Бумеранги. Часть 2 - Варвара Оськина
– Хорошо, ты не хочешь ребёнка от меня. А от него? От него ты хочешь?
– Нет, – быстро соврала Джил, чем выдала себя с головой. И Джим это понял, возможно, даже раньше неё самой, самостоятельно решив ребус их странного треугольника. Ах, даже квадрата. Кубик чёртового Рубика.
– Театр жалкой фальши и удивительных небылиц, – протянул он и уселся на край стола, откуда теперь мрачно разглядывал перепуганную жену. А та судорожно всхлипнула, когда Джим снова заговорил: – Я был готов простить измену. Бывает! Мы же почти расстались. Но теперь думаю – сколько же раз ты трахалась в своих командировках?
– Нет! Я…
– Как много мужиков перебывало между твоих ног? – меланхолично продолжил он, а затем неожиданно прислушался, спрыгнул со стола и сделал несколько шагов. Туда, где смиренно ждал бумажный пакет с продуктами и засветившийся телефон. И Джил точно знала, что именно прочитал на экране муж. Абонент был снова в сети…
– Я никогда, Джим! Пожалуйста! Ни разу за все десять лет…
– Кто это был – сенаторы? Дипломаты? Какие-нибудь дружки из твоей ублюдочной компании? Ваше вечное quid pro quo7.
– Никто! Не было никого! – заорала Джиллиан от бессилия оправданий.
– Так может, и дети были вовсе не мои. Ты поэтому от них избавлялась?
– Нет! Господи, нет! – Не выдержав, она подбежала к мужу и вцепилась в руку, вынуждая посмотреть на себя. – Я не изменяла тебе!
– Да неужели?
– Тогда – нет, – глядя мужу в глаза Джил твёрдо сказала правду, и едва не отшатнулась, когда О’Конноли резко повернул к ней голову и презрительно изогнул тонкие, искусанные губы.
– А вот сейчас я даже не знаю, что хуже. Знать, что моя жена шлюха или детоубийца. Это были мои дети! Мои тоже, Джиллиан! У тебя не было никакого права…
На улице сверкнула молния, раздался оглушительный гром, и Джеймс прервался. В этот же миг зазвонил лежавший на столе телефон, привлекая к себе внимание. Они оба взглянули на него одновременно и, заметив это, Джим лениво подтолкнул к жене настойчиво жужжащий аппарат. Но она не сдвинулась с места, лишь гипнотизировала светившуюся на экране короткую надпись: «Бен».
Она надеялась, что вызов вот-вот закончится… Что, устав ждать, Рид нажмёт проклятую кнопку и прекратит агонию. Потому что Джил видела, как побелели скулы на лице Джеймса, который держался из последних сил, чтобы не всадить телефон ей в глотку.
– Ну, что же ты застеснялась? Давай отвечай! – прорычал он и поднял смартфон, сжав в ладони на уровне глаз. Пластик жалобно затрещал.
– Нет. Давай сначала договорим, – упрямо произнесла она и вздрогнула, когда муж неожиданно проорал:
– Отвечай, сука! Хочу услышать его поганый голос!
Телефон больно ткнулся в лицо, случайно приняв вызов, и в динамике раздалось немного хриплое:
– Джил?
Она могла лишь надеяться, что Бен ничего не услышал, когда в невероятном усилии, после короткой борьбы ей удалось вырвать телефон из рук мужа.
– Тварь! – почти завизжал Джеймс, увидев, что звонок завершился. В бешенстве он схватил было Джиллиан за руки, желая вернуть добычу, но вместо этого окончательно выбил телефон из скользких ладоней. Тот ударился о каменные плиты пола, вспыхнул экраном и погас. – Как же я тебя ненавижу! Ненавижу!
