Школьный бунтарь (ЛП) - Харт Калли
— Киллиан, я серьезно. Мне это не нужно. У меня все в порядке.
— Сииильвееер. — Певучая интонация его голоса — это насмешка.
Гнев, наконец, пробивается сквозь путаницу в моей голове, гудит в ушах. Я пытаюсь развернуться в объятиях Джейка и сказать ему, что хочу сейчас же спуститься вниз, но... не могу повернуться к нему лицом. Руки Джейка крепче сжали меня, снова обхватив за шею и талию.
— Не волнуйся, милая, — мурлычет он мне на ухо. — Мы просто немного повеселимся.
— Это совсем не весело, — огрызаюсь я. — Отпусти меня, Джейк. Боже, вы, ребята, такие гребаные засранцы.
В этот момент все меняется. Я ожидаю, что ребята будут смеяться надо мной, высмеивать за то, что я такая испорченная, но в своей голове все еще не совсем понимаю, что должно произойти в ванной комнате. Я все еще думаю, что Джейк отпустит меня. И только когда Киллиан подходит и хватает меня за подол юбки, то понимаю, как все это плохо кончится.
— Что... что ты делаешь? — Я тяжело дышу, пытаясь сделать шаг назад, подальше от него. Но Джейк — это сплошная стена мускулов позади меня; не могу сдвинуться. Рука Киллиана касается внутренней стороны моего бедра, и я замираю, ужас превращает меня в статую.
— Почему бы тебе просто не заткнуться на хрен? — Тон Киллиана просто сбивает с толку. Он говорит так, словно задает простой, бессмысленный вопрос, на который на самом деле хочет получить ответ. — Тебе это понравится, я обещаю.
Мне кажется, что мое сердце бьется слишком сильно, молния паники освещает мои вены, когда рука Киллиана поднимается выше, к вершине моих бедер.
— Нет. Не надо больше, ладно? Боже, остановись. Это совсем не смешно!
Я набрасываюсь на него, брыкаясь, как обезумевшее животное, но то, как Киллиан присел слишком близко передо мной, делает почти невозможным ударить его. Рука Джейка крепко сжимает мое горло, сдавливая его, и впервые в жизни я чувствую страх. Настоящий, ужасающий, всепоглощающий, ослепляющий страх.
Этого не может быть. Этого просто не может быть.
Все мои надежды на то, что все это какая-то ужасная шутка, исчезают, когда я вижу в зеркале выражение лица Джейка. Его взгляд жесткий как камень. Исчезла и та улыбка, что была на нем внизу. Исчезла легкая, непринужденная посадка его плеч. Эта версия Джейка совсем не похожа на того, кто был на кухне, которая флиртовала со мной и успокаивала меня. Этот Джейк — чужой человек. Тот самый незнакомец, от которого ты переходишь на другую сторону улицы, чтобы избежать встречи. Из тех, что мгновенно вселяют в тебя страх, если ты наткнешься на них в темном переулке.
Мужчина, которого я вижу в зеркале, охвачен темным, жестоким, порочным возбуждением, которое говорит о многом: Джейк не собирается мне помогать, он, вероятно, спровоцировал все это... и сейчас я в полном дерьме. По уши в дерьме.
Я задыхаюсь, когда рука Киллиана касается моих трусиков. Мои движение не помогают. Выкручивание моего тела не работает. Джейк держит меня железной хваткой. Я, бл*дь, не могу дышать... каким-то образом ухитряюсь сделать рваный, испуганный вдох, когда Киллиан хватает материал моих трусиков и тянет их вниз по моим ногам.
Нет. Нет, нет, нет, нет...
О боже мой. Я не могу... черт... этого не может быть…
Моя голова все ещё откинута на грудь Джейка, а пальцы Киллиана скользят между моих ног, толкаясь между складками моей киски, прокладывая себе путь внутрь меня.
Музыка нарастает в ванной, но все, что я слышу, это громкий, отчаянный крик в моих ушах. Необработанный. Отчаянный. Панический.
С некоторым удивлением я понимаю, что это я издаю такой шум. Кричу так громко и так сильно, что звезды взрываются в моих глазах, и легкие чувствуют, что они вот-вот взорвутся.
Я все еще кричу, даже когда теплая, головокружительная стена удовольствия начинает подниматься между моих ног, внутри меня. Боже, кокаин... Киллиан втирал кокаин, который был у него на пальце, в мою киску. Горячий, обжигающий стыд лижет мое лицо, когда я пытаюсь приказать своему телу не реагировать, но отрицать химикаты невозможно. Это очень приятно. Это чувство слишком чертовски хорошо для слов.
