Одна на Троих (СИ) - Ласка Уля

– Олег, – принимаю я вызов, – отвези её домой, ну или хотя бы в центр, попросит высадить сразу за проходной, скажешь нельзя, приказ.

Получаю его согласие и вижу выбегающую Ришу, быстрой походкой идущую к машине, кивающую водителю в благодарность за открытую дверь.

Оборот и она смотрит прямо на меня. Взмах руки. Закрытая дверь машины.

Мозг зависает от мысли, как они с Машей вообще дружат? Быть настолько разными и всё же находить точки соприкосновения. . .

– Марго, извини, если не вовремя, но мне нужно с тобой поговорить, срочно! – делаю то, к чему привык за последние пять лет, мне нужна женская консультация по женскому же поведению.

Чёрт! И ещё же Кротов! – вспоминаю я более насущную проблему. . .

Женщины! ! !

Глава 40

Маша

Уже в течение сорока минут мы с Алексеем обговариваем наиболее выигрышный вариант подачи информации на конференции. Не моя компетенция, но я знаю, как это работает. Ему нужны свободные уши и небольшое направление в разговоре, чтобы не съезжать с главной темы. Всегда готова!

Соболев за весь деловой обед не проронил ни слова, присутствует, словно на две реальности. Время от времени перевожу на него взгляд, замечая напряжённо выступающие мышцы шеи. Не расслабляется. Значит, предупреждение Алика имеет более веское основание, чем мне показалось сначала.

Сгущать краски, обычная практика, с отцом я прошла её всю и не могу сказать, что это добавило мне уверенности. . . Но, если все действительно так. . .

– Алексей Сергеевич, – обращаюсь я к Чернову, когда мы, наконец–то, завершаем. – Если я правильно поняла, то на этой неделе должны быть предприняты беспрецедентные меры по обеспечению безопасности.

– Зачем? – светлые ресницы взлетают вверх, и я вновь тону в их небесной голубизне.

– Маша пообщалась с Кротовым, и он поделился с ней точными цифрами, – присоединяется к нашей беседе Никита. – И ты знаешь, меня это тоже начало беспокоить.

– Я соблюдаю весь протокол. Какие претензии? – голос Лёши в одно мгновение приобретает стальной оттенок, и он с вызовом смотрит на Соболева.

– Да? Ты ведь мне так и не ответил на вопрос, как провел Ришу на территорию комбината.

– Под мою личную ответственность.

– Это понятно. Почему не сообщили нам? Ты же понимаешь, Чернов, что на проходной все, кто был в курсе, уже безработные.

– Я знаю правила, не надо тыкать меня в них носом.

– Риша может быть очень убедительной, – пытаюсь я снизить градус беседы, но получается только хуже.

– Убедила? – с усмешкой спрашивает Никита Лёшу.

– Сделала всё, что мне было от неё нужно, – грубо отрезает Чернов и, обращаясь уже ко мне: – Маша, я зайду ближе к вечеру, чтобы окончательно сверить график.

Полминуты, и мы остаёмся одни.

– Зачем? – прерываю затянувшееся молчание я, пока Никита допивает кофе.

– Что? – поворачивается он ко мне. – Напомнил о халатности? – уточняет тему вопроса. – Ему полезно.

– Но можно же сделать это по–другому, – пытаюсь я сгладить острое остаточное впечатление от их стычки.

– Нет, Маша. Нельзя. Пошли, расскажу по дороге, – протягивает он мне руку, помогая встать из–за стола. Мы быстро спускаемся в гараж, Никита идёт немного позади и, когда я останавливаюсь перед дверью его машины, он отключает сигнализацию, но не отступает, а наоборот, делает шаг ко мне, чтобы открыть дверь.

Втягиваю воздух слишком поспешно и громко, словно боясь упустить момент, когда концентрация его аромата будет предельной.

Слышит. Чувствует. И через мгновение я оказываюсь прижата к нему спиной, а руки Никиты смыкаются на моей талии, заставляя оставаться на месте.

– Маша, – голос спокоен, но теплое дыхание задевает верхний край моего уха слишком часто. – О чём вы говорили с Ильёй, до того, как я вошёл в кабинет?

– Никита Вла. . .

– Никита, – прерывает он вновь мое обращение.

