Влюбляться нам нельзя - Кира Фарди
– Саш, давай передохнем, – выдавливаю первые слова.
– Держись за меня.
Какое-то время я вишу на Сашкиных плечах. Шипящие буруны толкают нас, заливают брызгами, но мы не двигаемся. Сашка за что-то держится, а сколько сможет так простоять, неизвестно.
– Все, готова!
Сашка подталкивает меня за колени. Я вытягиваюсь, цепляюсь за корни кустов, обдираю ладони и срываюсь. Когда потеряла перчатки, не знаю.
– Далеко, не могу достать, – едва выдавливаю слова. – Может, подплывем ближе?
– Ты уверена, что нас не снесет на стремнину?
Я оглядываюсь и вздрагиваю: сзади по-прежнему река сходит с ума.
– Ухватись здесь за выступ, – Сашка тянет мою ладонь под воду, – я сначала попробую забраться на этот камень.
Действительно, рядом с берегом утонули в воде два валуна. Сашка с трудом, но заползает животом на один, потом подает мне руку. Я цепляюсь за нее и толкаю свое тело вперед. На камне делаю остановку. Еще один рывок – и мы спасены.
Мы оба тяжело дышим, вода бурлит вокруг, бешено налетает на валуны и перекатывается через них. Она заливает лицо, приходится вытягивать шею, отфыркиваться.
– Я готова.
– Давай.
Сашка хватает меня за попу и резким рывком подбрасывает вверх. Мне удается зацепиться ногой за базальтовую стену берега и, помогая себе руками, я забираюсь наверх. Внезапно сзади раздается всплеск. Голова Макарова исчезает под водой.
Адреналин бьет в кровь и иголками разносится по всему телу.
– Саш-ка! – кричу что есть силы и свешиваюсь. – Сашенька, миленький, не бросай меня одну! Саш-к-а-а-а! Люди, помогите! Кто-нибудь!
До боли в глазах вглядываюсь в грязную пену, из горла рвется дикий вопль. И тут его голова показывается над водой.
Макаров отфыркивается, вытирает перчаткой лицо, второй рукой держится за камень, но висит на ней как-то странно, боком.
– Ну, что раскричалась? – ворчит он. – Я здесь, просто нога соскользнула.
– Соскользнула? Да я чуть не сошла с ума! – я захлебываюсь рыданиями. – Поднимайся на берег уже. Держи руку.
– Давай.
Я ложусь на живот, свешиваюсь вниз, но до Сашки не достаю. Он цепляется за валун раз, другой, третий и останавливается.
– Ты чего? Скользко?
Он смотрит на меня растерянно.
– Поль, ты только не волнуйся…
Какое там! Как только он сказал эти слова, я сразу запаниковала.
– Что? Что?
– У меня нога провалилась между двумя камнями, не могу вытащить.
– Как провалилась? Где? Я сейчас.
Держась за корни, пытаюсь спуститься вниз.
– Нет! Не смей! Отставить истерику! – чуть не кричит на меня Сашка, дергается, и с его губ срывается стон. Я в ужасе замираю. – Мы вместе застрянем! Беги за помощью.
– К-куда? Я не знаю, куда бежать! Попробуй вытащить ногу.
Сашка напрягается, вижу, как ему больно.
– Поль, не получается. Нога чем-то зажата. В дырку проскочила легко, а обратно – никак не идет.
– С-сашенька, м-миленький, я н-не смогу без тебя, – заикаюсь я, слова из себя буквально выдавливаю. – Пожалуйста…
– Поль, ты успокойся! Лады?
– Да… да… я сейчас… телефон… – вытаскиваю из внутреннего кармана мобильник. Я его пред сплавом запихала в непромокаемый чехол, Макаров настоял. – Минуточку….
Открываю экран – работает, судорожно всхлипываю от счастья. Лихорадочно листаю журнал вызовов.
– Ну, что?
Бросаю быстрый взгляд на Сашку и вскрикиваю: его лицо побледнело, даже из губ ушла краска, щеки провалились, будто он их закусывает изнутри, а пена бурунов вокруг камней стала розоватой.
– Сашка, что это?
– Звони уже! Поранился немного.
Но, сколько я ни набираю номер Марины Николаевны, связи нет. Я прохожусь почти по всем знакомым и одноклассникам, все бесполезно.
Пена краснеет все больше, на поверхности воды появляются алые разводы. И это так страшно, что мне хочется кричать на одной ноте. Кричать и кричать, пока кто-нибудь не услышит. Дрожь сотрясает все тело, зубы щелкают, но молчу, боюсь напугать Сашку.
– Саш, связи нет. Что делать? О боже? Что делать?
– У меня на шее свисток, попробуй достать его, – я сразу сползаю по скале, Сашка рычит: – Нет, найди палку! И еще… если сможешь, зацепи мой рюкзак, вытащи наверх. Но сначала оглядись, здесь недалеко должна быть дорога или тропа.
Я вскакиваю на ноги, прорываюсь сквозь кусты и выбираюсь на свободное место. Передо мной невысокий холм, покрытый редкими деревьями. Сквозь разреженные ветки солнце веселыми лучами играет с молодой листвой. А дальше…
Что это?
Я бегу изо всех сил к просвету и… действительно вылетаю на проселочную дорогу. Но ни в один конец нет ни машин, ни людей.
Возвращаюсь обратно, хватаю длинную тонкую ветку, снова свешиваюсь вниз.
– Сашка, дорога есть, но на ней пусто.
– Ничего, не волнуйся, – Сашка говорит тяжело, с придыханием, а я умираю от переживания за него. – Наша лодка уплыла вниз по течению. Инструкторы ее обязательно увидят. Все уже сплавились, значит, будут искать нас. Нужно время и… свисток. Сможешь достать? Только… Поль… не урони.
Лучше бы он мне этого не говорил: руки мгновенно затряслись. Сашка снимает свисток, протягивает мне, видно, что каждое движение причиняет ему невыносимую боль. Рука, которой он держится за камень, нет-нет да соскальзывает, и тогда он зажмуривается и вскрикивает.
Я задеваю свисток веткой и вытаскиваю наверх. Сразу начинаю свистеть, пока хватает воздуха в легких, а сама пытаюсь снять с плеч Сашки рюкзак. Рыдания вырываются непроизвольно. Макаров помочь мне не может: несколько минут уже висит на камне с закрытыми глазами.
– Саш-к-а-а-а… Не умирай… Сашка!
Выкрикиваю, и снова за свисток. Наконец удается подцепить рюкзак. Когда вытаскиваю его наверх, обнимаю так, будто это самая ценная вещь в мире.
– Ну, что ты, глупенькая… что ты… – Макаров открывает глаза. – Я еще поживу.
– Сашка…
– Так, Поль, услышь меня!
– Да, да! Говори!
– В рюкзаке есть аптечка, в ней – шприц-тюбик с обезболивающим. Достань его.
Трясущимися руками я вываливаю все на землю.
– Как он выглядит?
– Белый пластиковый. Нашла?
– Этот? – показываю Сашке.
– Да. Теперь слушай внимательно. Посмотри на меня! – я не могу сфокусировать взгляд, глаза заполнены слезами. – Поля, успокойся!
– Я сейчас… минуточку…
Трясу головой, тру глаза.
– Мне нужен укол. Без сознания я не смогу держаться за камень.
– Что?
– Свисток!
Я отчаянно дую, смотрю на Сашку, на шприц-тюбик и тут только до меня доходит весь кошмар ситуации: если он не сможет держаться, значит повиснет на зажатой ноге. А если она сломана?
Я собираюсь с мыслями и духом. Выплевываю свисток.
– Говори,
