Случайная мама (СИ) - Ручей Наталья

Сижу, смотрю на Ярова, мы о чем-то болтаем. А потом…

А потом я бросаю взгляд в окно – и понимаю, что ехать нам не так далеко, как я думала. Более того, можно сказать, мы приехали, потому что машина въезжает в мой двор.

– Кого-то высматриваешь? – интересуется Яров, заметив, что я верчу головой.

– Да нет. Все, что хотела, увидела.

Я говорю бодро, беспечно, стараясь не выдать растерянности, в которой сейчас пребываю.

Джип тормозит у моего парадного. Хорошо, что Яров обходит машину и сам открывает мне дверь: легкий ветерок помогает выйти из ступора.

– Спасибо за ужин.

Сжав сумочку, я намереваюсь уйти, но мне не дают. Обхватив мое лицо, он прислоняется своим лбом к моему, скользит губами по скулам, глазам, подбородку, бегло целует и отстраняется.

– Добрых снов, – непривычно нежно говорит он, но все-таки скатывается к ворчанию, которое трогает меня даже больше. – Постарайся завтра вечером не задерживаться.

Подойдя к машине, достает коробку с десертом, вручает мне и… уезжает.

– И что это получается? – недоумеваю я, пока поднимаюсь по лестнице. – Я отпросилась у бабушки, чтобы поесть?

Домой захожу, а там тихо. Захожу в гостиную: бабушка на диване, кошка в кресле. Сидят в очень знакомой позе расставания: уткнувшись друг другу лоб в лоб. Телевизор выключен, слышно только, как обе сопят.

– Бабуль, – окликаю негромко, – что случилось?

Она оборачивается, по тому, как изумленно округляются ее рот и глаза, я уже знаю, что она скажет.

– Что… все?!

– Нет, – помахиваю коробочкой, – просто меня угостили таким вкусным десертом, что я захотела угостить и тебя.

Она с минуту всматривается в меня, убеждается, что нет следов былых слез, и облегченно выдыхает. И тут же следом, уже куда громче – разочарованно. Даже рукой машет, чтобы я больше прониклась.

– Спасибо, конечно. Только ты лучше запомни: это мне без правнуков трудно, а без сахарного диабета я вполне могу обойтись.

Но это она так говорит, а сама на коробочку с интересом поглядывает. Потом о чем-то вспоминает, начинает оглядываться, находит возле себя какой-то смятый листок и дает почитать.

– Что это?

– Жозефина с прогулки пришла с передачей.

Кошка тихо мяукает и ластится к бабушкиной руке. Я открываю записку и пытаюсь вчитаться в красивый, но не очень разборчивый почерк:

«Добрый день. Это Редиска…»

– Оу, – выдаю восхищенно, – уже и кошка со свиданий возвращается не с пустыми лапами!

Бабуля вздыхает и задумчиво крутит на кошачьей шее ошейник. Понятно, как мы получили записку. Кошка покаянно шевелит ушами. Я продолжаю читать:

«Я так понял, теперь она живет на два дома. Поэтому посчитал нужным познакомиться и попросить, чтобы вы ей не давали сметану. Она от нее слишком сильно толстеет. А судя по ее виду, она у вас только на ней и сидит.

Спасибо за понимание.

Хозяин Редиски,

Роман».

Кажется, я начинаю понимать, почему кошка решила сбежать. И теперь я к ней даже прониклась симпатией. Тяжело держать себя в рамках, когда в дело вступают сильные чувства! Да что бы вы, мужчины, в любви понимали! Сметану ей не давайте!

– Бабуль, не волнуйся, если бы он хотел ее оставить себе, больше бы не выпускал. А вот познакомиться надо.

Иду, вырываю листок из блокнота и пишу:

«Добрый день.

Считаю нужным сказать, что если Редиска перестала отзываться на имя, то можете называть ее Жозефина. И еще: полнота женщины не всегда связана с ее питанием. В нашем с вами случае нужно подготовиться к тому, что скоро редисок будет пучок.

Внучка хозяйки Жозефины,

Ирина».

Подойдя к кошке, я под инструктажем бабули вручаю хвостатой эмигрантке записку и по ее просьбе выпускаю на улицу.

Утром она возвращается с другой запиской, где только короткое “Спасибо, будем на связи”. И номер телефона Романа.

Глава 30

– Что-то скучно, – жалуется бабуля как-то утром, пока я собираюсь на работу. – Может, на кладбище сходить? Проведать свой памятник?

