Плотское желание (ЛП) - Джеймс М. Р.
Я кладу свою руку в его, и на одно ослепительное мгновение я чувствую себя перенесенной. Я кинозвезда, моя рука в руке моего красавца-кавалера, когда он помогает мне выйти из машины на красную ковровую дорожку, а вокруг нас работают камеры. Это такая клишированная голливудская фантазия, над которой в любой другой вечер я бы посмеялась, которая всегда настаивала бы на том, что она меня не интересует, но на мгновение я чувствую, как мое сердце трепещет от этих образов.
И это не так уж и далеко.
Данте не знаменитость, но он достаточно известен, чтобы его фотографировали. Его рука обвивает мою талию, и тут же раздается треск фотоаппаратов. Мое мгновенное возбуждение гасится осознанием того, что если Рико завтра заглянет не в ту социальную сеть, то увидит меня на руке Данте.
В животе завязывается холодный узел, и я замираю. Конечно, он не будет смотреть ни на что подобное. Его не интересует гала-вечер, который устраивают в музее. Но подкрадывающееся чувство ужаса не отпускает, и когда Данте поворачивается ко мне, я понимаю, что он чувствует что-то неладное.
— Ты в порядке? — Он озабоченно хмурится, и я делаю вдох, изо всех сил стараясь избавиться от этого чувства. Сегодняшний вечер может стать прекрасным, и я не хочу, чтобы что-то его испортило. Еще минуту назад я была очень рада, что пришла.
— Я в порядке, — заверяю я его, заставляя улыбнуться и кладя руку на его руку. — Просто я не привыкла, чтобы меня фотографировали. Особенно столько раз сразу.
Данте смеется, забирая мою руку в свою, пока мы поворачиваемся в сторону музея, где все остальные начинают прогуливаться.
— Привыкнешь, — говорит он с ухмылкой, и я качаю головой.
— Когда ты говоришь такие вещи, я вспоминаю, какой ты на самом деле человек.
— И что же я за тип? — Он притягивает меня чуть ближе, и мое сердце учащенно бьется.
— Высокомерный. — Я сгибаю пальцы вокруг его руки, наслаждаясь близостью. Несмотря на то, что я знаю, что сегодняшний вечер должен быть единичным, что это не будет регулярным явлением, что мы, возможно, никогда не пойдем на другое свидание и, вероятно, никогда не должны... Я не могу не наслаждаться.
Мне нравится быть с Данте. Неважно, где мы находимся.
Интерьер музея оформлен великолепно, настолько, что у меня перехватывает дыхание, когда мы поднимаемся по ступенькам и заходим внутрь. Данте держит мою руку в своей, как подобает джентльмену, и я говорю себе, что нужно расслабиться и получать удовольствие. Я здесь с ним, и он снова и снова уверял меня, что не ждет от меня ничего другого, кроме себя самой.
Надеюсь, этого действительно достаточно.
— Как мило. — Я оглядываюсь по сторонам, когда мы входим внутрь, и мои каблуки щелкают по каменному полу. Две стороны комнаты разделены длинной дорожкой, и с каждой стороны стоит множество столов, некоторые сидячие, а некоторые достаточно высокие, чтобы гости могли собраться за ними стоя. Вдоль стен и на каждом столе расставлены цветочные композиции, наполняющие помещение ароматом, а потолок украшен балдахином из сказочных огоньков. Из одного угла струнный квартет играет незнакомую мне песню, а персонал в черных ботинках элегантно передвигается по залу с подносами закусок и шампанского.
Данте сметает с одного из подносов два бокала с шампанским, оставляя один себе, а другой передавая мне. Он стучит ободком своего бокала о мой, и его лицо озаряет улыбка, которой я уже успела насладиться.
— За прекрасный вечер, — бормочет он, и я не могу не улыбнуться в ответ.
— Идеальный вечер, — повторяю я. Я делаю нерешительный глоток, мне никогда не нравилось шампанское, но одного вкуса достаточно, чтобы понять, что это потому, что я никогда не пила хорошего шампанского. Оно лопается на моем языке взрывом сладких, шипящих пузырьков, и я бросаю на Данте удивленный взгляд.
— Это восхитительно. — Я делаю еще один глоток, и он хихикает.
— Когда речь идет о шампанском, цена действительно имеет значение.
