Таммара Уэббер - Легко
— Да, дружит. Они подвозили меня домой на День Благодарения. Они не могут заставить его приехать сюда, поэтому время от времени, они ездят туда.
Я подумала о моих родителях, друзьях и соседях с кем они поддерживают отношения.
— У моих родителей нет таких близких друзей, с которыми бы они проводили праздники.
Он уставился в потолок.
— Они раньше были очень близки.
Его горе было таким ощутимым. В тот момент я поняла, что он не пережил это, даже учитывая то, что прошло уже восемь лет. Его защитная стена стала крепостью, которая держит его заложником, вместо того, чтобы давать приют. Он, возможно, никогда не сможет оправиться от ужасов той ночи, но должен существовать тот момент, когда это перестанет, есть его изнутри.
— Лукас, мне нужно кое-то тебе сказать. — Под моей ладонью его сердце отбивало медленный и четкий ритм.
Он не двинулся с места, просто перевел взгляд на меня, но я почувствовала его отстраненность. Я попыталась успокоить себя тем, что это было частью моего воображения, вызванное чувством вины, и ничего больше.
— Мне хотелось знать, как ты потерял свою маму, и я видела, что тебя огорчал разговор об этом. Поэтому… я нашла в интернете ее некролог. — Мое дыхание стало поверхностным, пока текли секунды, и он ничего не говорил.
Наконец, он заговорил, и без сомнения, его голос был безжизнен и холоден.
— Ты нашла свой ответ?
Я сглотнула, и ответила шепотом.
— Да. — Я не могла себя слышать за громким стуком своего сердца.
Он отвел глаза и лег на спину, сильно прикусив губу.
— Еще один момент.
Он сделал вдох, выдохнул, все это смотря в потолок, в ожидании моего следующего признания.
Я закрыла глаза и сказала:
— Я разговаривала с профессором Хеллером об этом…
— Что? — Его тело стало каменным рядом со мной.
— Лукас, прости, если я переступила черту…
— Если? — Он вскочил, не в состоянии смотреть на меня, и я села, натянув на себя простынь. — Зачем ты пошла, разговаривать с ним? Неужели кровавые детали в репортажах новостей не были достаточно тошнотворными? Или личными? — Резкими движениями он натянул свои боксеры и джинсы. — Ты хотела знать, как она выглядела, когда они ее нашли? Как она истекла кровью? Даже когда мой отец голыми руками содрал с пола ковролин… — Он резко выдохнул. — …Там было пятно шириной в ярд, которое никакое количество шлифовки не могло оттереть? — Его голос оборвался, и он перестал говорить.
От шока и нехватки слов я еле могла дышать. Молча, он сел на край кровати, и схватил голову руками. Он был так близко, что я могла просто протянуть руку и дотронуться до креста на его спине, но я не посмела. Осторожно встав с кровати, я оделась. Я натянула свои ботинки UGG и подошла к кровати.
Облокотившись локтями на колени, он, как занавесом, закрыл ладонями лицо. Я смотрела на его темные волосы, которые уже достигали его плеч, изгиб мускул на его руках и татуировки, пересекающие его бицепсы и спускающиеся вниз по рукам, его красивое, подтянутое тело и слова, высеченные на боку, как клеймо.
— Ты хочешь, чтобы я ушла? — Я удивила даже себя, насколько ровно прозвучал мой голос.
Я не знаю, почему я думала, что он скажет, нет, или ничего не скажет. В любом случае, я была не права.
— Да.
В тот момент слезы начали бежать по моему лицу, но он не мог их видеть. Он не двинулся с места на кровати. Я даже не могла злиться, потому, что знала, что я зашла слишком далеко, и того, что я хотела как лучше, не было достаточно. Я схватила свои ключи и сумку с кухонного стола и куртку с дивана, все это время, пытаясь услышать звук его шагов, приближающихся ко мне, чтобы попросить меня остаться. Но из его комнаты не доносилось ничего корме тишины.
Когда я открыла дверь, Франсис заскочил внутрь, вместе с потоком холодного ветра. Я закрыла за собой дверь, и у меня вырвался всхлип. Хватая ртом ледяной воздух, я размышляла над тем, как я могла все так капитально испортить, и пыталась сдержать слезы до машины. Сквозь полные слез глаза и из-за безлунной ночи, я не могла четко видеть ступеньки, поэтому крепко держалась за перила, пока спускалась. За две ступени до конца лестницы, я загнала себе занозу в руку.
— Ау! Вот черт. — Физическая боль предоставила идеальную причину началу всхлипов. Я припустила по искривленной подъездной дорожке, не в состоянии больше сдерживать свои слезы до машины. — Черт. Черт. Черт. Блин. — Я на ощупь вставила ключи в замочную скважину.
