Алекс Джиллиан - Бумажные цветы
Черт, как же страшно. Выдохнув, Диана послала вызов. Застыла в оцепенении, прислонившись плечом к стене, повернулась, слушая длинные гудки, прижалась лбом к оконному стеклу. Глаза не замечали того, что происходит за окном. Она словно ослепла.
На дисплее сотового появилось слово «разговор», означающее, что вызываемый абонент ответил. Диана не дала ему сказать ни слова. Сказалось напряжение. Начала первой.
— Здравствуйте, меня зовут Диана. Я тетя Маргариты. Ваш номер мне дал Даниил Казанцев. Скажите, пожалуйста, у вас все хорошо? — срывающимся голосом быстро проговорила женщина, закрывая глаза и мысленно читая молитвы.
— Нет, у меня все плохо, Ди. Марго у тебя?
Диана распахнула глаза, взгляд сфокусировался на маленьком мальчугане, играющем на детской площадке во дворе. Женщина перестала дышать, даже сердце на короткий период времени замедлило бег, а потом неровно рванулось, задрожало, причиняя физическую боль. Могла ли она ослышаться? Или обезумела так же, как Маргарита? Говорят, что если долго находиться рядом с душевнобольными, можно заразиться безумием. Неужели с ней именно это и произошло? Вся ее жизнь — сплошное сумасшествие. Как еще объяснить появление Даниила спустя тысячу лет молчания… и голос в трубке телефона, не узнать который она не могла.
— Ник? — хрипло спросила Диана.
— Я сейчас приеду, Ди. Она в порядке?
Женщина зажмурилась от дикой душевной боли, но справившись с приступом, ответила.
— Марго спит. Я вколола ей лекарство. Ты не пострадал? У нее кровь на одежде.
— Не моя. Это Берта.
— Берта? Что случилось? — очнувшись, спросила Диана.
— Я не знаю. Маргарита говорила, что не любит собак, но я не думал, что настолько сильно. — ответил отрешенный, лишенный чувств голос.
— Как же так, Ник? — прошептала Ди. — Как же так.
— Если бы я знал. — искренне ответил Скворцов. — Мне жаль, что ты узнала сейчас, в такой момент. Я хотел сказать, но Маргарита запретила. Давай, я приеду и мы поговорим.
— Ты ведь знаешь адрес…
Ему было девять, когда родилась Юля. Чудесная здоровая девочка с голубыми глазками-пуговками и золотистым пушком на затылке. Вся семья радовалась пополнению. И Никита был достаточно взрослым, чтобы испытывать ревность в маленькой сестренке, которую родители не спускали с рук и всячески баловали. Напротив, он принимал живое участие в воспитании младшенькой. Гулял с коляской, нянчился, когда мама отлучалась в магазин, стирал и гладил пеленки, с упоением улюлюкал и тряс погремушками над кроваткой. Родители не могли нарадоваться на ответственного и заботливого сына. Юленька поздно пошла ножками, поздно заговорила. Ни мама, ни брат не придавали этому особого значения. Беспокоился только отец. Проблемы начались, когда девочку отдали в детский садик. Она плохо привыкала, капризничала, не могла привыкнуть к горшку, сторонилась других детей. Никита, как умел, пытался помочь сестре. Водил ее на прогулку в парк, знакомил с ровесниками, но все его попытки заканчивались длительными истериками Юли. К четырем годам девочка стала совершенно неуправляемой, и отец забил тревогу. Он сам повел дочь к детскому психологу. Диагноз поставил в ступор всю семью. Никита отказывался верить врачам, мама тихо плакала, а отец, спустя три месяца, собрал вещи и уехал, по официальной версии — на заработки, но уже через два месяца по почте пришли документы на развод.
Так они остались втроем. Убитая горем мать, Никита и Юля, год от года теряющая рассудок. Дошло до того, что она не могла обслуживать себя, не следила за гигиеной, забывала надевать одежду или просто переставала двигаться, сутками лежа в кровати и глядя в потолок. Врачи настаивали на госпитализации, и только Ник верил, что они справятся своими силами с болезнью Юли. Лекарства приносили лишь временное облегчение. Несколько недель сравнительного покоя, и сестра снова срывалась. Вызов неотложки, интенсивная терапия, и Ник забирал сестру домой. Упрямец не мог смириться с мыслью, что его сестра не просто больна, она опасна. Мать трудилась с утра до поздней ночи, чтобы прокормить детей и заработать на лекарства для Юли. И, наверно, Эмме Скворцовой было в каком-то плане легче, чем старшему сыну. Полная занятость лишала ее возможности видеть, в каком аду жили дети. Угасающая Юля и Никита, отчаянно старающийся сохранить разум сестры. Тем не менее, Нику каким-то чудом удалось отлично закончить школу. На носу были вступительные экзамены в ВУЗ, который находился в полутора часах езды от поселка. Парень не представлял, как сможет оставлять сестру без присмотра на целый день, и принял решение о поступлении на заочное отделение, устроился на работу, думая, что облегчает задачу матери. Эмма Скворцова уволилась, чтобы сидеть с дочерью, но надолго ее терпения не хватило. Уже через полгода Юля оказалась в психиатрической лечебнице… После нападения на мать. В приступе гнева десятилетняя девочка ударила свою маму по голове хрустальной вазой. Мнение врачей было категоричным, даже Ник не смог убедить лечащего Юлию психиатра в том, что сам сможет позаботиться о сестре. И парень смирился. Он много работал, хорошо учился, а в редкие свободные минуты навещал Юлю в клинике. Это был настоящий ужас. Сестра не узнавала его, буйствовала и кричала. В итоге на время все визиты были запрещены. Только спустя полгода лечение стало приносить облегчение. Юля успокоилась, начала нормально разговаривать, ее речь приобрела логическую осмысленность. Теперь она радовалась каждому приходу брата, улыбалась, просила прощения, говорила, что не помнит, почему напала на маму, плакала, когда время посещения подходило к концу, и умоляла забрать ее. Каждый раз Ник уходил от сестры с тяжелым сердцем. Такое отчаянье читалось на детском личике девочки, когда она махала ему вслед своей маленькой ручкой.
Год. Целый год Юлю не отпускали домой. Врачи подозревали, что облегчение девочки ненастоящее, мнимое, разыгрываемое… И она замкнулась. Меланхолия, апатия и полнейшее безразличие ко всему, даже к брату и матери. Юля узнавала родных, но отказывалась говорить с ними, и только страх и потерянность в светло-голубых невинных глазах, говорили, как ей на самом деле сложно и больно. В конце концов Никите удалось уговорить врачей выписать девочку из лечебницы. Они согласились лишь потому, что последние три месяца Юля не проявляла признаков агрессии.
А потом были два года покоя и благополучия. Юлия вела себя совершенно нормально, если не учитывать резкие перемены настроения, слезливость и повышенную энергичность, училась на дому, помогала матери по хозяйству, даже завела друзей. Ник облегченно вздохнул. У него появилось время для образования и работы. Мама тоже воспряла духом, устроилась на часы в бухгалтерскую контору, где познакомилась с хорошим мужчиной. Чудесное время, полное покоя и семейной идиллии. Избранник матери переехал к ним. Все были счастливы… Кроме Юлии.
