Метод супружества (ЛП) - Малком Энн
Его губы растягиваются шире.
— Мы женаты, — напоминает он.
— Мы не вместе, — на этот раз произношу я тверже. — Только секс. И больше никаких совместных снов.
Почувствовав себя немного увереннее, выхожу из комнаты и направляюсь в свою спальню, захлопнув дверь.
***
Нора запретила мне работать в пекарне, хотя я в основном оправилась от несчастного случая. Да, у меня были порезы и ушибы, ребра слегка побаливали, и на мне все еще дурацкий гипс. Это должно было затянуться как минимум на несколько недель.
И все же моя лучшая подруга слышать не хочет о том, чтобы я приходила не как клиент.
Я бы попыталась спорить с ней и дальше, но знала, что даже если переспорю ее, то Кипа точно нет. Он перешел в режим сверхзащитника, и в эти дни я не могу поднять ничего тяжелее кружки. Конечно, я бы с радостью поругалась с ним, но знала, что не смогу победить.
Что заставляет меня почувствовать себя немного подавленной.
Мне нужна терапия.
— Что ты делаешь?
Смотрю туда, где Кип стоит, прислонившись к дверному косяку. Выражение его лица трудно понять. Его брови нахмурены, но в глазах мерцают почтение, меланхолия и нежность, смешанные в одно целое.
У меня складывается впечатление, что он наблюдал за мной какое-то время.
Несмотря на мое общее раздражение по отношению к нему, я чувствую волну эмоций, которая почти заставляет меня заплакать и хотеть броситься в его объятия.
Вместо этого сую книгу в мягкой обложке в свою сумку вместе с солнцезащитным кремом, полотенцами и бутылкой воды. День выдался необычно теплым для этого времени года. Я собираюсь извлечь из него максимум пользы.
— Ты умный парень, — говорю ему. — Или, по крайней мере, предполагаю, что тебя учили оценивать переменные ситуации и приходить к выводу. На мне купальник, я собираю пляжную сумку, а прямо там океан, — указываю в окно. — Используй свои навыки солдата.
Затем закидываю сумку на плечо и иду к дверям.
Кип движется быстрее меня. У него нет пляжной сумки, он тренировался и все еще в форме. Следовательно, он смог снять сумку с моего плеча и преградить мне путь на пляж.
— Нет, — рычит он, и в его глазах больше не было ничего смешанного. Нет, в них твердое решение человека, который считает, что он главный.
— И почему ты думаешь, что имеешь право делать подобные заявления? — спрашиваю его, понизив голос.
— Потому что ты носишь моего ребенка.
Мои брови приподнимаются.
— О, теперь это твой ребенок.
Он сердито смотрит на меня.
— Это всегда был мой ребенок.
Ничего не могу с собой поделать. Я смеюсь. Конечно, в этом есть доля горькой иронии.
— Всегда? — повторяю я. — Тогда, когда я ходила на все приемы к врачу с Норой? Когда страдала от утренней тошноты, которая похожа на худшее похмелье, повторяющееся в течение всего гребаного дня в течение нескольких месяцев? Прости, я так скучала по твоему присутствию и поддержке из-за всех этих тревог, рвоты и гормональных «американских горок»!
Теперь я кричу. Ну и прекрасно. Он заслужил.
Ноздри Кипа раздуваются. Он зол. И лучше бы ему злиться на самого себя.
— Ты права. Меня не было рядом, — произносит он сквозь стиснутые зубы. — Но сейчас я здесь.
Упираю руку на бедро.
— И это значит, что теперь ты будешь контролировать каждое мое движение? Попробуй. Посмотрим, как долго ты продержишься.
Он усмехается.
— Я пережил войну, детка. Смогу справиться с тобой.
Я улыбаюсь ему, наклонившись так, что наши губы почти соприкасаются. Из-за своего размера я не учла, что мой живот задевает его плоский пресс, но я просто смирилась с этим.
— Может, ты и был на войне, но ты не сможешь одолеть меня, — мурлычу я, облизывая губы. Мой язык задевает его губы.
Он тут же открывает рот и ослабляет хватку на сумке. Я хватаю ее, обхожу его и топаю к дверям.
Кип быстро приходит в себя — в конце концов, он бывший солдат. Но я на открытом пространстве и уже дохожу до лестницы, когда он добирается до меня. И поскольку он обращался со мной так, словно я невероятно хрупкая, он не делает ничего, пока я спускаюсь по лестнице.