Дежавю. Это было моей первой мыслью, когда я обнаружила себя распластанной на сиденье машины. Но на этом все сходство заканчивалось.
Бак захлопнул дверь и защелкнул замок. Его вес сделал, обездвижил мои ноги и даже перед тем, как я могла определить, кем он был, он завладел моим левым запястьем, но я знала.
— Раздвигаем ноги для всех кроме меня, а, Джеки?
Глава 26
Лежа на спине, с головой согнутой под странным углом у пассажирской двери, я безнадежно пыталась выдернуть из его хватки свою руку и освободить ноги.
— Слезь с меня! — выкрикнула я слова, к значению которых, я знала, он будет глух. Я припарковалась на улице — слишком далеко для кого-то меня услышать. — Убирайся из моей машины! — Когда он втолкнул меня внутрь внедорожника, я выронила ключи куда-то на пол, и сейчас пыталась нащупать их правой рукой, чтобы использовать в качестве оружия.
— Я так не думаю. — Он схватил мое правое запястье, и покачал головой, как будто мог читать мои мысли. — Ты никуда не пойдешь, пока мы не закончим наш разговор. Ты и твоя лживая подружка уже разрушили мою дурацкую жизнь.
И потом, я услышала голос Ральфа у себя в голове. Ваше тело уже ваше оружие. Все, что вам надо знать — это как его использовать. Я резко перестала сопротивляться и оценила ситуацию: Я не могла его пнуть. Я, скорее всего, могла освободить свои запястья, выкрутив их, но что потом? Он просто снова схватит меня, и скрутит еще больше.
Мне нужно, чтобы он был еще ближе — последнее, чего бы мне обычно хотелось. Я отвела глаза.
— Слушай меня, черт подери, когда я с тобой разговариваю! — Он грубо схватил меня за подбородок, впиваясь пальцами мне в кожу, и наклонился ко мне, заставляя смотреть на него.
Правая рука свободна.
Засунув руку между нами, я схватила и вывернула его яйца с такой силой, на которую была способна, в то же самое время, по прямой траектории ударяя лбом в его нос.
Той ночью на парковке братства все случилось так быстро, что я не могла сориентироваться до тех пор, пока все не закончилось. На этот раз, все происходило в замедленном темпе — поэтому, несколько безмерно длинных секунд, я думала, что ничего из того, что я сделала, не сработало.
И потом он закричал, а из его носа хлынула кровь. Я никогда не видела столько крови так близко. Она лилась из него, как вода из-под крана.
Левая рука свободна.
Его клонило в сторону. Все еще сжимая его 'хозяйство', я подняла левое колено и повернулась, толкая его плечо левой рукой. Он упал на бок в тесную расщелину перед сидением в кабине моего внедорожника. Ощущение вернулось моим ногам, и дрожь пробежала по телу, я кинулась к двери, пихая ее так сильно, что она почти отскочила обратно на меня.
Прямо перед тем, как я выскочила наружу, он схватил меня за руку, прямо как те никак-не-умирающие психопаты из ужастиков. Я развернулась и с размаху дала по чувствительному месту предплечья, чуть ниже локтя, и он отпустил меня, ревя от злости и пытаясь принять вертикальное положение.
Я не ждала, чтобы увидеть, если ему это удалось. Я выпрыгнула из машины и побежала.
Это могло бы быть идеальным моментом для крика, но я еле могла дышать. Я слышала, как позади меня раздавались шаги, и сфокусировалась на двери Лукаса вверх по лестнице. Я была практически в середине подъездной дорожки, когда Бак бросился на меня сзади и схватил за волосы, болезненно останавливая меня. Мы упали, и я вскрикнула, незамедлительно переворачиваясь на бок, как учил Лукас, и скидывая его с меня.
Откуда ни возьмись, появился Лукас. Как темный ангел мести, он схватил Бака и откинул его подальше от меня, поместив себя между нами. Как маленький краб, я отползла подальше. Он кинул на меня один взгляд, его бесцветные глаза горели в приглушенном свете, отбрасываемом боковыми прожекторами дома, затем, он вернул свое внимание Баку, который успел подняться на ноги. Кровь покрывала место между его носом и верхней губой, а также была размазана на его подбородке, но кроме этого, на нем было мало.
На углу дома включился второй прожектор, лучше освещая место происходящего.
Тяжело дыша, я глянула себе на грудь и не смогла отвести взгляда. Моя розово-белая трикотажная рубашка была залита кровью от ворота до живота. Из-за нашей позиции в машине, когда я ударила Бака головой в нос, на моей груди оказалась большая часть его крови.
