Джин Реник - Обещания
— Если честно, то последнее время я склоняюсь к тому, чтобы переехать в пансион Анни Чатфильд, — уклонилась она от ответа.
— Ого! В таком случае мы должны непременно стать соседями по комнате. Советую именно так и поступить, не пожалеешь, — он подмигнул ей и с любопытством спросил: — Ты, что же, не хочешь жить дома?
— Знаешь, мой отец считает, что заниматься литературным трудом — это только впустую тратить время. Он хочет, чтобы я получила медицинское образование. Папа говорит, я могу потратить пятнадцать лет, пытаясь написать что-нибудь стоящее, и гораздо полезнее использовать эти годы, чтобы стать врачом. — Джиллиан не смогла удержаться от печального вздоха. — Мой папочка просто непреклонен.
— Ни то, ни другое не гарантирует успеха, — заметил Джей.
— Вообще-то он прав, говоря о пятнадцати годах. Скорее всего, приблизительно столько времени мне и потребуется, чтобы понять, есть ли у меня за душой что такое, чем я могу поделиться с читателем. Но с другой стороны, если, став врачом, я буду вынуждена вести такой же образ жизни, какой ведет он, то ничего ужаснее нельзя придумать. Мне совсем не хочется копаться в чьих-то болезнях по двадцать часов в сутки. Это грозит тем, что я либо сама заболею, либо стану совершенно бесчувственной к чужим страданиям, так же, как отец. Ни то, ни другое меня отнюдь не привлекает.
— Но в жизни не всегда приходится заниматься именно тем, чем хочется, — сказал Джей. — Иногда обстоятельства вынуждают забыть о своих желаниях. Пойдем, — он за руку вытащил ее из-за столика. — Ты обещала мне танец. Выбери песню сама.
Они вместе подошли к музыкальному автомату. Три монетки, звякнув, упали в отверстие, и Джиллиан стала нажимать на кнопки напротив названий песен. Она выбрала «То, что называется любовью» и «Страстное желание», а Джей захотел послушать «Всегда буду любить тебя» в исполнении Уитни Хьюстон. С ликующим блаженством она ощутила прикосновение его сильных рук к своему телу, такое долгожданное объятие. Джей не был похож на парней, не знающих куда девать на танцплощадке руки и ноги. Он великолепно чувствовал музыку и был внимательным и уверенным партнером. Первая песня подошла к концу, и Джиллиан нехотя очнулась от сладкого полусна, в котором ее тело было его телом — так плавно водил он ее по залу, так нежно прижимал к себе. Потом одна за другой зазвучали баллады, и она v без остатка отдалась музыке и страстному, трепетному наслаждению, охватившему ее оттого, что тело Джея было так близко. Она обвила его шею, положив свою голову ему на плечо, что в тот момент показалось ей таким естественным, приникла к нему, забыв обо всем на свете.
Это было неизмеримо лучше, чем она могла себе представить, лучше, чем то, на что Джиллиан когда-либо смела надеяться. Это была волшебная сказка.
Он сидел возле стойки бара «Никлсон» и наблюдал за женщиной, которая допивала третью рюмку. Сощурив глаза, она внимательно осмотрела всех оставшихся посетителей и уверенно направилась в его сторону.
— Похоже, вы здесь не в своей тарелке, — демонстративно-медленным жестом она поставила на деревянную стойку бара свою рюмку рядом с его наполовину пустым бокалом пива. Он смотрел на нее с откровенным любопытством. Если она была проституткой, то слишком уж прилично одетой для своих клиентов, никто из которых, включая бармена, не прочь был бы удалиться с ней на некоторое время. Она неторопливо потягивала шотландское виски «Clenfiddich» с тех пор, как он вошел сюда час назад. Сидя в этом заведении, он занимался своими непосредственными служебными обязанностями, периодически связываясь по телефону с Дино. По всей видимости, он ей приглянулся. — С минуты на минуту Дино должен был перезвонить по телефону-автомату. «Никлсон» был первым заведением, в которое он решил заглянуть, обходя окраины Веллингтона. В этом грязном и маленьком баре можно было долго оставаться незамеченным и никем не узнанным, что ему как раз и требовалось.
Она грациозно удерживала равновесие на соседнем стуле-вертушке, положив ногу на ногу. А ноги у нее были длинные, красивые, и бледно-серые, слегка поблескивающие, чулки делали их еще стройнее. Он понимающе улыбнулся и, подозвав бармена, заказал себе еще пива и виски для нее.
— Как мне кажется, эта тарелка и не для вас тоже, — осторожно ответил он.
— Что до меня, то мне все страшно надоело, — многозначительно произнесла она.
Принесли заказ. Она чокнулась своей рюмкой с его бокалом и отпила большой глоток виски.
— А как вам? Не скучно?
— Как мне может быть скучно, когда рядом со мной сидит такая женщина?
По сути дела, он уже два месяца не имел женщины и, понаблюдав за ней около часа, с удовольствием отвел бы ее куда-нибудь, чтобы заняться чем-то более интересным, чем телефонные доклады Дино. Если она, конечно, не против. Она прекрасно выглядела для своих сорока — пятидесяти лет и, определенно, была себе на уме.
Для вежливой беседы слишком уж откровенное задевая его телом, она приблизилась к нему и сказала так тихо, что только он один мог слышать:
— Меня зовут Алис Файе. У меня есть маленькая квартирка в пятнадцати минутах ходьбы, и там стоит неначатая бутылка виски. Никаких условностей, никаких неудобств, никакого шума.
Зазвонил телефон-автомат, и он встал с высокого стула.
— Я жду звонка, — объяснил он. — Договорим позже.
— Не позже, чем через две минуты, — резком ответила она.
Он кивнул и, проскользнув в кабину, закрыл за собой дверь. Она вернулась к стойке и снова уселась на «вертушку». Он рассмотрел ее покачивающуюся ногу, прикрытую вишневым вязаным платьем, и оценил дорогие туфли-лодочки.
— Да ведь это то же самое, — ответил он Дино. — Мы должны провести операцию где-то в этом районе.
К тому моменту, когда он наконец договорился о времени и месте очередного сеанса связи и повесил трубку, возле нее уже сидел какой-то парень, и он выскочил из кабины как раз в ту секунду, когда парочка выходила из бара. Вот уже несколько дней он именно таким образом упускал свою «добычу».
Он пожал плечами оттого, что опять остался «с носом» и приготовился еще четыре часа слоняться по местным барам в надежде отыскать хоть какую-нибудь ниточку, за которую можно было бы ухватиться.
Как-то внезапно наступил вторник, и наконец пришел двадцать первый день рождения Джолин. Джиллиан изо всех сил старалась казаться радостной и довольной в течение всего вечера, в то время как ее сестра наслаждалась сама собой и вниманием гостей: Курта, Линны и Паркера. Было как-то странно, что родители так ни разу и не позвонили им с того самого утра, когда Джиллиан перезванивала Джолин из Нью-Йорка, и сестры со смутной тревогой посматривали на часы. Этот день всегда считался слишком большим праздником в жизни Джолин, чтобы родители оставили его без внимания. Особенно это касалось отца. Было выпито уже довольно много шампанского и съедено множество самых разнообразных блюд, и делая небольшой перерыв перед тем, как приступить к именинному пирогу, Джолин стала открывать подарки, а все остальные уселись на диване. Она уже развернула подарок Курта и Линны, светло-коричневый кашемировый свитер, воскликнув при этом «фантастика!», и даже притворилась, что ей понравилась шляпка ручной работы, которую ей привезла из Нью-Йорка сестра; когда наконец наступил черед подарка Паркера. Сердце Джиллиан так и подпрыгнуло при взгляде на большую, красиво обернутую коробку — в нее мог поместиться баскетбольный мяч. Внутри была еще одна коробка, тоже в роскошной обертке. Джолин открыла еще три коробочки, завернутые в праздничные блестящие бумажки, каждая из которых была футляром для другой.
