Сердолик – камень счастья - Анна Корнова
— Какая мне разница, как другие ко мне относятся? Главное, как я отношусь к ним. Давай ты меня покормишь. А то на одном кофе как-то грустно.
— Я же сразу предлагала тебе поесть. Ежики будешь? — Инна достала из холодильника кастрюльку, поставила на плиту разогреваться. Она специально приготовила сегодня утром это нехитрое блюдо, зная, что у сестры с детства любимым блюдом били «ежики» из фарша и риса.
— Вкусные, как у мамы, — похвалила Алина, — вкус, знакомый с детства.
— Так я, как она, готовлю. Ты хоть с матерью помирилась?
— Восстановила дипломатические отношения. Поздравляем друг друга с праздниками, — Алине не хотелось рассказывать, как часто хочется прижаться к маме и услышать «Алишенька, доченька, ничего не бойся, я с тобой».
— Алин, а что всё-таки случилось? Почему у тебя паспорт, ты вчера сказала, ворованный?
— Не переживай, это я так ляпнула. Паспорт у меня не ворованный, а просто чужой. Мне его Митька дал.
— Митя? — Инна чуть не добавила: «Мой Митя?». — Ты от Агатова ушла к Мите?
— Инн, допускаю, что я дура. С этим трудно спорить. Но я не идиотка, чтобы Агатова на Митьку менять. А от Агатова я не ушла, а сбежала, без вещей и документов. Я же рассказывала, что ему фантазия пришла на мне жениться. Я эту мысль не приветствовала: при разводе мне ничего отжать не удалось бы, а чтобы наследство получить, надо ждать пока помрёт, а это годы и годы. Но этот урод решил навести справки о моей родне. Четыре года ничего про моих родственников слушать не хотел, а тут заинтересовался, с кем родниться придётся. И тут выясняется, что моя родная мать в официальном браке с его юристом, с помощью которого он деньги от всего запрещенного оформлял через всякие фонды и прочие мне не известные структуры. А у Агатова в последнее время какие-то провалы пошли, он активно «крысу» искал в окружении. Он всегда ото всех подвоха ждал. Так, он додумался, что Клим меня под своего босса специально подложил, чтобы я какую-то инфу добывала. Что я могла добыть? Все сейфы под камерами, открываются только отпечатком агатовского пальца. Орал как резанный: «Я в совпадения не верю, тем более, в такие!». Требовал, чтобы я призналась, какие сведения мне отчим велел разнюхивать. Офигеть, Клим — отчим. Я спокойно Агатову всё объяснить пыталась: «Павлуша, я с матерью и её мужем никаких отношений не поддерживаю, потому что…», но у него крыша поехала окончательно. Объявил, что предательства никому не простит и чтобы я даже не надеялась его разжалобить своими абсурдными историями. Он ведь в девяностые как отморозок свой карьерный путь начинал, отморозком продолжил, им и остался. Поехал с ребятами к Климу — разоблачать. А меня запер, чтобы после и со мной разобраться. А что ему Клим скажет, когда молотком будут пальцы отбивать, неизвестно. Может, со страху наговорит на меня, чего не было. Я ждать не стала: меня Амина, прислуга, я с ней дружила, выпустила. Как она ключи добывала — это отдельный детектив. Я через кухню вышла, охрана, вроде, не в курсе была, что я под арестом. Никто меня не остановил, а я, типа, погулять пошла. Телефон я не брала, фиг знает, какими программами слежения Агатов его нашпиговал. Без денег кое-как до Москвы добралась, время позднее, куда идти? На квартире моей уже наверняка ждут, к отцу тоже не вариант. Ну, поехала к Митьке. На метро денег нет, пятью автобусами доползла. Консьержка, представляешь, меня узнала: «Вы в пятьдесят пятую квартиру?»
— Татьяна Михайловна, полная такая? — Инна сама себе удивилась, узнав, что держит в памяти имя добродушной женщины, с которой, заходя в подъезд, обсуждала погоду и прочие незначительные события.
— Жирная и противная! Она меня всегда недолюбливала.
— А мне она нравилась, приветливая, добрая, — Инна непроизвольно оттягивала рассказ про Митю, хотела услышать про него и боялась.
— Чего про неё говорить? Маленькие люди не достойны больших разговоров. Так Агатов говорит. Короче, звоню в дверь, Митька открывает и в лице меняется. «Алина, ты?» — глазами хлопает, с ноги на ногу переминается, но в квартиру не пускает. Тут за его спиной какая-то длинноносая девица в пижаме нарисовалась. Митька совсем смешался: «Знакомься, это Алина, моя давнишняя знакомая, а это Полина, моя девушка». В общем, прошла я в квартиру, Полине велела дать мне наедине поговорить с другом детства. Губы поджала, но ушла. «Митя, — говорю, — спасай! Мне срочно деньги нужны и паспорт, чтоб билет взять». Ну, у Митьки, ты знаешь, с воображением всегда была напряжёнка. «У меня наличных нет, всё на карте. Давай я тебе на карту переведу. А откуда я тебе паспорт возьму?».
Инна ясно представила растерянного Митю, который, конечно, был готов помочь Алине, но не понимал, как это сделать.
— У меня ни карты, ни телефона, — продолжала свой рассказ Алина, — а он мне переводить куда-то собрался. Я ему тогда говорю: «Давай, шарь мелочь по карманам и неси мне паспорт своей Буратины». Тут Митя прямо в истерику зашёл, будто я с её паспортом убивать-грабить пойду. Насилу успокоила: «Мне билет железнодорожный взять. Завтра утром твоя красавица сходит в полицию, напишет заявление о потере, госпошлину полторы тысячи уплатит и получит новый паспорт, лучше прежнего». Пошёл в комнату, как на эшафот, не знаю, о чем они там говорили, но принёс мне паспорт Истоминой Полины Александровны. Билет по интернету заказала, с Митькиной карты оплатила. Ноут мне давал, пароль сам набирал, в руки свою карту не дал, стоял, цифры диктовал, идиот! Инн, я на него смотрела: какой же он пресный!
— Алин, ну, ты подумай: ночью ворвалась в квартиру, стала свои очередные аферы проворачивать. Конечно, он растерялся, — попыталась защитить Митю Инна.
— Да что про него говорить, — махнула рукой Алина, — рождённый ползать летать не может! Словом, билет купила, наличку какую-то они мне собрали, чтобы до вокзала доехать, и вот я здесь!
— А что с Климом? С мамой?
— Откуда я знаю! Угораздило их пожениться. Если бы не додумались расписываться, мне не пришлось бы к тебе в Зажопинск ехать.
— Алин, а если бы тебе не пришло в голову с боссом Клима шашни крутить, всё было бы нормально.
— Инн, ты просто мастер спорта по плевкам в душу. Вместо того, чтобы успокоить, поддержать, начинаешь морализировать. Ладно, я пойду погулять, посмотрю при свете дня, куда меня занесло.
— Алин, а дальше, что делать будешь? Нельзя же вечно с чужим паспортом прятаться.
— С чужим паспортом, разумеется, противно. Я когда
