Разводимся! Моя на тридцать дней - Вероника Лесневская
- Я согласен есть из твоих рук, - очаровывает мягким баритоном.
- Уф-ф, - обмахиваюсь ладонями, но остыть не получается.
Поворачиваюсь к столу, открываю первое попавшееся под руку блюдо, порхаю над ним пальчиками. Подцепляю канапе – и возвращаюсь к мужу.
- Где ты там, - рассекаю воздух свободной рукой, ненароком шлепаю Мэта по щеке. – Ой, прости, - порывисто целую его, но попадаю в подбородок. – Так, сейчас! Не шевелись.
Примерно рассчитав траекторию, пытаюсь попасть бутербродиком ему рот. Но все идет не по плану. Канапе разваливается в полете, что-то круглое, похожее на маслину, падает на пол и укатывается. Шпажка, о которой я напрочь забыла, неприятно колется.
- Ксюш, ты что творишь? – прыскает муж, не выдержав моих манипуляций.
- Тш-ш, чего ты начинаешь? – решив, что лучшая защита – это нападение, обиженно фыркаю на него. – Сидел бы смирно, и не было бы проблем, а так ты постоянно крутишься.
Незаметно стряхиваю остатки канапе в одну из тарелок, кружу над столом, натыкаюсь на тарталетку, нюхаю ее – и удовлетворенно протягиваю мужу. Снова меткость подводит меня. Промазав, пачкаю ему лицо и ойкаю, расхохотавшись до слез. Матвей тоже смеется, направляет меня, ртом собирает тарталетку с ладони. Облизывает каждый пальчик.
- Не помню, чтобы я такое готовил. Очень странное сочетание бекона и взбитых сливок, - внезапно заявляет Матвей, отчего у меня брови ползут на лоб, а глаза округляются даже под повязкой.
- Что-то с твоими рецепторами, - ехидно повторяю его же слова, а добавляю уже тише: - Ну-у, в полной темноте не разобрать. Кажется, я влезла сразу в несколько блюд.
- Я предупреждал, что это плохая идея, - щелкает меня по носу.
- Я с тобой от голода умру, зануда.
Тянусь за поцелуем, но муж затыкает мне рот воздушным кексом с шоколадной начинкой, вынуждает откусить. Вязкие капли стекают по губам, и я хочу слизать их, но Мэт опережает.
Мы целуемся, забывая о накрытом столе, что ломится от яств. Наш голод другого толка – и утолить его можно исключительно друг другом.
- Малыш, давай попробуем, как раньше? – умоляет Матвей, сжимая липкими руками мои щеки.
- Как раньше – уже не будет, - загадочно ухмыляюсь, размазывая шоколад и сливки по его подбородку и шее. Не специально. Просто ласкаю любимого и не могу остановиться.
- Ксюнь, мне никто, кроме тебя, не нужен. Я все, что скажешь, сделаю, только вернись.
- Я признаться тебе кое в чем должна, - решаюсь на отчаянный шаг. Так будет правильно! – Только хочу при этом видеть выражение твоего лица, - стягиваю галстук с его глаз.
Снимаю с себя повязку, складывая ее в несколько слоев и нервно теребя в руках. Не могу отважиться поднять взгляд на Мэта, а он подозрительно молчит. В зале повисает пугающая тишина, в которой слышится гул наших сердец. Кровь стучит в висках, в горле спазм от паники и переживаний.
Глава 28
Делаю глубокий вдох, но легкие будто сковывает цепями. Боже, как ему признаться? Он будет ругать меня за то, что не сказала раньше? Или так обрадуется, что забудет о нашей ссоре? Какой реакции мне ожидать? К чему готовиться...
Я так волнуюсь, что вот-вот потеряю сознание. Тем не менее, я собираю себя по осколкам, натягиваю на лицо улыбку и смотрю Мэту прямо в глаза. Отцу моего ребенка. Единственному. Любимому.
Сейчас или никогда! И будь что будет!
- Мэт, так получилось, что я…
- Я никогда не лгал тебе, Ксюш, - начинает он говорить одновременно со мной. Осекается, однако я уступаю ему. Киваю, чтобы продолжал. - Просто есть вещи, о которых я не решался тебе сказать. У нас с тобой долго не получалось зачать ребенка. Я видел, как это тебя угнетает. Я и сам переживал по этому поводу. Но еще больше боялся потерять тебя. Поэтому решился на обследование. Я обратился к врачу в тайне от тебя, потому что тоже очень хотел ребенка. Мне всегда казалось, что это самое важное в семье. Основа всего…
- Так и есть, - перебиваю его, но договорить он мне не дает.
- Но я не в состоянии тебе его дать, малыш, - шокирует меня, лишая дара речи. Сжимаюсь, обнимая себя и прикрывая живот, где уже зародилась крохотная жизнь. - Ты не сможешь забеременеть от меня. Обследование показало, что мы с тобой несовместимы.
- Ты… уверен? – сипло выжимаю из себя.
«Кто сказал тебе такую глупость, мой любимый дурачок?» - хочется прокричать в его обреченное, виноватое, но такое родное лицо. Обхватить щеки ладонями, зацеловать.
Не знаю, что мне делать: смеяться или плакать. Застываю, как ледяная фигура, и лишь заторможено, ошеломленно моргаю. Не верю, что разговор повернулся в такое неожиданное русло. Импульсивно сжимаю кулак, сминая пояс платья.
- Чтобы подтвердить или опровергнуть диагноз, нам с тобой нужно обследоваться вдвоем, - берет меня за руки, согревает в ладонях и невесомо касается низа животика костяшками пальцев. Мне становится так тепло и уютно, что я на миг прикрываю глаза. – Нинель неоднократно настаивала на твоем присутствии, но я боялся даже предложить тебе это. Считал себя виноватым, а оказалось, мы оба в порядке. Нинель вышла на твоего гинеколога, по дружбе попросила результаты всех плановых приемов, вдобавок какие-то анализы, после чего и вынесла вердикт... Ни у тебя, ни у меня нет отклонений, но вместе у нас ничего долгие годы не получается. Единственная причина, которую могла предположить Нинель, - несовместимость.
- Нинель? – ревниво прищуриваюсь, не вдаваясь в детали ложного диагноза, ведь наша с мужем «несовместимость» растет и развивается внутри меня. – Кто такая Нинель?
- Моя двоюродная тетка со стороны отца, - бросает небрежно, будто я в курсе. - Нинель Владимировна - заслуженный врач, долгое время жила за границей, стажировалась и работала в престижных клиниках, - заметив мое недоумение, Мэт забрасывает меня фактами, а я никак не могу сообразить, о ком он. Части паззла крутятся в мозгу, но слепая ревность не позволяет соединить их в единую картинку. - Полгода назад вернулась в Россию. Тогда я и решил, что это знак. Сама судьба толкнула меня провериться, а родственница появилась как нельзя вовремя. Ксюш, да я ведь вас познакомил почти сразу же по ее
