только от стремительного марш-броска по комнатам, но и от внезапного острого страха. Я с опаской спросила: — Почему ты звонишь мне сюда?
— У Лилиан к телефону никто не подошел, вот я и решила на всякий случай позвонить домой. Что ты там делаешь?
Было не похоже, что Лиа расстроена, наверное, она еще не знает. Приказав своему сердцу потрудиться еще немного, я постаралась говорить как можно небрежнее:
— Я обещала покупателям кое-что проверить в доме.
— Разве Гвен не обо всем позаботилась?
— Ты же знаешь, как это бывает — в последнюю минуту вдруг выясняется, что что-то еще не сделано. Но сейчас ухе все в порядке, я собиралась уходить. Если бы ты позвонила на пару минут позже, ты бы меня не застала.
— Я рада, что успела, мы уже начали волноваться. Когда ты приедешь?
Стало быть, они еще не знают. Они еще меня не возненавидели. Я вздохнула с облегчением.
— Разве Гвен вам не передала мои сообщения?
— Передала, только мы из них ничего толком не поняли.
— Потому что я пока сама точно не знаю, когда приеду. Переехать — это нечто большее, чем просто погрузить вещи в фургон и перевезти их в другое место. Мне нужно встретиться с поверенными, с бухгалтерами, попрощаться с друзьями, отказаться от членства в клубах. На все это нужно время.
После короткой паузы я услышала сдержанное:
— Мама, ты писала, что хочешь побыть с нами. Если твои дела займут слишком много времени, наши две недели могут кончиться раньше, чем ты приедешь.
— Не кончатся, я скоро буду.
— Завтра?
— Нет, чуть позже.
— Мама, мы же тебя ждем! — пожурила Лиа.
—Разве вам не нравится в поместье?
Лиа повторила мой вопрос сестрам. Я пыталась предугадать их ответ, но не смогла. Мне отчаянно хотелось, чтобы они наслаждались пребыванием в Старз-Энд, более того, чтобы они наслаждались обществом друг друга. Меня очень огорчало, что мои дочери не дружат.
— Да, мы замечательно проводим время, — ответила Лиа. Я не была в этом уверена, но решила не искушать судьбу.
— Что вы думаете о поместье?
—О, оно просто чудесное! — выдохнула дочь, на этот раз не советуясь с сестрами.
Напряжение — а до этого момента я даже не осознавала, насколько напряжена, — немного отпустило меня.
—Место невероятно красивое, — продолжала Лиа. — Не могу поверить, что ты его до сих пор не видела.
Я прикусила язык, но молчала недолго, слишком о многом мне хотелось расспросить.
— Дом в хорошем состоянии?
— В безупречном.
— Ремонт на кухне закончен?
— Полностью.
— Расскажи мне о веранде.
— Веранда опоясывает весь дом по периметру, с задней стороны она шире, чем по фасаду. Именно там я и провожу большую часть времени.
На это я и надеялась.
— А как парк?
— Парк выше всяких похвал.
Напряжение почти совсем отпустило меня, я невольно улыбнулась. Значит, Лиа дом понравился, это очень важно, можно считать, первый барьер сломан. Испытывая большое облегчение, я спросила:
