Измена: B-52 - Ария Тес
- Саша, ну прости…
- Кать, меня это обсуждать уже порядком задолбало. Ты на ней помешалась. Я в душ.
- Я просто боюсь!
- Чего ты боишься? - устало вздыхаю, а она прижимается ко мне и шепчет.
- Что ты ее еще любишь…а я просто так. Игрушка…
О господи. Снова беру ее лицо в ладони, поднимаю, а потом шепчу сам, глядя Кате в глаза.
- Если бы я ее любил, я бы не ушел.
- Знаю, но…
- Катя, прекращай. Серьезно.
- Ты на меня злишься?
Катя хлопает своими огромными ресницами и дует губы. Мило. Немного. Зато смешит, и я улыбаюсь, аккуратно убирая ее светлые волосы за спину.
- Нет.
- А я думаю, что да…
Голос падает на пару тонов ниже. Становится таким…ее фирменным. Сладким, похотливым, соблазнительным. Она аккуратно целует меня в шею, а потом шепчет:
- Хорошо, что ты ее больше не любишь… - еще один поцелуй, - Нечего там любить. Марина твоя не овечка, она была со Стасом…Ты ценил в ней это? Верность? Так нет ее, Сашенька…она обычная шлюха.
Меня эта информация бесит, и я сжимаю ее бедра сильнее, но ничего больше не успеваю сделать. Катя молниеносно опускается на колени и тянется к моему ремню, но сама продолжает:
- А я люблю тебя. Только тебя. Для меня только ты один существуешь, обещаю, родной. Больше о ней ни слова. Заберешь свои вещи — и точка.
Я киваю, а потом с силой подаюсь бедрами вперед и откидываю голову назад. Так то лучше. Да. Никакой Марины.
Но ночью, когда Катя уже спит голая рядом, я захожу на страницу бывшей жены, откуда она смотрит на меня с улыбкой. Последняя запись на ее стене — это кадр из фильма «История Бенджамина Баттона», где он хочет «запомнить нас такими, какие мы есть сейчас». А я хочу? Если так задуматься глобально?
Стас
Мой вечер — это мечта. Я очень люблю свою маленькую девочку, а она любит меня. Аврора не слезает с рук, показывает каждую куклу, которая у нее есть, рассказывает ее историю, и, клянусь, я буквально каждое недосказанное и искарябанное слово ловлю, как что-то невероятно ценное. Как свое сокровище. Из-за работы и из-за того, что мы с Олей не смогли сохранить наши отношения, я лишаюсь стольких прекрасных моментов, что, к сожалению, должен собирать их по крупинкам. Наверно поэтому для меня так много значат даже, казалось бы, обыденные события, такие как «уложить ребенка спать». Для обычных родителей — это скорее бытовуха, а для воскресного папы, к сожалению, самое ценное, что может быть.
- Заснула?
Оля спрашивает тихо, когда я захожу уже глубокой ночью на ее кухню. Она готовит что-то, наверно свой завтрак на утро, а я невольно бросаю на нее слишком уж долгий взгляд. Красивая. Ноги длинные, стройная, подтянутая — Оля внешне идеальна, но так много сожалений в этой идеальности лично у меня.
- Да, - киваю, а потом присаживаюсь на отодвинутый стул и достаю телефон.
Мышка моя молчит. Спит уже, наверно, не ответила. Может обиделась все-таки? Да нет…нормально вроде расстались. Ой, ладно, сейчас я слишком устал, чтобы во всем этом разбираться, поэтому кладу мобильный экраном вниз и откидываюсь назад, прикрыв глаза.
- Устал?
- Много работы.
- И не только?
Усмехаюсь, а потом лениво открываю глаза и смотрю точно на Олю. Она уже оставила овощи, которые варила, в покое, повернулась ко мне лицом и сложила руки на груди. Ну нет…она же действительно очень красива. Оделась еще в шелк, как будто специально! Знает, как мне нравится видеть ее такой…
- Моя любимая ночнушка.
- Что, прости?
Ой, актриса. Типо не понимает, но я же вижу по глазам — еще как. Я ее читаю, как хорошо изученное произведение, то есть до последней запятой, поэтому саркастично поднимаю брови и вздыхаю.
- Думал, что ты выкинула все, что связано со мной.
- Она мне тоже нравится.
ЧТД. Так, вроде, говорили писать, когда доказываешь очередную теорему? Что и Требовалось Доказать? Я плохо разбирался в геометрии, конечно, но отлично разбираюсь в Оле. Что-то задумала…
- Оля, ты сказать что-то хочешь? Если очередной скандал назревает, давай попозже? Я к этому сейчас совершенно не готов.
- Почему ты всегда считаешь, что я с тобой только скандалить хочу?
- Опыт последних двух лет говорит сам за себя.
Она опускает глаза, сама вздыхает, а потом отворачивается к плите, чтобы снять кастрюлю с огня, но я слышу тихое:
- Будто во всем, что случилось, только я одна виновата.
Ох, ну просто прекрасно. Теперь еще слушать, что я подонок? Будто это я изменил ей, а не наоборот.
- Давай не будем.
- У тебя появилась девушка?
Внезапно. Конечно, спасибо, что ты закрыла ту тему, но эту я обсуждать не готов точно также, поэтому тянусь к телефону.
- Знаешь, я, наверно, поеду…
- Да подожди ты! Ладно! Не хочешь об этом говорить? Плевать.
- Что тогда?
- Давай, может, выпьем?
Теперь я уже смеха сдержать просто не могу! Серьезно, блин?! Но да. Серьезно. Для подходит к холодильнику и достает оттуда наше любимое, красное вино. Испания. 2007 год — год нашего знакомства.
- Я…эм…специально покупала. М?
- Не знаю, что ты задумала, Оль, но Аврору увести я не позволю.
- Это уже неактуально.
Ольга ставит передо мной бутылку, рядом кладет штопор, а сама грузно опускается на стул напротив, прикрыв глаза. Хм, интересно, что же случилось? Мне настолько любопытно, что я иду на поводу, беру вино и начинаю открывать, а сам на нее посматриваю. Жду. Расскажет сама или будет дальше ломать комедию? Кажется, Оленька выбирает второй вариант, поэтому я слегка закатываю глаза и все-такки спрашиваю:
- Ну и что случилось?
- Тебе не все равно?
- Оль, да брось, ты же прямо мечтаешь поделиться.
- Давыдов, не будь ты задницей! - повышает голос она, но быстро вспоминает о дочери и сникает, - Прекрати меня подкалывать…
Нет, ладно, тут мои карты биты: Оля не играет, она действительно чем-то очень расстроена, поэтому я уже и не улыбаюсь, а, наполняя бокалы, тихо спрашиваю.
- Ну что произошло? Он тебя