– Бабуль, – говорю я, рассматривая сережки и выбирая из коллекции длинные, золотые, в виде колечек, – если хочешь, чтобы было веселее, подожди до Хэллоуина. Уже недолго осталось.

Она задумывается, а потом соглашается. И то дело, если уж готовить сюрприз для работников кладбища, так подходить к этому нужно ответственно.

– Ну что, – уже с кухни кричит она, – собралась? Тебя когда и с чем ждать?

Я бросаю в сумочку помаду, к которой благоговею на этой неделе. Подумав, достаю оттуда пакетик, в котором четыре дня возила с собой запасные трусики. Зайдя на кухню, отпиваю уже чуть остывший кофе и морщусь.

– Похоже, он у нас залежался. Даже молоко кислинку не перебило. Надо будет попросить у Луки хорошего чая. Как-то мне теперь чай лучше идет.

– Ладно-ладно, не морочь мне голову такой ерундой. Что там с твоими вечерними планами?

– Отчеты, бабуль. Буду поздно. – Заметив ее насмешливый взгляд, добавляю: – Это те планы, в которых я точно уверена.

Пусть и с длинным вздохом, она отпускает меня без дополнительных уточнений. Ну и правда, откуда я знаю?

Во вторник вечером я была в ресторане и Планетарии. Очень красиво, хотя посетителей ноль, если не считать нас двоих: меня и Матвея. В среду мы были в Оперном театре, а потом ужинали на крыше. Тоже безумно красиво и романтично. Хорошо, что лифт работал, а то бы я не спустилась: уж очень вкусно готовят. Судя по тому, что Матвей сказал мне вчера на прощание, сегодня мы тоже увидимся. А вот куда пойдем…

У выхода бросаю последний взгляд в зеркало: черно-белое платье-пиджак с крупными пуговицами, туфли на высоком каблуке, чулки. Мелькает мысль все-таки вернуться и бросить в сумочку трусики, но я ее подавляю. Зачем зря обнадеживаться? Тут уже, похоже, можно смело переходить с чулок на колготки.

– Бабуль, я уехала! – кричу, выходя из квартиры.

Самое интересное, что каждый вечер я возвращаюсь на машине Матвея, а к утру моя обязательно встречает меня у парадного. Бедный Костя, наверное, мой район уже у него в печенках.

А еще любопытно, что бабуля даже не спрашивает, как так получается. Она же раньше частенько была у окна на посту, всех и все замечала, готовила к моему возвращению с десяток вопросов. А сейчас молчит. Боится сглазить или поверить?

Тогда в этом мы не особо с ней отличаемся.

Пока еду, прокручиваю в голове план на день: сделать то, потом это… начать лучше с этого… При хорошем раскладе освобожусь к десяти. Но по факту – чуть позже. Вряд ли он будет меня столько ждать. А если будет, я начну нервничать…

– Матвей, – набираю его, – сегодня у меня много работы, скорее всего, увидеться не получится…

– Хорошо. Тогда перенесу совещание.

Жаль, что я не могу его видеть. Он, конечно, и при личной встрече эмоциями не фонтанирует, но я уже научилась как-то ориентироваться. По улыбке, смеху, глазам, бровям, которые он так эффектно приподнимает. А тут сиди и гадай.

– Ты не сильно… расстроился?

– Я? Нет. Я же босс. А вот мои подчиненные вряд ли обрадуются.

– Но ты же меня не выдашь?

– Хм… Я возьму с тебя плату. Ты забираешь мой вечер – я заберу твою ночь.

Звучит настолько многообещающе и в таком угрожающем тоне, что я начинаю ерзать в кресле и жалеть, что все-таки оставила запасные трусики дома.

– Кхм, – в горле першит. – Хочешь сказать, что мечтаешь вместо меня поспать с кошкой и бабушкой?

– Милая, – говорит укоризненно он, и я включаю в машине систему хот-фрост, потому что становится жарко, – стоило пропустить несколько практических занятий, и ты снова забыла, для чего нужна ночь.

– Четыре раза – всего лишь практические занятия? Я была уверена, что как минимум защищаю диплом!

– И, наверное, ошибочно полагала, что ты его защитила? Потому и рванула так поспешно домой? Нет, Ира, ты только на подготовительных курсах.

– Ладно, пусть так. Еще бы уточнить: а сейчас я на каникулах или на испытательном сроке?