Это чувство распространяется, поднимаясь как дым, острая эйфория охватывает мое тело.
— Бл*дь. Разве она не должна была уже отключиться, Джейк? Все было бы намного проще, если бы она не пыталась пнуть меня по яйцам.
Сэм хихикает над ворчанием Киллиана как пьяная гиена. Джейк рычит, дергая меня, впиваясь ногтями в мою кожу.
— Я дал ей только половину дозы. Для нее это ничего не значит. Я подумал, что она будет немного более послушной. — Его зубы царапают мое ухо, когда он шипит на меня. — Попробуй пнуть меня еще раз, сука, и я сломаю твою гребаную челюсть. Ты меня слышишь? Стой, бл*дь, смирно.
Я смутно осознаю, что он только что сказал: «...дал ей только половину дозы. Решил, что она будет более послушной...» осознание того, что он накачал меня наркотиками, давит на меня тяжким грузом, вдавливая в землю. Медлительность. Моя неспособность мыслить здраво. Мне следовало бы знать, что реакция моего тела никак не связана с кокаином. Коктейль. Должно быть, он подсыпал что-то в напиток, который приготовил мне. Боже, как же я могла быть такой чертовски глупой? Я должна была догадаться. Должна была это предвидеть.
Но…
Симпатичный парень, который мне нравился, улыбнулся и сделал мне выпивку. В то время это казалось совершенно обычным делом.
Мне кажется, что я тону в клее. Кислород в ванной вялый, когда я пытаюсь втянуть его в грудь; каждый вздох должен быть облегчением, но каждый раз, когда пытаюсь наполнить легкие, я кашляю, задыхаюсь и брызгаю слюной.
Это рука Джейка. Он... он вытягивает из меня всю жизнь.
— Возьми ее за ноги, парень, — командует Джейк. Киллиан повинуется. Я снова пытаюсь закричать, когда комната наклоняется, и меня грубо опрокидывают на спину, но не могу издать ни единого звука. Керамическая плитка на полу ванной комнаты холодит мои лопатки и тыльные стороны ног. Джейк отпускает меня, разворачиваясь и ставя ноги по обе стороны от моего туловища. Прежде чем он успевает присесть и обхватить руками мое горло, я собираю себя в кулак, адреналин и страх заставляют меня думать за себя, и кричу во всю глотку.
Мне и раньше снились сны. Сновидения, в которых я была в беде, но когда звала на помощь, из моего рта вырывался только самый тихий шепот. Ну, на этот раз все будет иначе. Крик пронзительный, достаточно громкий, чтобы разбудить мертвого. Он эхом разносится по всей ванной, скрежещущий и пронзительный крик «помогите-меня-сейчас-бл*дь-изнасилуют». Джейк обрывает его кулаком.
Боль расцветает на правой стороне лица, когда мое тело регистрирует быстрый, жестокий удар, который я только что получила в челюсть. Меня никогда раньше не били. Никогда. У меня кружится голова, и на какое-то ужасное мгновение мне кажется, что я сейчас потеряю сознание. Не смей, бл*дь, Париcи, не смей, бл*дь! Я под кайфом, напугана сверх всякой меры, и теперь мне больно, но точно знаю, что не хочу потерять сознание. Да, бодрствование — это самая ужасная вещь, которая когда-либо случалась со мной, но если я потеряю сознание, то никогда не узнаю, что они со мной сделали. У меня будет только мое воображение, чтобы представить детали, а мое воображение любит представлять худшее. Мне нужны холодные, твердые факты. Я должна быть в состоянии заставить каждого из них ответить за свои действия.
Паутина агонии обвивает свои пальцы вокруг моего затылка, где он только что ударился о плитку. Джейк усмехается, лицо его искажено, все черты искривлены и искорёжены, когда он смотрит на меня с отвращением. Я вижу его в первый раз. Это настоящий он, и вдруг не понимаю, почему потратила большую часть последних двух лет, страстно желая его. Джейк так чертовски уродлив. Всего этого гнева, ненависти и отвращения, которые он носит на своем лице, достаточно, чтобы сделать его самым отвратительным существом, которое я когда-либо видела. Он хватает мое лицо за подбородок одной рукой, удерживая меня на месте, и медленно сжимает губы, позволяя струе слюны упасть из его рта. Я пытаюсь отвернуться, но это бесполезно. Его хватка на моем черепе не дрогнула ни на секунду. Единственное, что я могу сделать — это закрыть глаза, когда комок слюны падает мне на скулу и скатывается в глазницу.