— Ты не пойдешь, — рычит Кип, догнав меня на пляже.
Мои ноги погружаются в песок, обычно это меня успокаивает. Только не сейчас, когда рядом шестифутовый альфа-самец, пытающийся указывать мне, что я могу, а что не могу делать.
— Если я захочу пойти, я пойду, — сообщаю ему, опуская полотенце на песок.
— Мы не будем это обсуждать.
Смотрю на Кипа, который упер руки в бока и глядит на меня так, будто его слово закон.
— Мы уже обсуждаем, — отвечаю. — Я беременна, а не инвалид, и умею плавать.
Его ноздри раздуваются.
— Это слишком опасно. И там чертовски холодно.
— Ты буквально рвешь на себе волосы, чтобы поиграть в героя и хочешь вытащить меня, хотя я даже не тону?
Челюсть Кипа дергается, когда он смотрит на меня с суровым выражением лица.
— Ладно, это не сработает, мне нужна новая тактика.
Я морщу нос.
— Что значит новая?
Его поцелуй прерывает меня. Сначала я борюсь — не то чтобы это сильно помогло, но не сопротивляюсь так сильно. Это только сделало поцелуй более эротичным.
Запутываюсь руками в его волосах, дергая, и наслаждаюсь его стоном удовольствия, смешанного с болью.
Кип опускает нас на полотенце, не размыкая губ. Я сажусь сверху, задыхаясь, когда моя киска трется о его твердый член.
Одна из его рук тянется к завязке у меня на шее, бикини падает вперед и обнажает груди.
Губы Кипа отрываются от моих и находят сосок.
Я крепче хватаю его волосы, запрокидывая голову и вскрикивая.
Прижимаюсь к нему, зная, что трения моих плавок от бикини о его джинсы будет достаточно, чтобы я кончила, если продолжу в том же духе.
Особенно когда его губы, язык и зубы касаются моего чувствительного соска.
Я срываю футболку Кипа, хочу ощутить его обнаженную кожу, но злюсь, что он отстраняется, чтобы снять ее.
Он быстро подчиняется, и, к сожалению, ему приходится сместиться, чтобы снять джинсы.
Он осторожно переворачивает нас, так что теперь я лежу на спине, песок впивается в кожу.
Бирюзовые глаза Кипа сверкают, не отрываясь от меня.
— Не оставайся надолго на спине, — рычит он, стаскивая джинсы.
Он снова хватает меня, чтобы вернуть в прежнее положение — наверх.
Тянет за завязку на моем бедре, обнажая киску, и сдергивает свое нижнее белье, чтобы освободить член.
Руки Кипа крепко сжимают мои бедра, приподнимая совсем чуть-чуть, а затем насаживая на свой член.
Удовольствие пронзает мое тело, и я снова запрокидываю голову, позволяя ему вести, подпрыгивая вверх-вниз на его члене.
Голова откидывается назад, а глаза встречаются с глазами Кипа.
— Ты чертовски красивая, — ворчит он.
Мое дыхание сбивается со свистом, когда оргазм устремляется вперед.
— Никаких разговоров, — требую я, прижимая палец к его губам.
Он открывает рот и сосет мой палец, пока я продолжаю скакать на нем.
— Кончи для меня, женушка, — требует Кип, как только отпускает палец.
Я издаю звук разочарования, смешанный с удовольствием.
— Не указывай мне, что делать.
Он обнажает зубы в порочной и греховной улыбке, а его руки крепче сжимают мои бедра.
— Кончи для меня, женушка, — повторяет он.
Открываю рот, чтобы сказать ему заткнуться на хрен, но вырывается только сдавленный стон. Я не могу с ним спорить, потому что слишком занята, кончая.
***
— Срань господня, — говорю я ему в грудь.
Ко мне только что вернулась способность говорить. Даже сейчас я все еще тяжело дышу.
Руки Кипа крепко обнимают меня. Мы лежим на песке, я в основном лежу на нем. Где-то на прошлой неделе или около того, живот внезапно стал больше. Теперь я не выгляжу так, будто съела кучу тако и запила их кружкой пива. Я действительно выгляжу как беременная женщина. Мое изменяющееся тело кажется прекрасным, признаком того, что ребенок растет.
