Большой оххх - Никки Эштон
Дэнни слегка смутился и кивнул.
— Я спрашиваю вас всех, нужны ли вам презервативы, — сказала мама, и это были ее первые слова за долгое время.
— Да, и нас всех это раздражает, — подхватил Тоби.
Мама вздохнула.
— Ну, если бы вы видели столько же случаев подростковой беременности и ЗППП, сколько я, и видели, как это может разрушить жизнь молодых людей, у которых такой большой потенциал, вы бы тоже предлагали себе презервативы каждый раз, когда выходили на улицу.
Мама много лет работала специалистом по планированию семьи, прежде чем вернулась в университет, чтобы получить степень преподавателя, так что, учитывая это и имея за плечами десятилетний опыт преподавания, я поняла, почему у нее дома всегда был целый грузовик профилактических средств — хотя я была согласна с Тоби, это раздражало.
— Итак, кроме очевидного, которое мы установили, я ничего вам не скажу, — сказал Рубен. — У кого-нибудь есть вопросы?
Все переглянулись, а папа что-то черкнул в своем блокноте, но промолчал. Затем мама подняла руку.
— Да, мам, — сказал Рубен таким тоном, каким, вероятно, говорила мама на уроке.
— Ты счастлив?
Плечи Рубена слегка опустились, и он улыбнулся.
— Да, мама, я счастлив.
— Расскажи им о Кейне, — прошептала я.
— О, ты имеешь в виду того подозрительного парня? — с ухмылкой прошептал Рубен в ответ.
— Да, и ладно, я неправильно поняла.
— О чем вы шепчетесь? — спросила мама. — Есть что-то плохое, о чем нам следует знать?
— Нет, мам, — простонал Рубен. — Уиллоу, как обычно, сует нос не в свое дело.
Я легонько пнула его под столом.
— Кто помог тебе «открыться»? — спросила я, сделав пальцами виртуальные кавычки.
Рубен закатил глаза и повернулся к семье.
— В данный момент я кое с кем встречаюсь. Его зовут Кейн, ему двадцать, и он живет в Манчестере. Он не общается со своей семьей, вот и все, что я вам о нем расскажу.
Мама не смогла удержаться и радостно захлопала в ладоши.
— Вы давно встречаетесь? Он красивый?
— Да, красивый, — говорю я.
— Когда ты с ним познакомилась? — спросил меня Тоби, и на его лице отразилось недоумение. — Почему она с ним познакомилась, а я нет?
— Я думала, он торгует наркотиками, — ответила я. — Они подозрительно осматривали туалеты в баре.
Мама недовольно фыркнула.
— Туалеты? Правда, Рубен, у тебя здесь отличное место для этого.
— Нет, Морин, — воскликнул Рубен. — Ничего подобного. Мы говорили о его родителях и о том, какие они нетерпимые. — Он мягко улыбнулся маме и папе. — Они не такие, как вы двое.
— Черт, слава Богу за это, — пробормотал Дэнни. — Вам не нужны странные родители и родственники со стороны мужа.
— Спасибо тебе, Рубен, за то, что ценишь нас, — ответил папа, искоса взглянув на Дэнни. — Даже если твой брат этого не понимает.
— Так это серьезно? — спросил Тоби.
Рубен пожал плечами.
— Я не знаю. Мы встречаемся всего пару месяцев, и, как я уже сказал, он ни с кем не знакомился.
— Это твои первые отношения? — спросил папа.
— Иван, мы же говорили… — предупредила мама.
— Все в порядке, мам, и нет, это не так.
При этих словах все мы вытянулись по стойке «смирно». Он сказал мне, что тайком приводил в дом парня, но я не была уверена, что поверила ему, поскольку думала, это просто блеф.
— Я встречался с парнем из школы некоторое время, прямо перед тем, как мы перешли в шестой класс, но у нас ничего не получилось.
Мама прижала руку к груди.
— Он разбил тебе сердце?
Рубен выдохнул, покачал головой и опустил взгляд на стол.
— Нет, это я разбил его. Мы больше не разговариваем, что печально, но ты не можешь оставаться с кем-то только потому, что он хороший человек, если он тебе не нравится.
Мои глаза расширились от удивления, когда я задалась вопросом, как, черт возьми, он стал таким рассудительным и мудрым с нами четырьмя, его старшими братьями и сестрой, не говоря уже о Морин и Иване Гребаном Грозном, в роли его родителей?
— Что же, — сказал папа, встав. — Я очень горжусь тобой. Горжусь тем, что ты, наконец, почувствовал, что можешь рассказать нам, Рубен, и горжусь тем, что мы, как семья, поддерживаем тебя, чтобы ты мог стать тем, кем хочешь быть. Твоему другу Кейну, должно быть, очень тяжело, и, пожалуйста, скажи ему, что мы рады видеть его здесь в любое время.
Он обошел стол, подошел к Рубену и наклонился, чтобы крепко обнять его. Рубен закрыл глаза, и, несмотря на то что он был окружен крупной папиной фигурой, я увидела, как он расслабился от облегчения. Мы все встали, подошли к Рубену и обступили его, чтобы обнять по-своему.
— Есть один член семьи, которому нужно вытащить голову из задницы, — сказал Дэнни. — Я собираюсь…
Он больше ничего не сказал, потому что в этот самый момент в комнату вошел Деклан. Его глаза покраснели, и мне еще никогда так сильно не хотелось ударить его. Как он смеет плакать только из-за того, что наш брат — гей?
— Ты действительно…
Деклан поднял руку, чтобы успокоить меня, но это разозлило меня еще больше.
— Подожди секунду, прежде чем начнешь орать во все горло, — строго сказал он. — Потому что это не то, на что было похоже.
— Да, и это то, что сказала миссис Чиверс, когда ее муж пришел домой пораньше.
Мы все посмотрели на Тоби, который улыбнулся, а затем опустил голову.
— Извините, вырвалось.
— Тобиас Натаниэль Диксон, — выдохнула мама. — Я думаю, нам с тобой нужно поговорить о том заявлении, которое ты только что сделал о нашем соседе.
Рубен рассмеялся и одними губами произнес «попался», глядя на Тоби, в то время как остальные молча уставились на него.
— В любом случае, — сказал папа. Он выглядел смущенным и повернулся к Деклану. — Ты хотел что-то сказать.
Дек кивнул и шагнул к Рубену.
— Мне не стыдно и не грустно, что ты — гей, Руб. Я ушел, потому что мне стыдно и грустно, что ты чувствовал, что должен
