Только для нас - Мария Зайцева
Насчет обращения в полицию и прочего бреда, естественно, даже не заикнулась, и Олег, к его чести, тоже. Хотя, он же из такого же городка областного, так что чему тут удивляться. Ситуацию понял сходу.
Дал мне день отдыха, чтоб в себя пришла, и я этот день потратила разумно: сидя в ванной и заливаясь слезами в отходняке. И еще в дополнение бесконечно серфя в интернете в поисках хоть какой-то информации о происходящем в моем родном городе. И не находя! Ничего не находя! Бутылка вина кончилась быстро, и вторая тоже, без снов отрубиться не удалось, и в душном мареве кошмара я плакала и ощущала на себе горячие требовательные руки. И голоса слышала, они хрипели, шептали, ласково и страстно, всякие приятные пошлости и нежности… И утешали, что все будет хорошо…
Но, к сожалению, прятаться всю жизнь в ванной и под одеялом нельзя. Хотя искушение безумно велико.
Потому я собрала сегодня с утра в кучу то, что осталось от прагматичной и наглой стервы Веты, заставила себя не думать, что, возможно, я своих парней теперь только во снах и буду видеть, упаковалась в самый свой стильный и дорогой офисный прикид и пришла на работу.
С утра получила море позитива от гневного рыка Олега на весь опенспейс, прошла к себе и полдня усиленно пыталась работать в ожидании приглашения от босса.
Понятно, что он не дурак и прекрасно понял, насколько мой отчет поверхностный, и теперь будет выяснять реальные недостающие детали.
В целом, я готова в разговору. И все расскажу. Кроме нескольких… моментов, которые никого не касаются.
Олег садится напротив в кресло, прикуривает, кивает:
— Начинай.
— Олег, — вздыхаю я, — в принципе, я все тебе уже написала. Там реально очень все сложно. Понимаешь?
— Понимаю, — говорит он, — не надо было тебя посылать… Я виноват, дурак. Сильно испугалась?
Тут бы мне изобразить дрожащую овечку и на жалость надавить… Но не с Олегом. Он меня, как облупленную, знает.
— Немного, — киваю я, — знаешь, когда тебя преследуют братки, прямиком из девяностых прилетевшие, любой испугается…
Олег никак не реагирует , просто кивает, типа, понял, воспринял.
— Прогнозы сто процентов?
— Пока там Кабан сидит, да, — отвечаю я, — он больной совершенно ублюдок, которому платят все чиновники города… Это провинция, Олег, там все друг с другом повязаны… А у самого Кабана интересы как раз в той нише, которую мы ошибочно посчитали свободной…
— А если на него натравить столичных законников?
— Натравливай, — пожимаю я плечами, — скорее всего, не будет результата. Для возбуждения нужны факты, а их нет. Никто против него не будет свидетельствовать, там половина мэрии на подсосе… Дохлый номер, Олег, надо разворачивать в другое место.
— У меня грант выбит под эти условия… — говорит Олег, и это для меня полная неожиданность. Грант? Интересно, когда собирался мне сказать? И собирался ли?
— Я собирался тебе сказать, — говорит Олег, — просто все решилось, пока ты ездила… Сначала сглазить не хотел, у тебя очень перспективная разработка, я ее отправил чисто на удачу, обозначил условия… И получил, сам не ожидал… И теперь не откажешься…
Я только киваю уныло. За грант придется ответить. Конечно, можно это дело просто на бумаге красиво расписать, так делают, я знаю, осваивая бабки, но где гарантия, что не будет инициирована проверка? Ох, Олег… Нафига?
— Другой уровень бизнеса, — отвечает на мой невысказанный вопрос Олег.
— И что делать теперь?
— Договариваться… Только неизвестно, с кем…
Я ощущаю, как холодеют пальцы. Неужели, уже в курсе, что Кабан умер? Так быстро? Может, и Ваньку с Тимом уже взяли?
Сжимаю кулаки, силой воли прекращая тремор.
Не взяли. Нет.
Они же… Они же очень продуманные, очень хитрые…
Вспоминаю, как они провожали меня на автобус в соседней области, целовали по очереди, наплевав на взгляды окружающих, бормотали, что скоро увидимся, соскучиться не успею… А я, размякнув окончательно, заливалась слезами и цеплялась за них, опять испытывая жуткое ощущение дежавю: я их так в армию провожала когда-то, цеплялась и клятвенно заверяла, что буду ждать. Буду обязательно! Дождусь! Главное, чтоб вернулись. Главное, чтоб живые…
Телефоны они мне не оставили, только денег сунули побольше, сказали, что скоро найдут, вот только вопросы решат…
Как они собирались решать ТАКИЕ вопросы, я не понимала и сейчас тоже не понимаю. Что тут можно решить? Понятно, что они непростые парни, и, судя по обращению к ним обоим Кабана, входили в ближний круг… Но насколько ближний? Их же сто процентов первыми заподозрят в смерти лидера… И накажут. Или свои, или полиция… Я пыталась спрашивать, пыталась разговаривать с ними по этому поводу, предлагая уехать вместе туда, где их точно не найдут, но эти два гада только переглядывались и усмехались. И нацеловывали меня, отрубая всякую критичность мышления.
А я, дура дурой ведь, растерянная и напуганная, в итоге просто позволила посадить себя в автобус. И смотрела, не отрываясь, в пыльное окно, как они стояли, высокие оба, мощные, Ванька чуть выше, чуть тоньше, а Тим — крепче, плечистей… Они стояли и глядели на меня, и лица у них такие были… Черт, меня подкидывало на месте от желания тупо тормознуть автобус и броситься к ним, повиснуть на обоих сразу, словно мелкая обезьяна на здоровенных баобабах, умолить, уплакать, утащить с собой! Ну нельзя же так! Нельзя! Куда вот они? Почему без меня? Почему оставляют опять?
Не знаю до сих пор, как удержалась.
Видно, сработало что-то рассудочное, что еще не до конца атрофировалось от свалившихся на мою тупую голову событий. Оно и затормозило. А еще воспоминание об их взглядах, спокойных, уверенных, мужских таких… Знакомо-незнакомых. Это были взгляды моих друзей детства, легко, без раздумий, встающих на мою защиту. Родные до боли. Те, воспоминания о которых я старалась запихнуть в глубину души и не вытаскивать, чтоб не было слишком больно. И в то же время это были незнакомые взгляды мужчин, взрослых, умеющих отвечать за свои поступки. И, как и