— Раньше я бы сказала, что это снобизм. Но ты прав. — Я делаю еще один глоток, оглядывая комнату.
Данте снова смеется, низким и шелковистым тоном, и я чувствую, как его рука касается моей поясницы. Это собственнический жест, но здесь он мне не так уж и неприятен. Каждый раз, когда я оглядываюсь по сторонам, мне кажется, что я нахожу что-то еще, что заставляет меня чувствовать себя не своей - красивые женщины с прическами и макияжем более безупречными, чем у меня, взгляды, брошенные в мою сторону, которые я не могу не интерпретировать как удивление, что кто-то вроде меня вообще находится здесь, не говоря уже о том, чтобы быть на руке у такого мужчины, как Данте.
За всю свою жизнь я никогда не позволяла никому заставлять меня чувствовать себя неполноценной. Я не хочу, чтобы это произошло сейчас, но не быть неуверенной в себе почти невозможно.
Словно почувствовав, что мое беспокойство снова нарастает, Данте проводит рукой по моей пояснице.
— Они все смотрят на тебя, потому что ты самая красивая женщина здесь, — пробормотал он. — И ни по какой другой причине.
Я наклоняю подбородок, чтобы посмотреть на него, и поднимаю бровь.
— Тебе не нужно лгать, — тихо говорю я, снова оглядываясь по сторонам. Я могу определить, кто из танцоров принадлежит к балету, они все двигаются с грацией и плавностью, что делает это очевидным. У некоторых из них есть пары, другие встречаются в одиночестве, переходя от гостя к гостю и заводя разговор.
— Я бы никогда тебе не солгал. — Данте перехватывает очередного проходящего мимо официанта, освобождает с подноса несколько закусок и ставит их на стол с высокой столешницей перед нами. — Вот. Съешьте что-нибудь. Шампанское может вдарить тебе в голову.
— Ты хочешь сказать, что не хочешь меня опоить? — Поддразниваю я его, надеясь снять нервное напряжение. Я достаю креветку, завернутую в прошутто, и поднимаю бровь, откусывая маленький кусочек. Это так же вкусно, как и шампанское, возможно, лучше, чем все, что я когда-либо ела.
Взгляд Данте темнеет, в нем появляется желание, от которого у меня по позвоночнику пробегает дрожь.
— Я хочу, чтобы ты была трезвой для всего, что я планирую сделать с тобой сегодня вечером, — пробормотал он, поглаживая рукой мою спину. Кончики его пальцев скользят по позвоночнику, и от этих прикосновений в сочетании с его словами у меня почти перехватывает дыхание.
Он начинает притягивать меня ближе, как будто не может устоять передо мной даже при таком количестве людей вокруг, но внезапно застывает. Я прослеживаю направление его взгляда и вижу высокого темноволосого мужчину с гладко выбритой челюстью и темно-ореховыми глазами, который разговаривает с одной из балерин. Она миниатюрна и изящна, ее медово-светлые волосы собраны в аккуратный пучок, а платье из льдисто-голубого шелка облегает ее стройную фигуру, и на краткий миг я чувствую вспышку ревности при мысли, что Данте смотрит на нее. Но проходит секунда, и я понимаю, что он смотрит на мужчину, его челюсть сжата, как будто он недоволен тем, что видит его.
Словно почувствовав на себе взгляд Данте, мужчина поворачивается. Его губы кривятся в ухмылке, а затем его взгляд переходит на меня.
Мгновенно, как только его глаза остановились на мне, я почувствовала, как по позвоночнику поползли мурашки. Взгляд, которым он смотрит на меня, откровенно соблазнительный: от моего декольте в красном платье вниз, к ногам и обратно. Это не может быть ничем иным, кроме как решением мужчины о том, как сильно он хочет меня трахнуть.
Мне хочется промчаться через всю комнату и отшлепать его по лицу.
Он наклоняется, что-то бормоча балерине, которая кивает. Ее лицо тщательно скрыто от посторонних глаз, и я не могу не задаться вопросом, каково его отношение к ней. Не похоже, чтобы она получала особое удовольствие.
Я чувствую, как Данте напрягается рядом со мной, когда мужчина подходит к нам. Его рука чуть сильнее прижимается к моей спине и скользит к талии, когда мужчина приближается, и я понимаю, что они, должно быть, знакомы. По крайней мере, Данте знает о нем и недолюбливает его.