– Мы с вами договорились, что три месяца я просто работаю. Мне это нужно. Пожалуйста! Такой ответ будет у меня для всех.

– Маша, – переходит он на свистящий шёпот, – я не могу и. . . не хочу ждать три месяца.

– Правда? –с обидой вырывается мой вопрос. – А что так? – добавляю я уже с вызовом, проворачиваясь в его руках, чтобы посмотреть в лицо нетерпеливого господина Соболева.

– А вот так, – мгновенно обхватывает он моё лицо руками, целуя так, что у меня сначала исчезает ощущение собственного тела, а потом, кажется, и мозга. . .

Я становлюсь одним сплошным продолжением желания Никиты. . . Живым, вибрирующим, бесконечным. . .

– Я заберу тебя на эту неделю к себе, до конференции. Так всем будет спокойнее, – долетает до меня его голос через все ещё плотную завесу наваждения.

– Что? Нет! – протестую я, как только понимаю смысл его слов.

– Ты хочешь, чтобы со всей этой подготовкой мы переживали ещё и за тебя? – мастерски взывает он к моей совести.

– Если вопрос действительно стоит так остро, я могу пожить на территории комплекса. Лёша показывал мне уже готовые дома.

Захват резко усиливается.

– Нет.

– Почему?– пугаюсь я настолько резкой смены интонации.

– Потому что это предложил Лёша, – делает он акцент на имени, и я быстро закрываю глаза. – Вот поэтому никаких трёх месяцев. Знаю я Чернова, в первый же день начнет серенады под окнами распевать и в окно лезть. . . – раздражённо выдыхает Никита, подсаживает меня на сиденье и громко хлопает дверью.

– Никита, – пробую я зайти с другой стороны, когда машина трогается с места.

Босс подхватывает мою ладонь, плотно сжимает её в руке, удерживая на своем колене.

– Давай поговорим об этом ещё раз после конференции. А я обещаю быть предельно осторожной.

– Хорошо, – внезапно соглашается он. – Но возить тебя будет Макс. Машину сегодня оставишь на фирме. Во избежание.

– Договорились, – уступаю я, понимая, что и так всё обошлось малой кровью. Пока достаточно. – Никита, – добавляю чуть спустя, потому что движение в молчании и моя рука в его, начинают здорово нервировать. – А что за история? Про Чернова?

Быстрый, жёсткий взгляд на меня, и короткий вопрос:

– Что ты знаешь о Ниженской разборке? – спрашивает он, а я понимаю, что совсем не готова узнать сегодня ещё и эти подробности. . .

Глава 41

Никита

Вздрагивает. Значит, слышала. Было бы странно, если бы нет. И даже учитывая, что её отец на тот момент уже не работал в органах, подобные слухи расползлись мгновенно.

Размышляю над тем, насколько детально описывать произошедшее. По большому счёту, цветочку бы вообще о нем не знать, но ситуация такова, что лучше перестраховаться.

– Чернов–старший был партнёром моего отца. . . не основным. Не те мощности, не те деньги, но и от него кое–что зависело. Поэтому когда я решил реорганизовать бизнес, мне требовалось и его согласие. Он был против. Не только из–за финансов, поток которых на некоторое время значительно сократился бы. В общем к переводу дела на другой уровень.

И он нашел тех, кто пообещал при должном содействии не просто оставить всё, как есть, но позволить ему заработать больше.

Рука Маши, которую я весь обратный путь держу у себя на колене, вздрагивает.

– Он вас предал? – едва слышно спрашивает она.

– Нет. Он четко обозначил свою позицию, но не учел того, что у его новых партнёров могут быть свои интересы.

– И?. . – Маша пытается высвободить руку, судя по всему, для того, чтобы прикрыть ею рот.

Напоминаю себе, что она хоть и дочь оперативника, но все эти подробности ей нафиг не сдались.

– Они все переиграли и решили действовать через него, чтобы надавить на меня. Проблема в том, что Чернов–старший слишком переоценивал свою важность и поэтому, когда его попросили временно подтвердить свою лояльность и предоставить им гарант верности на время переговоров со мной, он отправил к ним. . .

– Лёшку! – Маше всё–таки удается вырвать у меня свою руку, и, из–за прижатых к лицу ладоней, видны только её глаза. – Но как он мог?! !