Бумеранги. Часть 2 - Варвара Оськина
–No need for greed or hunger, – протянула она под аккомпанемент желудка, который за весь день удостоился лишь чашки с кофе. За окном опять загрохотал гром. –A brotherhood of man…
Людское братство. Господи, какая чушь! Ну да… А ещё усыпанные ромашками поля и воркующие по всем крышам голуби мира, что гадят на статуи, улицы и самих любителей мира. Джиллиан покачала головой и вошла в кухню, где остановилась, ошарашенно глядя на сидевшего за столом мужчину. В длинных бледных пальцах тот вертел ключи и так внимательно разглядывал мерцавшие на столе вспышки, словно пытался прочитать зашифрованные сообщения. Эдакая азбука Морзе с того света.
– Здравствуй, Джеймс.
Джил подошла ближе, но муж не отреагировал и всё вглядывался в загадочные искры. Его футболка оказалась поразительно измята, а волосы давно требовали душа, однако вместо душа он почему-то сидел за столом и разгадывал заключённую в ключах тайну мира.
– Давно прилетел? Я пробовала до тебя дозвониться…
– Поздравляю с тем, что всё-таки не села, – неожиданно перебил О’Конноли и резко вскинул голову, чуть растянув уголки рта в вежливой улыбке.
– Спасибо…
– Теперь мне хотя бы не так противно смотреть в глаза коллегам, – не дослушав, перебил муж, а Джиллиан оторопело осеклась. Что? – Знаешь, быть супругом уголовницы – то ещё удовольствие.
– О чём ты?
Нет, у неё сегодня точно проблемы со слухом. Не хотел же Джеймс и правда сказать, что… Но Джил сглотнула, подняла взгляд и мгновенно нашла ответ в глазах мужа. Он стыдился. Господи! И правда считал этот суд личным позором.
– Ты хоть понимаешь, во что меня втравила? Какое это вообще было дерьмо! – зло процедил Джим и со звоном швырнул ключи. С отвратительным скрежетом те пролетели через весь стол и тяжело рухнули на пол. – Полтора месяца косых взглядов, перешёптываний и неудобных вопросов! Меня отстранили от обязанностей, ограничили передвижение на время твоих слушаний, а ты даже не потрудилась скрыть, почём продалась!
– Что? Что ты несёшь, чёрт тебя возьми?
Джил осторожно поставила на стол пакет, положила рядом телефон и подошла к мужу. Она попыталась до него дотронуться, но резким движением Джеймс схватил протянутую руку и больно впился пальцами в тонкое запястье.
– Не смей меня трогать, шлюха! – Слово ударило по лицу больнее пощёчины, вынудив отшатнуться, но муж держал крепко. – За сколько он тебя купил, м?
– Я не понимаю, – пробормотала она, а потом попыталась вырвать ладонь. Неожиданно О’Конноли разжал хватку, и, едва не споткнувшись, Джиллиан инстинктивно отступила и больно налетела на угол стола.
– Да неужели? С такими обвинениями ты вышла бы на свободу только в следующем веке. Так что мне очень уж интересно, во сколько Рид оценил мою жену. Дорого или продешевил? Скажи, а трахалась ты с ним тоже за деньги?
Джил сглотнула и почувствовала себя загнанной в угол крысой. Захотелось с разъярённым шипением расцарапать Джиму лицо, но чудом ей удалось взять себя в руки. Она попыталась осторожно улыбнуться.
– Пожалуйста, давай поговорим спокойно. Оскорблениями ты вряд ли чего-то добьёшься.
Но на это Джеймс лишь хмыкнул.
– Надо же, никогда не замечал, насколько складно ты врёшь.
– У тебя было на это десятилетие.
– Да, но всегда удивительно открывать что-то новое в человеке, о котором, казалось, всё и так знаешь. Ты делился с ним планами, ожиданиями и стремлениями. Наивно думал, что вот оно – предел всех мечтаний. Женщина, которую считал своей, дом, семья. А потом всё вдруг летит к чертям. В один момент ты будто срываешь коросту, но под ней не зажившая рана, а наполненный гноем некроз всей прожитой жизни. Отвратительный, смердящий кусок мёртвой плоти!
Нервы взвизгнули вместе с голосом Джеймса, отчего в ушах зазвенело; Джил часто задышала, а перед глазами всё поплыло. Боже! Нет! Нет-нет-нет! Джим ещё ничего не сказал, но она уже знала – он понял! Догадался ли, вычислил, выследил… уже неважно. Боже! Где же она ошиблась? Где допустила роковую оплошность?
Тем временем муж продолжал, пока сам лениво перебирал в руках витой белый провод от телефона.
– Я вернулся за три дня до слушаний. Хотел забрать вещи и оставить тебе документы. На развод. Заодно прослушал несколько сообщений на автоответчике. Разных и интересных. Догадываешься, каких?
Вопрос. Толчок. Один удар сердца. И Джил ощутила, как, сорвавшись с высоты, летит в ущелье меж ледниками. Нет ничего, только страх и полные ненависти глаза мужа.
– Думаю, ты прекрасно понимаешь, о чём я. Да, милая?
Джеймс пугающе широко улыбнулся, и Джил содрогнулась, вжимаясь в твёрдый, надёжный стол. Полумрак рисовал безумные тени на бледном лице мужа, скрадывал черты и рисовал новые там, где раньше их не было. Она и не заметила, как О’Конноли поднял руку и непринуждённо нажал на кнопку. Телефон зашуршал записью.
– Я сохранил. Одно. Послушаем вместе?
Щелчок, короткий писк… «Господи!»
–Миссис О’Конноли, добрый день. Вас беспокоит доктор Парви, – голос врача звучал немного тускло. Не выдержав напряжения, Джил спрятала лицо в ладонях. –Я… прошу прощения за неуместное беспокойство, однако мы не могли до вас дозвониться. Вопрос довольно серьёзный, так что я взял на себя смелость напомнить вам, что срок новой инъекции вышел почти месяц назад. Учитывая анамнез наступления беременностей, я хотел бы предупредить о… нежелательности прерывания следующей. Мы с вами это уже обсуждали, ваша позиция ясна, поэтому, пожалуйста, свяжитесь со мной, как будет возможность.
Раздался новый щелчок, и стало тихо. Джиллиан боялась пошевелиться. Боялась отнять от лица руки и посмотреть мужу в глаза. Ну почему всё случилось именно так? Почему критическая масса ошибок накопилась в тот год, когда в жизни вновь появился Бенджамин Рид? Ведь Джил и правда ужасна. Чудовищна! И что бы ни сказал ей сейчас Джим, что бы ни сделал – она заслужила.
– Сколько их было?
Вопрос прозвучал глухо и зло, но Джил промолчала. Она знала, что правда убьёт Джеймса, уничтожит всё, чем он был. И в этом тоже виновата она. А потому Джил со смирением слушала, как приближались его шаги, и не сопротивлялась, когда он грубо отнял от лица руки. Но глаз не открыла.
– Сколько было детей? Отвечай!
– Двое, – прошептала она и сжалась, когда с рычанием О’Конноли резко оттолкнул её в сторону. Джил налетела на стену.
– Мразь! – заорал он, в бешенстве сметая прочь стоявшую на столе стеклянную вазу, и та разлетелась по полу десятком крупных осколков. – Господи, какая же ты мразь. Я не хотел верить! Не хотел замечать!
– Они… случились не вовремя. Я тогда не хотела…
– Тогда?! Уж говори честно – никогда! – проорал муж.
Он выглядел жутко, с покрасневшими глазами и мелко трясущимися от бешенства руками, которыми то и дело убирал со лба волосы.
