Сьюзен Элизабет Филлипс - Что я сделал ради любви
Брэм наклонил голову и прошел в образовавшееся отверстие.
— Не всем открывают этот секрет.
У нее никогда не было секса без любви, а Брэм предлагал только грязные наслаждения. Джорджи слишком хорошо знала, как он двуличен. Как независим. У нее не имелось иллюзий в отношении Брэма. Глаза ее были широко открыты. В точности как он хотел.
— Это всего лишь наше первое свидание.
— Черта с два первое!
Он шагнул вперед и впился взглядом в ее обнаженную грудь, выставленную напоказ лифчиком с открытыми чашечками.
— Леди, я обожаю ваше белье.
Костяшки его пальцев прошлись по ее соску. Он поднял и застегнул тонкий лепесток и стал ласкать ее грудь сквозь прозрачную преграду.
Ноги Джорджи ослабели. Колени подогнулись. Брэм увлек ее на большую оттоманку со стеганой обивкой. Они стали целоваться. Он снова припал губами к ее соску. Она запустила пальцы в его волосы и закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Он раздвинул ее бедра своими. На ней по-прежнему оставались трусики без промежности. Он раздвинул нейлон, погрузил пальцы в ее шелк и играл тонкими завитками, пока она не задрожала от желания.
Не в силах вынести эту пытку, Джорджи встала коленями на оттоманку, приподнялась и медленно вобрала его в себя.
Брэм тяжело, прерывисто дышал, но не пытался войти в нее еще глубже. Он дал ей время принять его. И она воспользовалась своим преимуществом. В полной мере. Опускаясь чуть ниже, Джорджи тут же поднималась вновь, и все начиналось сначала. Его плечи стали скользкими от пота. Но она не заботилась о его потребностях. Не желала знать, хорошо ли ему. Не думала о его чувствах, фантазиях, эго. Ей было важно одно: что он может сделать для нее. А если он не удовлетворит ее, если окажется, что ее надежды были напрасны, она не собирается оправдывать его, как оправдывала надежды Ланса. И станет жаловаться долго и громко, пока все не будет так, как захочет она. Но похоже, что это вряд ли будет необходимо.
— Ты за это заплатишь, — проскрипел он сквозь стиснутые зубы. И все же позволил ей делать то, что она желает. Правда, длилось это не слишком долго. Джорджи обезумела настолько, что пришлось оставить игру.
Шуметь они не могли: только тонкая стенка отделяла их от позорного разоблачения. Брэм уткнулся лицом в ее грудь, а рука ласкала Джорджи в том месте, где соединялись их тела. Она выгнулась, налегая на его руку, откинула голову и, вцепившись в плечи, пустилась в безумную молчаливую гонку.
Не любя его. Только используя.
Брэм содрогнулся. Джорджи тихо охнула.
Разрядка…
И только потом… потом проза жизни вторглась в чувственный туман и отрезвила Джорджи. Дикий беспорядок в гардеробной. Смятое, разбросанное по полу белье, за которое они даже не заплатили. Совершенно неподходящий муж. Когда они оторвались друг от друга, рассудок вновь вернулся. Нужно дать ему понять, что ничего не изменилось.
— Молодец, Скип, — бросила она, разминая затекшие ноги. — Не Джордж Клуни, конечно, но способности у тебя определенно имеются.
Он шагнул к потайной двери, но тут же обернулся и стал беззастенчиво разглядывать ее тело, словно метил территорию.
— По крайней мере на один вопрос ответ получен.
— На какой именно?
Он лениво улыбнулся:
— Я наконец вспомнил, что случилось в ту ночь в Вегасе.
Глава 14
Чаз увидела в окно, как темно-синяя «хонда» Эрона остановилась на машинном дворе. Через несколько минут открылась входная дверь. Господи, на кого он только похож!
Она выскочила в коридор, чтобы встретить его, но вместо пакета с пончиками, как ожидала Чаз, он тащил только свой уродливый черный мешок. Очевидно, он совсем не был счастлив видеть ее и, кивнув, попытался пройти мимо. Чаз загородила лестницу:
— Что у тебя было на завтрак?
— Оставь меня в покое, Чаз. Ты мне не мать.
Чаз уперлась одной рукой в стену, а другой — в перила. Он уже вспотел, а ведь на улице даже не было жарко.
— Бьюсь об заклад, она привыкла каждое утро подавать своему мальчику яйца с колбасками и большую тарелку с блинчиками!
— Я ел овсянку, довольна?
— Я же говорила, что сама приготовлю тебе завтрак!
— Больше я на эту удочку не попадусь, ясно? В последний раз ты поджарила мне яичные белки.
— И тост, и апельсиновый сок. Перестань строить из себя ребенка! Нужно решать свои проблемы, вместо того чтобы их заедать!
— Теперь ты превратилась в шринка!
Он оторвал ее руку от стены и протиснулся к лестнице.
— Тебе только двадцать лет! И не претендуй на житейскую мудрость!
Он никогда не ругался, а Чаз нравилось доставать его. Может, все-таки она доведет его до взрыва? Она потопала за ним наверх.
— Так ты видел Бекки в этот уик-энд?
К тому времени как они оказались на верхней площадке, Эрон уже задыхался.
— Мне вообще не следовало говорить тебе о ней.
Бекки жила в соседней квартире. Эрон был без ума от нее, но та едва его замечала, что не явилось большим сюрпризом для Чаз. Очевидно, Бекки была большой умницей и достаточно хорошо выглядела, хотя красавицей ее не назовешь, а это означало, что у Эрона имелись кое-какие шансы… при условии, что он похудеет, сделает приличную стрижку, купит нормальную одежду и перестанет изображать из себя дегенерата.
— Ты пытался поговорить с ней, как я тебе велела?
— У меня полно работы.
— Пытался?
Чаз наставляла его, требуя вести себя дружелюбно, но не чересчур, а это означало, что он не должен был смеяться своим идиотским хрюкающим смехом, а также разглагольствовать о видеоиграх. Никогда! Ни в коем случае!
— Я не видел ее, поняла!
— Видел! — с уверенностью заявила Чаз, входя за Эроном в офис Джорджи. — Видел, но у тебя смелости не хватило заговорить с ней. Неужели трудно поздороваться и спросить, как дела?
— По-моему, можно придумать кое-что пооригинальнее. Не находишь?
— Когда ты пытаешься быть оригинальным, со стороны это выглядит ужасно. Начинаешь заикаться и выглядишь полным идиотом. Хотя бы раз в жизни возьми себя в руки. Будь спокойным и сдержанным. Только «привет» и «как дела». Ты принес с собой плавки, как я просила?
Он бросил черный мешок на стул.
— Ты также не мой личный тренер.
— Привез?
— Не помню. Может быть.
Чаз подумала, что некоторый прогресс все же намечается. Эрон уже соглашался съедать приготовленный ею ленч и больше не привозил еду с собой. Прошло только три недели, и Чаз была уверена, что брюшко у него немного усохло.
— Сегодня перед отъездом домой поплаваешь полчаса в бассейне. И я не шучу.