Боль родилась мгновенно. Скрутилась раскалённым прутом где-то под рёбрами, а потом прошила насквозь до позвоночника. Она впилась в тело, заставила взвизгнуть каждую клетку и немедленно растеклась по венам истерическим страхом. Удар Джеймса вышел глухим, резким… профессиональным. Он вынудил Джил согнуться пополам и искать губами ставший враз тяжёлым и слишком сухим воздух. Хотя бы чуть-чуть! Но тут железной рукой муж дёрнул за волосы, Джил невольно взглянула в его глаза и, захлебнувшись в пляшущем там безумии, всхлипнула. Она дёрнулась, попробовала вырваться, но лишь заскулила от боли.
– Джим, не надо, – просипела Джиллиан, инстинктивно прижимая к животу руки.
А в следующий момент заорала, когда голова со всей силы приложилась о стену, оставив после себя смазанную алую вмятину. Раз, другой. О’Конноли бил методично, вжимая череп во всё увеличивающуюся дыру и забивая лёгкие пыльной крошкой. В глазах потемнело, от боли нахлынула тошнота, отчего отбитый желудок свело судорогой. А потом Джиллиан рухнула на пол прямо к пугающим чёрным ботинкам мужа. Она не могла сфокусироваться, то и дело смаргивая то ли кровь, то ли слёзы, но словно застывшими кадрами видела перед собой до ужаса знакомый узор плитки и никак не могла понять, что происходит.
– Это тебе за детей, – прошептал на ухо мучительно знакомый голос.
В нижнее левое ребро прилетел носок ботинка, вынудив дёрнуться, а потом ещё сильнее завыть от прошившей лёгкие рези и боли в локтях. Когда именно Джеймс схватил её за руки, Джиллиан не заметила, но инстинктивно, почти сломав собственный позвоночник, выгнулась вслед за ними. Она попыталась заорать, но из горла вырвался лишь жалкий хрип. Дышать стало больно, и всё, о чём ей удавалось панически думать, – чтобы кто-то пришёл. Кто угодно. Соседи. Полиция. Коммивояжёры. Кто-нибудь… пожалуйста! Кто… Кто… Но в дождливый пятничный вечер жители города предпочли спрятаться по домам, проклиная ходивший по кругу грозовой ад. И Джил осталась одна в своём чистилище.
– Пожалуйста… не надо. Не надо, прошу тебя! – судорожно бормотала она, пока во рту перекатывался солёный вкус крови. Голову разрывало от звона, но Джил пыталась сосредоточиться и договорить. – Прекрати… мне больно, пожалуйста…
– Больно? А мне, думаешь, нет?! Сколько лет ты врала? – заорал Джеймс, дёрнул за руки, и почти вывернутые суставы полоснуло точно огнём. Джиллиан взвизгнула, но тут же получила удар в живот и заткнулась. – Вставай, сука! Лежать будешь под своим Ридом.
Стараясь не тревожить вопившие от напряжения связки, она торопливо попыталась подняться, но лишь подавилась очередной порцией боли и, точно шарнирная кукла, согнула колени. Дрожащие ноги не слушались и разъезжались от слабости на скользком полу, пока тело сопротивлялось. Джиллиан харкала болью. Её разрывало на части и будто ломало кости, раскрасив пол кухни в одно сплошное красное месиво. Однако всё резко закончилось, когда, видимо, вдоволь налюбовавшись потугами, Джеймс отпустил её руки. И едва стоявшая на коленях Джил рухнула, не успев ничего, – ни сгруппироваться, ни хотя бы подставить ладони. Она налетела виском на угол стола и на какое-то время стало темно.
Джиллиан поняла, что не в обмороке, когда почувствовала то, что заставило её заорать. Она не знала, где нашла силы. Они просто проснулись вместе с адреналином, когда её ногти впились в раздвинувшие бёдра руки.
– Ублюдок! Не смей! – завизжала она и забилась, стараясь отползти от задиравшего её узкую юбку Джеймса. – Отпусти меня, тварь! Господи! Не трогай меня!
Но тут в горло впилась мужская ладонь, едва не вырвав с корнем трахею, и Джиллиан подавилась собственным криком. Глаза в ужасе расширились, пока она пыталась вдохнуть, но сильные
