Мой некоронованный принц, или Золушки не продаются - Юлия Бузакина
Они немного помолчали. Павел чувствовал себя так, будто совершил самый страшный проступок в своей жизни. Он, великий борец за справедливость, на проверку оказался полным дерьмом. Грош цена такому государственному обвинителю. Он не смог справиться с собственной гордыней. Все бежал от ответственности, от семьи. Знал, что дед болеет, но ни разу не навестил его в госпитале.
– Павел Вениаминович оставил для вас письмо. Просил отдать его вам, если вы все же приедете на похороны, – резко перебил его угрюмые мысли доктор.
Достав тонкую прозрачную папку с оплаченными счетами услуг морга и кладбища, он протянул их Павлу. Сверху документов лежало письмо в красивом тисненом конверте с грифом семейной компании.
– Спасибо, это… личное. Я прочту его дома, – глухо произнес прокурор.
– В морге вас ждут завтра к девяти часам утра. Оттуда сразу на кладбище. Я приду проводить Павла Вениаминовича в последний путь.
– Будем рады вас видеть.
Они сдержанно попрощались и вышли в коридор.
– Паш, ну почему все так уныло? – захныкал Эдуард. – Как мы без мамы справимся?
– Надо ей позвонить, – вспомнил прокурор. – Сейчас выйдем на свежий воздух, и сразу наберу ее. Пусть оставляет папу с Полем и срочно вылетает.
По дороге в Жуковку пришлось заехать в ТЦ. Эдик не мог жить без провизии.
– Раз ты не в настроении обедать в ресторане, я приготовлю лазанью, – со знанием дела сновал младший брат среди прилавков с продуктами. – Как думаешь, у дедушки есть бар со спиртными напитками?
– Конечно, есть! – с опаской поглядывая на бутылки сухого вина, которые бодро складывал в корзину Эдуард, ответил Павел. – Для чего нам так много вина?
– А ты собираешься быть трезвым сегодня вечером? Я, например, на трезвую голову в таком огромном доме один не останусь.
– Мы будем вместе.
– Ну, вино хотя бы даст забыться на некоторое время.
– Ты так говоришь, как будто нам придется ночевать с покойником.
– А думаешь, его душа не будет бродить по дому? Говорят же, девять дней душа находится среди нас.
– Перестань нести чушь! – предчувствуя, что ему придется нянчиться с пьяным Эдуардом, фыркнул Павел. Но отнять у брата вино так и не получилось.
В особняке, куда их привезло такси, все было по-прежнему. Время будто не коснулось роскошного поместья с настоящим сосновым бором.
Братьев встретил проживающий на территории особняка сторож.
– Ох, горе-то какое, Павел Андреевич, – следуя за ними по пятам и вздыхая, все повторял он.
Оказавшись в просторной кухне, Эдик бросился к плите.
– Готовка всегда меня успокаивает, – распаковывая пакеты с бесчисленными покупками, говорил Эдуард. – Сейчас отхлебну немного вина, и примусь за лазанью. Будет вкусно, обещаю.
Павел махнул на Эдика рукой и поднялся по широкой деревянной лестнице на второй этаж, где располагался ненавистный дедовский кабинет. Ему было необходимо собраться с мыслями и прочесть письмо.
В кабинете время, будто остановилось. Все было на своих местах, как и одиннадцать лет назад. Даже бутылка початого «Хеннесси» так и стояла на столе рядом с факсом и принтером. На какое-то мгновение Павлу почудилось, что ему снова десять и что дед вот-вот войдет в тяжелую дубовую дверь, чтобы занять свое место в кожаном кресле за большим рабочим столом, и, едва взглянув на внука, начнет разбирать в компьютере почту.
Но нет. Больше он не войдет сюда никогда. Павел вздохнул и отодвинул кожаное кресло. Сел за стол на дедово место и откупорил бутылку «Хеннесси». Плеснул коричневую жидкость на дно красивого бокала с золотистым тиснением и залпом опрокинул ее в себя. Горло резко обожгло, и по груди медленно растеклось приятное тепло.
После второй порции коньяка он решился вскрыть конверт.
Письмо было написано от руки. Павел узнал размашистый почерк. Видимо, до последнего дня дед остался в своей манере. И как только ему удалось выстоять под напором этого жесткого человека в молодости, когда он выбрал противоположную его интересам специализацию? Павел поморщился. Сейчас это было уже не важно. У каждого свой путь.
Он собрался с духом, плеснул себе еще «Хеннесси» и начал читать.
«Вот ты и добрался до моего письма, Павел. Знаешь, я до последнего ждал, что ты приедешь. Ведь дочерняя компания «Газпрома», которая занимается добычей нефти и продает ее за границу, так нуждалась в опытном и верном делу человеке. Ты всегда был именно таким. Уверенность в себе, деловая хватка и практический склад ума сделали бы тебя безумно богатым. Почему ты отказался от всего? Неужели работать в суде и не иметь права на другие источники доходов, кроме государственной зарплаты привлекательнее? Увы, мне так и не удалось узнать ответа на свой вопрос.
Но в свете сложившихся обстоятельств я не могу доверить свою компанию дилетанту. Ты, к сожалению, остался дилетантом. Передай матери, пусть не взращивает в сердце надежду на обогащение после моей смерти. Компания была продана мной полгода назад по собственному желанию. Большую часть средств я отдал военному госпиталю на ремонт и закупку нового оборудования. Малую толику из того, что осталось, я поделил между вами тремя – тобой, Эдуардом и Полем. Все распоряжения у моего адвоката, он свяжется с вами уже после похорон. Надеюсь, Эдуард не будет дураком, и ему хватит на небольшой старт, чтобы создать свой бизнес. Поль еще слишком молод, и он получит свою часть наследства только после того, как ему исполнится двадцать один год. Я не знаю, на что пустишь свою долю наследства ты, но верю, что не повторишь моих ошибок и создашь крепкий союз с любимой женщиной. Семья – самое главное в жизни, Павел. Увы, в погоне за прибылью я потерял эту самую важную ценность. Я умираю в одиночестве, и кроме моего лечащего врача, никто не спрашивает у меня, как я себя чувствую. Я рад, что все это скоро закончится. Желаю тебе обрести свое счастье. Твой дед, Тихонов Павел Вениаминович».
Павел медленно отодвинул от себя письмо и провел по лицу рукой.
– Не знаю, сколько денег ты мне оставил, но на них я куплю дом, – вытирая мокрые глаза, пробормотал он. – Дом, в котором мы с Аней посадим много роз. К нам в гости будут приходить мои сослуживцы и друзья, и со временем он заполнится детским смехом. Мой дом будет наполнен уютом, а в наших с Аней отношениях будет царить взаимопонимание. И там никогда не будет мрачных тонов и громоздких каминов.
Он поднялся из-за стола, взял бутылку коньяка и медленно направился к Эдику на кухню. Скоро прилетит мать и будет
